Беззащитный русский
Не так давно теледеятели запикали словечко «хреновина» в бессмертном фильме «Гараж». В рамках борьбы за чистоту языка и высокую культуру быта. Цензор, залитовавший сценарий Рязанова – Брагинского в далёком 1979-м, нервно курит в сторонке. А тем временем родную речь защищают настолько старательно, что и впрямь получается настоящая «хреновина».
Не так давно стала свидетелем типичной в наши дни сценки: группа молодёжи – стильные стрижки, модные куртки – среди бела дня распивала крепкие спиртные напитки, сиречь водку, на лавочке, аккурат напротив нового здания Российской национальной библиотеки. Знаковое место. Не знаю, в честь чего была пьянка – то ли праздновали чей-то день рождения, то ли радовались приходу весны. Из произносимых тостов ничего разобрать было нельзя, поскольку каждое второе слово являлось той или иной производной от четырёх морфем, которые запрещает Роскомнадзор. Поэтому речи получались эмоционально окрашенные, но невнятные. Молодые люди и девушки отлично друг друга понимали. Для них это была нормальная родная речь. Сразу захотелось «спасти и сохранить» русский язык.
Такие жанровые сценки и разговоры, щедро сдобренные нецензурщиной, заставляют людей неравнодушных переживать за будущее «великого и могучего». Неравнодушные депутаты Госдумы строчат один за другим строгие законы, призванные оградить и запретить всё, что только можно, русский язык в том числе. Вот-вот будет принят закон, который должен окончательно искоренить мат не только в СМИ (сейчас за это сурово штрафуют и лишают лицензий), но и в книгах, фильмах, а также в ходе «театрально-зрелищных, культурно-просветительных и зрелищно-развлекательных мероприятий» (уж не знаю, чем театрально-зрелищные отличаются от зрелищно-развлекательных, но ни там, ни там теперь – ни-ни). Скоро творцов «позволяющих и злоупотребляющих» будут наказывать за использование табуированной лексики. Пока штрафами.
Честно признаюсь, я не люблю мат. Меня коробят солёные словечки, даже когда их используют умеренно, по делу и к месту. Убеждена, даже ругаться можно красиво и выразительно, не прибегая к матерщине. Но из песни слова не выкинешь. И из русского языка тоже. Говорят, виртуозно матерились Раневская и Ахматова. Ахматову трудно упрекнуть в отсутствии поэтического слуха и вкуса к языку. Тогда почему нервничают депутаты и министры, чья речь звучит далеко не безупречно?
Гигантский матерный монолог в «Изображая жертву» или беспомощная ругань героини депутата Думы Максаковой в «Духless». Кто-то восхищается первым фильмом и ругает второй. Кто-то любит или не любит оба. Теперь и тому и другому была бы суждена лишь фестивальная судьба. Никаких прокатных удостоверений. Но это ещё полбеды.
Тексты Юза Алешковского были бы абсолютно другими, если бы не запретные морфемы. И бабуля в «Похороните меня за плинтусом» превратилась бы в совсем другую бабулю, если бы не те самые, теперь не дозволенные к публикации слова… А матерные стихи Пушкина, их ещё в издании «Брокгауза и Ефрона» печатали, с отточиями. Кроме того, есть хулиганская лирика Маяковского. Все эти книги теперь окажутся под запретом? Или библиотеки будут платить штрафы? Закон, инициированный Думой, не просто избыточен, он неисполним.
Штрафовать за обсценную лексику в ходе концертов и спектаклей станут простых граждан, должностных лиц и лиц юридических. Суммы разные. От 2 тысяч рублей до 50. Вот только кого и в каком случае штрафовать, никакой ясности. Это когда зритель из зала от полноты чувств что-нибудь такое выдохнет? Или когда актёр ругнётся, если огребёт занавесом по лицу? И кто в театре или на концерте должностное лицо? Режиссёр? Худрук? Вице-губернатор Василий Кичеджи посмотрел «Мадам Бовари» в театре «Русская антреприза им. Андрея Миронова». Там ругались. Флобер за русский мат не отвечает. Это режиссёр вставил без согласования с художественным руководителем. Штрафуем его как должностное лицо на 5 тысяч или как лицо юридическое на 50? А если брань согласована с дирекцией и худрук не возражал? А если это у драматурга написано? А если ругаются в театре или на концерте, но во время антракта? А кто будет отслеживать и фиксировать?..
Странный закон. Чисто по Салтыкову-Щедрину: «Цель издания законов двоякая: одни издаются для вящего народов и стран устроения, другие – для того, чтобы законодатели не коснели в праздности». Этот закон из «других». Не коснеют, трудятся в поте лица. Но получается «хреновина». Кстати, когда словечко запикали, вышла форменная непристойность, которой не было в «Гараже», – суматранские макаки подтвердят.
Марианна Баконина, обозреватель канала 100 ТВ