Дом в «Заповеднике»
Главный редактор «НВ» объехал всю Псковскую область, чтобы понять, с чего все-таки начинается Родина, и «словно провалился на три десятка лет в прошлое»
Помните в «Заповеднике» Довлатова? «Дом Михал Иваныча производил страшное впечатление. На фоне облаков чернела покосившаяся антенна. Крыша местами провалилась, оголив неровные темные балки. Стены были небрежно обиты фанерой. Треснувшие стекла – заклеены газетной бумагой. Из бесчисленных щелей торчала грязная пакля. В комнате хозяина стоял запах прокисшей еды. …В раковине с черными кругами отбитой эмали плавали макароны. Ходики стояли. Утюг, заменявший гирю, касался пола…»
И вот я стою перед покосившейся избой и не верю глазам своим: неужели тот самый дом? Он самый, подлинный. В конце 1970-х годов именно здесь жил, подрабатывая экскурсоводом в Пушкинском заповеднике, писатель Сергей Довлатов.
На самом деле хозяина дома звали не Михал Иванычем, а Иваном Федоровым, а деревня называется Березино, а не Сосновка. Хозяина Довлатов описывал так: «Это был широкоплечий, статный человек. Даже рваная, грязная одежда не могла его по-настоящему изуродовать. Бурое лицо, худые мощные ключицы под распахнутой сорочкой, упругий четкий шаг… Я невольно им любовался…» Увы, Михал Иваныч, он же Федоров Иван, уже давно в могиле, как и большинство персонажей лучшего, на мой взгляд, произведения писателя. А вот дом остался в первобытной своей сохранности. Та же покосившаяся крыша, тот же угрожающе провисший потолок, раковина с отбитой эмалью. Это особенно волнует воображение, если учесть, что по соседству, во всемирно известном музее-усадьбе Пушкина, подлинными остались только «река, холмы, деревья… Вся удивительная природа здешних мест»
(С. Довлатов. «Заповедник»).
Хозяйка дома – Вера Сергеевна Хализева – женщина замечательнейшая во всех отношениях. Ей под восемьдесят, но она бодра и энергична, так что впору позавидовать и молодым. Когда-то она преподавала в престижном московском вузе, давно уже вышла на заслуженный отдых, здешние места любит с молодости, живет тут каждое лето. Про то, что купила «дом Довлатова», узнала случайно. Как-то сидели с дочерью усталые после похода за грибами в избе, беседовали, что, «может быть, вот где-то здесь и жил Довлатов». В этот момент зашла соседка, услыхала разговор: «Сережа? Довлатов? Да он тут и жил! Вы на его кровати сидите!» С тех пор жизнь хозяйки переменилась. Быстро провела она инвентаризацию своего наследства. Установила подлинные вещи. Отныне они приобрели статус неприкосновенных.
Дом свой Вера Сергеевна любит, цену ему знает, миссию свою понимает и неожиданное, важное служение свое несет достойно. Вера Сергеевна хранительница… нет, еще не музея, скорее некоей неформальной литературной святыни. Особая прелесть этого места заключается в том, что оно еще не получило официальный статус, не забронзовело; экспонаты не покрылись еще музейной полировкой. Это похоже на то, как если бы вам удалось увидеть усадьбу Пушкина году так в 1867-м. Представляете? «А вот кровать, на которой спал великий русский поэт, его любимая подушка… А вот и стол, за которым он завтракал… К сожалению, нужник был перестроен в 1850 году…»
К дому-легенде не зарастает (все по Пушкину!) народная тропа. Ежедневно, особенно летом, сюда приходят десятки людей. Кто-то давно планировал и мечтал увидеть «тот самый дом», кому-то посоветовали знакомые, кто-то узнал случайно… Вера Сергеевна всех пускает в дом, на все вопросы терпеливо отвечает. Есть у нее и специальная книга для посетителей, там оставляют они свои бесхитростные записи: «Здравствуй, Сережа, наконец-то мы с тобой встретились…», «Дай Вам Бог здоровья, Вера Сергеевна, спасибо, что Вы есть!».
Как-то давно уже, когда еще только начинался этот туристический бум, заглянул к смотрительнице один ушлый экскурсовод из Пушкинского музея, предложил: «Давайте сделаем так, Вера Сергеевна. Я вожу к вам экскурсантов, иностранцев в том числе, за хорошие деньги, а выручку мы делим с вами пополам?» Вера Сергеевна с гордостью отказалась: «Денег мне не надо. Экскурсии я и сама могу проводить. Бесплатно».
Соседи Веры Сергеевны не все довольны. Сосед Эдик, например, ресторатор из Петербурга, давно хочет прикупить ее участок с домом, чтобы дом снести и построить нормальный, новый… «Житья нет от этих зевак. Ходят без конца! Где Довлатов да где Довлатов? Я, может быть, птичек хочу послушать!
Уединения хочу. Тишины!» Вера Сергеевна действительно готова продать дом. Устала жить в неудобстве, да и возраст сказывается. Но намерена продать его только в надежные руки. Соседу так и сказала: вам ни за что на свете.
…Кровать Довлатова осталась на том же самом месте, где он и спал. Обыкновенная железная кровать с металлической сеткой – непременный атрибут любой советской избы тех лет… Вера Сергеевна заботливо указала мне даже, в какую сторону укладывался спать Сережа, а ей, в свою очередь, об этом рассказала соседка; теперь подушка всегда лежит на правильной стороне. Сижу на кровати, ерзаю, представляю:
«Утро. Молоко с голубоватой пенкой. Лай собак, позвякиванье ведер…
За стеной похмельный Мишин голос:
– Сынок, кинь рублишко!»
Странное ощущение. Словно провалился на три десятка лет в прошлое. Старая изба дремлет, золотистая пыль клубится в солнечном луче, половицы сухо скрипят, собаки лают за окном. Бесшумно проскользнула черная кошка. Тишина во дворе, зной… Русь дремучая, загадочная, пугающая, завораживающая… Многое ли изменилось тут со времен не Довлатова даже – Пушкина? Говорят, что Довлатов в Америке боялся вспоминать про Заповедник, боялся заболеть тоской по этим местам, хотя описывал их с нарочитой, почти враждебной сдержанностью:
«До этого были холмы, река, просторный горизонт с неровной кромкой леса. В общем, русский пейзаж без излишеств. Те обыденные его приметы, которые вызывают необъяснимо горькое чувство».
Там же:
«Короче, не люблю я восторженных созерцателей. И не очень доверяю их восторгам. Я думаю, любовь к березам торжествует за счет любви к человеку».
Так мог написать человек, который смертельно устал от казенного патриотизма. Так пишет человек, который боится влюбиться в эти треклятые, воспетые всеми кому не лень березы (почему-то непременно русские!), в эти обыкновенные холмы (ну что в них особенного?) и покосившиеся избы, в этот непонятный, нелепый, полупьяный, простодушный народ, который всегда ждет чего-то, всегда мечтает о несбыточном, который уже не первое столетие вглядывается вдаль, словно ему обещан рай… И ведь влюбился же! Как последний лох! Хоть и предупреждали, что опасно и не нужно. Хоть и получил за свою любовь по полной программе в свое время. Хоть и дал зарок, что все, хватит… Влюбился… Как многие до него и после него. Вроде бы и умные, и талантливые люди были, а вот на тебе… Загадка.
Губернатор Псковской области Андрей Турчак сказал мне при встрече, что знает про этот дом, следит за ситуацией. «Дом непременно попадет в надежные руки», – пообещал он. Лично я ему поверил.
(Продолжение следует)
