Экономика
А вы, Мендельсон, посидите в очереди
22 май
Знаменитая петербургская фабрика «Красное знамя» может умереть во второй раз, теперь – из-за проволочек комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП), который два года не может определиться с историческим статусом некоторых цехов.
Первый раз фабрика умерла, когда два года назад закрылась. В утешение можно сказать, что «Красное знамя» честно и до конца выполнило свой долг перед страной. С 1926 года фабрика снабжала население трикотажной продукций, выпускала в том числе знаменитые тельняшки, в которые одевался весь советский флот, и – выработала своей ресурс до конца. Здания постройки 20-х годов прошлого века просто вдрызг изношены. Кроме того, даже при наличии денег и желания в них было бы невозможно разместить современное оборудование, выстроить новые технологические схемы. В общем, фабрика закрылась.
Элитное по нынешнем временам место, где она находилась – на Петроградской стороне, рядом с метро «Чкаловская», – хотели распродать мелкими частями под застройку. И несколько участков успели продать. Но потом оставшуюся часть оптом купил петербургский предприниматель Игорь Бурдинский. Он мог наставить здесь «доходных домов» повышенной этажности (в паре кварталов от этого места уже втиснула свои высотки вездесущая ЛЭК), но почему-то решил заработать на этом проекте не только деньги, но и добрую славу. А именно: отреставрировать огромное здание силовой подстанции фабрики, превратив ее в центр современного искусства. А остальную территорию застроить с сохранением архитектурной стилистики этого места – то есть в духе конструктивизма и с минимальной высотой. Для чего пригласил именитых зарубежных архитекторов – сначала немца Рюдигера Крамма, потом – еще более известного англичанина Дэвида Чепперфильда.
Идея родилась неспроста. Дело в том, что силовая подстанция – творение известного немецкого архитектора Эриха Мендельсона – еще в советское время была объявлена памятником архитектуры. Правда, чтобы оценить этот шедевр, нужно иметь представление об истории архитектуры и о конструктивизме в частности. Все эти огромные, до потолка, окна с частыми переплетами, массивные бетонные конструкции потом были сотни раз повторены на советских промышленных предприятиях, но Мендельсон был первым. А изогнутый угол здания вообще уникален.
Так в чем же проблема? Есть объект, есть очень качественный проект, есть инвесторы. Есть не только обязательное – по закону, но и личное желание главного инвестора провести самую качественную и баснословно дорогую реставрацию творения Мендельсона. Поскольку, как выяснилось, в России нет специалистов по реставрации бетона периода конструктивизма, придется пригашать немцев – у них есть опыт работы с такими зданиями в Берлине. До превращения котельной в центр современного искусства еще годы работы и десятки миллионов долларов затрат, но сюда уже приезжают известные режиссеры – записываются в очередь, потому что нет пока в городе такого помещения, где можно было проводить каких-то космических масштабов перформансы, выставки и оперные действа.
Проблема, оказывается, в четырех старых цехах. КГИОП уже два с лишним года не может решить: памятники они или нет? С одной стороны, Мендельсон не имел к ним отношения. С другой – они «выполнены в стилистике» Мендельсона. Не беремся подсказывать решение специалистам. Сам Игорь Бегич считает, что, если эти цеха станут памятниками, которые нужно по кирпичику реставрировать, весь проект, оцениваемый примерно в 500 миллионов долларов, окажется на грани рентабельности – из-за огромных затрат на подстанцию Мендельсона и низкой этажности.
Но еще более серьезна опасность, что до инвестиций дело вообще не дойдет – из-за обычной российской бюрократии. КГИОП сложные вопросы обычно выносит на действующий при нем Совет по культурному наследию – собрание известных в городе специалистов. Люди это занятые, участие в совещаниях совета для них – не обязанность, а право. Собираются примерно раз в два месяца. И никакого графика решения вопросов у них нет. Обсуждали они уже пару раз судьбу цехов «Красного знамени», к единому мнению не пришли, решили отложить вопрос. КГИОП тоже их не торопит.
С позиций охраны культурного наследия – это солидный, ответственный подход. Но ведь любой такого рода проект – это еще и бизнес, которому нужны четкие сроки и определенность. Инвесторы не могут держать свои средства в резерве годами, проектов по миру больше, чем денег. Не безграничны ресурсы и нынешнего владельца бывшей фабрики. Содержать такой участок, платить налоги, коммунальные платежи, содержать охрану недешево стоит. Если фирма Бегича вернет городу здание-памятник и спорные цеха – что город с ними будет делать? Реставрировать за свой счет? Это исключено, в городской очереди на ремонт сотни исторических объектов. Передаст другим инвесторам? Но реставрация и подстанции, и тем более цехов – в принципе неокупаемый, некоммерческий проект. В итоге во имя «сохранения исторического наследия» КГИОП (и культурная общественность) получат руины.
когда верстался номер
Вчера состоялось очередное заседание Совета по культурному наследию, на котором планировалось рассмотреть ситуацию на «Красном знамени». Но вопрос в очередной раз сняли с повестки дня и отложили на будущее.
Редакция «НВ» опросила лиц, от которых зависит решение вопроса.
Никита Явейн, руководитель архитектурного бюро «Студия-44»:
– В данной ситуации предложение Веры Дементьевой – допустить возможность разборки цехов с последующим восстановлением – логично. Они были построены только по мотивам Мендельсона. Их историческая ценность достаточно условна. С другой стороны, реставрация конструктивистского железобетона очень трудоемка. А главное, это очень дорого реставрация обошлась бы в 2–2,5 раза дороже реконструкции. Качество старого бетона – низкое, он весь пронизан коррозией. Я вообще за то, чтобы сохранять исторические строения, но здесь это практически невозможно.
Маргарита Штиглиц, член президиума Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, доктор наук:
– Я категорически выступаю за сохранение цехов «Красного знамени» в первоначальном виде. Сейчас уже получила поддержку от директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, а также от президента Российской академии архитектуры и строительных наук Александра Кудрявцева.
Методики реставрации конструктивистского железобетона разработаны в Германии, и их успешно можно было бы применить. Конечно, восстановление будет не дешевым. Я говорила с председателем КГИОП о возможности выделения на это государственных средств, но конкретного ответа пока не получила. А вообще – уничтожение этих строений может вызвать скандал даже на международном уровне. Этот комплекс широко известен в архитектурных кругах Западной Европы. Ежегодно к нам приезжают зарубежные специалисты, интересующиеся шедеврами авангарда эпохи конструктивизма, и в первую очередь просят показать фабрику «Красное знамя».
Рафаэль Даянов, руководитель архитектурно-реставрационного бюро «Литейная часть-91», член Совета по культурному наследию Петербурга:
– Переводить ли три цеха «Красного знамени» на статус памятников или реконструировать – мы на выездном заседании рабочей группы, проходившем на территории фабрики, так и не договорились. Убеждения членов Совета по культурному наследию кардинально разошлись. С точки зрения теории – да, возможно, и стоило бы все сохранить. Но с точки зрения практики – совершенно ясно, что те вложения денежных средств, которые потребуются для реставрации железобетонных конструкций, изготовленных в 30-е годы прошлого века, будут настолько велики, что принесут инвестору ощутимые убытки.
Следует вспомнить, что Мендельсон, по чьему проекту была построена подстанция, сам отказался от авторства других корпусов. И в этом случае обязать инвестора отреставрировать эти малозначительные в историческом плане строения, когда есть серьезные проблемы с восстановлением самой подстанции, было бы не совсем правильно.
Сохранение объемно-пространственного решения старых корпусов было бы, может быть, лучшим выходом из создавшейся ситуации. Это дало бы возможность отдать дань памяти некоей исторически заложенной при строительстве комплекса идее.
Что же касается сроков решения вопроса, то не забудьте, что у совета кроме этой фабрики есть сотни не менее важных и срочных вопросов. Тем не менее эта проблема, надеюсь, не будет отложена в долгий ящик.
Марина Володина
Первый раз фабрика умерла, когда два года назад закрылась. В утешение можно сказать, что «Красное знамя» честно и до конца выполнило свой долг перед страной. С 1926 года фабрика снабжала население трикотажной продукций, выпускала в том числе знаменитые тельняшки, в которые одевался весь советский флот, и – выработала своей ресурс до конца. Здания постройки 20-х годов прошлого века просто вдрызг изношены. Кроме того, даже при наличии денег и желания в них было бы невозможно разместить современное оборудование, выстроить новые технологические схемы. В общем, фабрика закрылась.
Элитное по нынешнем временам место, где она находилась – на Петроградской стороне, рядом с метро «Чкаловская», – хотели распродать мелкими частями под застройку. И несколько участков успели продать. Но потом оставшуюся часть оптом купил петербургский предприниматель Игорь Бурдинский. Он мог наставить здесь «доходных домов» повышенной этажности (в паре кварталов от этого места уже втиснула свои высотки вездесущая ЛЭК), но почему-то решил заработать на этом проекте не только деньги, но и добрую славу. А именно: отреставрировать огромное здание силовой подстанции фабрики, превратив ее в центр современного искусства. А остальную территорию застроить с сохранением архитектурной стилистики этого места – то есть в духе конструктивизма и с минимальной высотой. Для чего пригласил именитых зарубежных архитекторов – сначала немца Рюдигера Крамма, потом – еще более известного англичанина Дэвида Чепперфильда.
Идея родилась неспроста. Дело в том, что силовая подстанция – творение известного немецкого архитектора Эриха Мендельсона – еще в советское время была объявлена памятником архитектуры. Правда, чтобы оценить этот шедевр, нужно иметь представление об истории архитектуры и о конструктивизме в частности. Все эти огромные, до потолка, окна с частыми переплетами, массивные бетонные конструкции потом были сотни раз повторены на советских промышленных предприятиях, но Мендельсон был первым. А изогнутый угол здания вообще уникален.
Так в чем же проблема? Есть объект, есть очень качественный проект, есть инвесторы. Есть не только обязательное – по закону, но и личное желание главного инвестора провести самую качественную и баснословно дорогую реставрацию творения Мендельсона. Поскольку, как выяснилось, в России нет специалистов по реставрации бетона периода конструктивизма, придется пригашать немцев – у них есть опыт работы с такими зданиями в Берлине. До превращения котельной в центр современного искусства еще годы работы и десятки миллионов долларов затрат, но сюда уже приезжают известные режиссеры – записываются в очередь, потому что нет пока в городе такого помещения, где можно было проводить каких-то космических масштабов перформансы, выставки и оперные действа.
Проблема, оказывается, в четырех старых цехах. КГИОП уже два с лишним года не может решить: памятники они или нет? С одной стороны, Мендельсон не имел к ним отношения. С другой – они «выполнены в стилистике» Мендельсона. Не беремся подсказывать решение специалистам. Сам Игорь Бегич считает, что, если эти цеха станут памятниками, которые нужно по кирпичику реставрировать, весь проект, оцениваемый примерно в 500 миллионов долларов, окажется на грани рентабельности – из-за огромных затрат на подстанцию Мендельсона и низкой этажности.
Но еще более серьезна опасность, что до инвестиций дело вообще не дойдет – из-за обычной российской бюрократии. КГИОП сложные вопросы обычно выносит на действующий при нем Совет по культурному наследию – собрание известных в городе специалистов. Люди это занятые, участие в совещаниях совета для них – не обязанность, а право. Собираются примерно раз в два месяца. И никакого графика решения вопросов у них нет. Обсуждали они уже пару раз судьбу цехов «Красного знамени», к единому мнению не пришли, решили отложить вопрос. КГИОП тоже их не торопит.
С позиций охраны культурного наследия – это солидный, ответственный подход. Но ведь любой такого рода проект – это еще и бизнес, которому нужны четкие сроки и определенность. Инвесторы не могут держать свои средства в резерве годами, проектов по миру больше, чем денег. Не безграничны ресурсы и нынешнего владельца бывшей фабрики. Содержать такой участок, платить налоги, коммунальные платежи, содержать охрану недешево стоит. Если фирма Бегича вернет городу здание-памятник и спорные цеха – что город с ними будет делать? Реставрировать за свой счет? Это исключено, в городской очереди на ремонт сотни исторических объектов. Передаст другим инвесторам? Но реставрация и подстанции, и тем более цехов – в принципе неокупаемый, некоммерческий проект. В итоге во имя «сохранения исторического наследия» КГИОП (и культурная общественность) получат руины.
когда верстался номер
Вчера состоялось очередное заседание Совета по культурному наследию, на котором планировалось рассмотреть ситуацию на «Красном знамени». Но вопрос в очередной раз сняли с повестки дня и отложили на будущее.
Редакция «НВ» опросила лиц, от которых зависит решение вопроса.
Никита Явейн, руководитель архитектурного бюро «Студия-44»:
– В данной ситуации предложение Веры Дементьевой – допустить возможность разборки цехов с последующим восстановлением – логично. Они были построены только по мотивам Мендельсона. Их историческая ценность достаточно условна. С другой стороны, реставрация конструктивистского железобетона очень трудоемка. А главное, это очень дорого реставрация обошлась бы в 2–2,5 раза дороже реконструкции. Качество старого бетона – низкое, он весь пронизан коррозией. Я вообще за то, чтобы сохранять исторические строения, но здесь это практически невозможно.
Маргарита Штиглиц, член президиума Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, доктор наук:
– Я категорически выступаю за сохранение цехов «Красного знамени» в первоначальном виде. Сейчас уже получила поддержку от директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, а также от президента Российской академии архитектуры и строительных наук Александра Кудрявцева.
Методики реставрации конструктивистского железобетона разработаны в Германии, и их успешно можно было бы применить. Конечно, восстановление будет не дешевым. Я говорила с председателем КГИОП о возможности выделения на это государственных средств, но конкретного ответа пока не получила. А вообще – уничтожение этих строений может вызвать скандал даже на международном уровне. Этот комплекс широко известен в архитектурных кругах Западной Европы. Ежегодно к нам приезжают зарубежные специалисты, интересующиеся шедеврами авангарда эпохи конструктивизма, и в первую очередь просят показать фабрику «Красное знамя».
Рафаэль Даянов, руководитель архитектурно-реставрационного бюро «Литейная часть-91», член Совета по культурному наследию Петербурга:
– Переводить ли три цеха «Красного знамени» на статус памятников или реконструировать – мы на выездном заседании рабочей группы, проходившем на территории фабрики, так и не договорились. Убеждения членов Совета по культурному наследию кардинально разошлись. С точки зрения теории – да, возможно, и стоило бы все сохранить. Но с точки зрения практики – совершенно ясно, что те вложения денежных средств, которые потребуются для реставрации железобетонных конструкций, изготовленных в 30-е годы прошлого века, будут настолько велики, что принесут инвестору ощутимые убытки.
Следует вспомнить, что Мендельсон, по чьему проекту была построена подстанция, сам отказался от авторства других корпусов. И в этом случае обязать инвестора отреставрировать эти малозначительные в историческом плане строения, когда есть серьезные проблемы с восстановлением самой подстанции, было бы не совсем правильно.
Сохранение объемно-пространственного решения старых корпусов было бы, может быть, лучшим выходом из создавшейся ситуации. Это дало бы возможность отдать дань памяти некоей исторически заложенной при строительстве комплекса идее.
Что же касается сроков решения вопроса, то не забудьте, что у совета кроме этой фабрики есть сотни не менее важных и срочных вопросов. Тем не менее эта проблема, надеюсь, не будет отложена в долгий ящик.
Марина Володина