День нашей общей скорби и бесстыдства

На этой неделе в России отмечали 70-летие освобождения Ленинграда от вражеской блокады. А весь мир в тот же день, 27 января, отмечал ещё и другую дату – Международный день памяти жертв Холокоста. Эта дата для нас, россиян, тоже не чужая, потому что среди тех жертв было немало наших сограждан. К тому же Россия выступала в ряду шести государств – инициаторов даты, трагически памятной для народов мира.

В тот зимний день 1945 года советские войска освободили Освенцим – крупнейший концлагерь, созданный нацистами в Европе. Итальянский писатель Примо Леви, чудом выживший на этой фабрике смерти, позже вспоминал, что увидел на лицах советских солдат-освободителей стыд – стыд, «который испытывает честный человек за чужую вину». Более того, выжить в Освенциме можно было лишь в какой-то степени за счёт товарищей по несчастью, а потому впоследствии стыд испытывали жертвы, а не палачи. Только самооправдание под маской покаяния и пробуждало металл в усталом голосе писателя.

«Эсэсовцы, убивая евреев, действовали по приказу, но в войска СС они шли добровольно! В Катовице после освобождения я своими глазами видел бланки заказов на бесплатное получение главами немецких семей одежды и обуви для взрослых и детей со складов Освенцима. Кто-нибудь озадачился вопросом: откуда взялось столько детской обуви?»

В романе другого чудом выжившего узника Освенцима Имре Кертеса его дядя точно знает, что гонениями на евреев немцы шантажируют державы коалиции, чтобы вытребовать более выгодный мир, – ведь для евреев они на что только не готовы! Но оказалось, ни на что.

Жаль, что химик по профессии Примо Леви не додумался ввести такое понятие, как удельная подлость: величина совершённой подлости делится на величину принуждавшего к ней давления, – возможно, по этому параметру самыми большими подлецами оказались бы не члены «спецкоманд» из заключённых, обслуживавших крематории, а мирные немцы, умевшие не задумываться, куда вдруг исчезли евреи и откуда взялись поношенные вещи, мирные французы, кормившие и поившие гитлеровскую армию, мирные американцы, установившие издевательские квоты для еврейской иммиграции, но постаравшиеся реализовать их всего на десятую долю. Вполне вероятно, по коэффициенту удельной подлости наставники серьёзно обошли бы воспитуемых, однако ни малейших признаков раскаяния ни за кем из них не замечено. И вообще, каяться начали только те, за кем нельзя было найти совсем уж никакой вины. Они и впрямь слегка покаялись в чужих грехах, перед тем как выбросить их из головы.

Сегодня для европейцев Холокост относится к числу тех осточертевших катастроф, по поводу которых нужно постоянно демонстрировать постную мину, отводя душу лишь на преувеличениях насилий «израильской военщины». Да-да, постоянные преувеличения злодеяний Израиля европейской печатью – расплата за принудительные поклоны, которые та же самая печать вынуждена отбивать жертвам Холокоста. И это, увы, тоже нормально: для каждого человека главными событиями являются события его собственной жизни. Для западной же цивилизации главнейшим объектом психологической защиты является она сама.

Нацисты старались посредством «бесполезной жестокости» сделать будущие жертвы отвратительными. Для этого и нужно было раздевать их догола, лишать отхожего места… Штагль, комендант Треблинки, выразился с предельной ясностью: заключённых следовало лишить человеческого облика, чтобы убийцам было легче их убивать.

А сегодняшний западный кинематограф, западная либеральная риторика усердно нагнетают «примирение», стараясь изобразить невинными голубками и тех, кто закрывал глаза на кружащий в воздухе пепел, и тех, кто не спешил помешать превращению в пепел живых ещё людей: пепел Освенцима не превратился в пепел Клааса, – правда хорошо, а счастье лучше.

Извлечёт ли мир в конце концов уроки из ужасов Холокоста? Не извлечёт, ибо они разрушат защитный слой утешительных иллюзий. Может ли он повториться? Или больше «фашизм не пройдёт»? Фашизм – естественная реакция любого народа на национальное унижение. В кризисной ситуации осмеивать воодушевляющие предания народа неизбежно означает подталкивать его к фашизму.

Александр Мелихов, писатель, заместитель главного редактора журнала «Нева»