День святого Никогда

Живём, чтобы работать, или работаем, чтобы жить? Этот вопрос стоит перед многими из нас. И каждый выбирает свой ответ.

«Я не люблю работы, – признаётся сам себе герой Джозефа Конрада. – Никто её не любит...» В повести «Сердце тьмы» капитан Марлоу начинает своё плавание по реке Нигер с того, что поднимает со дна затонувшее судно, которым его обязали командовать. И после трёх месяцев тяжелейшей пахоты он сидит на мостике реанимированного корабля, слушает, как мерно стучит восстановленный движок, и размышляет о сущности жизни.

Я вспомнил это место, когда бросил взгляд на календарь. Красное число – Первое мая – ожидается через неделю. И весьма симптоматично, что праздник труда объявлен выходным днём. Сначала вспомнил бессмысленные демонстрации, в которых приходилось принимать участие как представителю сильной половины человеческого рода.

– Мужики! – взывала к нам начальник центральной лаборатории объединения. – Наша очередь тащить транспаранты – будь они неладны. Но каждому выпишу по десятке, а Игорю налью полную флягу. Не замёрзнете...

И так мы топали от заводской проходной до Дворцовой площади, борясь с невским ветром и размышляя, когда же придёт он – день святого Никогда, как окрестил его Владимир Высоцкий. «День святого Никогда, день, когда мы будем отдыхать...»

Во всяком случае, в начале мая это никогда не случится. Потому как в этот выходной я беру в руки лопату, топор, молоток, аккумуляторный шуруповёрт, старенькую полукувалдочку (сколько же рук у современного человека!) и принимаюсь латать на даче прорехи, накопившиеся за зиму, а также готовить огород под новые посадки. Не скажу, что меня чрезмерно восхищает необходимость подобной деятельности. Но и отвращения тоже не испытываю, потому как работаю на себя. В этом, мне кажется, и заключено безусловное преимущество частного способа производства над обобществлённым. Человеку надо понимать, куда пойдут плоды его деятельности, кто получит результаты его труда.

Мне, разумеется, возразят: именно при капитализме люди и не свободны, поскольку вынуждены работать на недоброго дядю, который получает все выгоды от принуждения к труду. «И в жёлтых окнах засмеются, что этих нищих провели», – сокрушался Александр Блок. Но даже в нашем мире есть две возможности занять достойное место в сложной и разветвлённой системе производства благ и товаров как материальных, так и не очень.

Во-первых, мы можем заняться своим собственным делом. В одном американском журнале я наткнулся на замечательные строчки: «Мой отец говорил, что я непременно должен иметь своё дело, – вспоминает герой очерка. – Ты можешь торговать спичками на перекрёстке, но это должно быть – твоё дело». То есть человек может стоять далеко не на самой высокой ступени социальной лестницы, но экзистенциально он свободен, потому что служит лишь самому себе. А во-вторых, даже оказавшись на службе, подчиняясь не только Царю Голоду, но и многим начальникам, мы можем внутренне определить ситуацию как максимально свободную.

Десять лет я проработал слесарем аварийной бригады и признаюсь: эти годы, возможно, были даже лучшими в моей трудовой жизни. Хорошее это было дело, потому что понимаешь – кому нужны результаты твоих стараний, а ещё – тяжёлая мужская работа (один реечный домкрат весил 76 кило) да славная компания мужиков, согласных тянуть эту лямку сообща с остальными.

Бывало всякое, и ссорились, и... Но почему-то вспоминается случай, когда, не поделив что-то совершенно неважное, мы орали друг на друга, надрывая голосовые связки.

– Да ладно вам глотки драть, – урезонил нас «водила», попивавший чаёк в уголке нашей бытовки. – Сейчас вызовут, поедете, а работа вас помирит.

И в самом деле зазвонил телефон, и центральная отправила нас куда-то на юго-запад, где очередной вагон свалился с рельсов в крайне неудобном месте. И через полтора часа авральной суеты, когда мы бегали и ползали с разными железяками наперевес, стояли у машины, перекуривали и следили, как трамваи бегут один за другим к остановкам, толпам ожидающих их пассажиров. И было нам хорошо друг с другом.

 

«Я не люблю работы, – признавался себе тот самый конрадовский капитан Марлоу. – Но мне нравится, что она даёт нам возможность найти себя, наше подлинное «я», скрытое от всех остальных...» В самом деле даёт, когда мы можем сделать её – работу – частью своего существа.

 

Владимир Соболь, писатель, лауреат Государственной премии России