Общество
ДВА ШАНСА АДМИРАЛА РОЖЕСТВЕНСКОГО
31 май
С тех пор слово это уже навсегда стало для нас синонимом тяжелого поражения.
Несмотря на прошедшие годы, интерес и отечественных, и зарубежных историков к этому величайшему генеральному сражению эпохи расцвета додредноутного броненосного флота по-прежнему не утихает. Появляется все больше публикаций, посвященных Цусиме, есть среди них даже такие, в которых историки пытаются доказать, что Рожественский устроил, дескать, ловушку японскому командующему Того, лишив последнего возможности выбрать наивыгоднейший курс для атаки!
Обилие таких публикаций в преддверии печального юбилея поневоле заставляет нас подвергнуть их посильному анализу. И попытаться найти ответы на вопросы "что?", "как?" и "почему?" происходило 27 (14) мая 1905 года в Корейском проливе. Начиная с 13.20 по местному времени, когда эскадры Того и Рожественского, так долго ждавшие этой встречи, сошлись наконец на расстоянии прямого визуального контакта.
ТОГО НАЧИНАЕТ МАНЕВРИРОВАТЬ
Вице-адмирал Рожественский вел свои главные силы двумя параллельными кильватерными колоннами. Правая - первый броненосный отряд, состоявший из четырех новейших эскадренных броненосцев типа "Бородино", - была продвинута несколько вперед по отношению к восьми "калошам" и "самотопам" второго и третьего броненосных отрядов. И образовывала, таким образом, характерный "уступ".
Эскадра командующего Соединенным флотом Японии адмирала Хэйхатиро Того, состоявшая из четырех броненосцев и восьми броненосных линейных крейсеров адмирала Камимуры, шла в тот момент навстречу русской, и его флагманский "Микаса" фиксировался нашими наблюдателями несколько справа по курсу. Но уже примерно через пять минут Того делает первый из двух своих удачных маневров - они и предопределили, на наш взгляд, весь дальнейший успех его действий. Подняв на фалах заранее набранный сигнал: "От исхода боя зависит судьба Империи, надеюсь, что каждый честно исполнит свой долг", "Микаса" вдруг взял чуть более восьми румбов вправо и, прибавив ход, энергично повел свою эскадру поперек курса русской. А когда головной "Микаса" уже пересек курс нашей эскадры, он довернул около семи румбов влево, и противники оказались, таким образом, почти на встречных курсах, имея друг друга в левых носовых четвертях и стремительно сокращая дистанцию.
Что выиграл Того этим маневром, убедительно показал в своей статье "Цусима: анализ против мифов" Владимир Кофман, быть может, единственный из историков, обративший внимание на сильный юго-западный ветер в пять-семь баллов, поднявший в тот роковой день изрядное волнение. И на характерную для того времени казематную систему расположения вспомогательной артиллерии, нижние ярусы которой были весьма уязвимы для волн при соответствующем направлении ветра. Оказавшись же с наветренной стороны от русской эскадры, Того предоставил ветру заливать волнами и обращенные к нему казематные шестидюймовки Рожественского, и те пробоины, которые русские корабли должны будут получить в перспективе.
ПАЛОЧКА НАД Т
Впрочем, понятно, что командующий Соединенным флотом Японии не намеревался, немного постреляв, разойтись с русской эскадрой на встречных курсах. Подобное произошло около девяти с половиной месяцев назад в Желтом море - Того потом вынужден был в течение четырех часов догонять 1-ю Тихоокеанскую эскадру, потеряв почти весь остаток светлого времени суток. Нет, на этот раз Того рискует и совершает маневр, который вызвал в тот момент огромное изумление у наблюдавших за ним русских. Он заворачивает тугую петлю влево почти на шестнадцать румбов, и корабли его эскадры начинают последовательно ложиться практически на обратный курс. Риск на первый взгляд был огромен - ведь таким образом Того сдвоил ряды своих кораблей в пределах прямой досягаемости орудий Рожественского. И на те четверть часа, что японская эскадра проходила точку поворота, наши артиллеристы, как следует к ней пристрелявшись, могли устроить ее кораблям настоящий "огненный коридор".
И нельзя сказать, что они этим обстоятельством не воспользовались. Уже в 13.49, когда "Микаса" только-только закончил поворот, левая носовая шестидюймовка русского флагмана - броненосца "Князь Суворов" - дала пристрелочный выстрел. А затем поочередно в дело вступили его систершипы: "Александр III", "Бородино" и "Орел", а также ведомые "Ослябей" чуть позади и слева корабли второго и третьего броненосных отрядов.
Вода вокруг "Микасы" поднялась сплошной стеной, но Того упрямо продолжал свой рискованный маневр. Ведь его завершение сулило японской эскадре немалую тактическую выгоду - охват "головы" русских боевых порядков, выстраивание конфигурации, которая в учебниках по тактике морского боя известна под названием "палочка над Т". В данном случае вертикальный штрих этой "Т" изображала русская эскадра, а горизонтальный - японская. И понятно, что такое расположение в пространстве позволяло последней сосредотачивать огонь почти всех своих орудий на головных кораблях русских. А самим в ответ получать лишь рассеянный огонь далеко не всей артиллерии противника, оказываясь вне пределов "доворота" кормовых башен его кораблей.
ПЯТЬ ЧАСОВ АРТДУЭЛИ
И когда примерно через четверть часа маневр был закончен, Того сполна использовал полученное преимущество. Уже через десять минут после открытия огня "Ослябя" получил первые значительные повреждения, а еще через сорок на нем вспыхнул сильный пожар. Примерно в это же время был тяжело ранен Рожественский, а через пятьдесят минут после начала боя "Суворов" потерял управление и покинул строй. Примерно через час после первого выстрела "Ослябя" перевернулся и пошел ко дну. Стало ясно, что русской эскадре уже никакими силами не удастся выиграть этот бой.
Дальнейший ход сражения состоял в этот день из серии попыток нашей эскадры скрыться в тумане и дыму. Три раза это ей удавалось - через час двадцать после начала боя, еще через час десять и еще через час. Однако всякий раз кораблям Того и Камимуры удавалось восстанавливать визуальный контакт, пользуясь преимуществом в скорости опять выходить в голову нашей эскадры и продолжать добивать ее все в той же конфигурации "палочка над Т". И после 19.00 наступил наконец коллапс - буквально за полчаса ко дну пошли "Александр III", исчерпавший к тому времени свой запас прочности, и "Суворов" - единственным оставшимся в "живых" трехдюймовым орудием он не смог отразить атаку японских миноносцев, буквально в упор расстрелявших его торпедами. В это же время на воздух взлетел броненосец "Бородино" - последним из своих залпов броненосец "Фудзи" пробил одну из его шестидюймовых башен, там возник сильнейший пожар, который, видимо, и вызвал детонацию боезарядов.
Впрочем, нельзя сказать, что наши канониры в чем-то уступали японским - дескать, слишком мало они провели учебных стрельб во время своего более чем восьмимесячного перехода. Нет, недостатки тактического положения не мешали русским броненосцам поддерживать непрерывный и весьма меткий огонь до самого последнего момента - более тридцати пробоин в одном только "Микасе" тому порукой. Причем двенадцать из них были проделаны снарядами главного калибра. А двенадцатидюймовый "привет" с "Николая I", присланный броненосному крейсеру "Асама", едва тот вышел из вышеописанной петли в шестнадцать румбов? Буквально сметя его рулевое устройство, он предоставил именно "Асаме" сомнительную честь быть первым, выбитым в этом бою из линии, отнюдь не "Ослябе"!
Ну а "Фудзи", так тот вообще за несколько часов до взрыва "Бородино" только по счастливой случайности не предвосхитил судьбу уничтоженного им русского броненосца. А все из-за снаряда, пробившего лобовую шестидюймовую броню кормовой башни главного калибра "Фудзи" и взорвавшегося над казенной частью одного из орудий. Взрывом выбросило за борт тяжелую броневую плиту задней части башни, раскаленные осколки воспламенили свыше ста килограммов пороховых "макарон". Еще немного, и окружающие смогли бы наблюдать такую примерно картину: столб густого черного дыма высотой в сотни метров, гулкий глухой удар и летящие в воздух обломки... Ведь английский нитроцеллюлозный порох - кордит - очень склонен к взрыву при быстром сгорании. Но экипажу "Фудзи" повезло - один из осколков перебил гидравлическую магистраль, и хлынувшая под большим давлением вода погасила опасный пожар.
К ВОПРОСУ О БОЕПРИПАСАХ
Так что упреки в адрес наших артиллеристов выглядят, на наш взгляд, не слишком уместными. Тогда дело, может быть, в неэффективности русских боеприпасов, и наоборот - в высокой эффективности японских снарядов, подтвержденной многочисленными свидетельствами очевидцев? Однако если согласиться с этим, то без ответа останется вопрос: а почему преимущество снарядов противника проявилось только при Цусиме? Ведь более чем годичный опыт Русско-Японской войны давал достаточно оснований для объективной оценки эффективности японских боеприпасов.
Например, во время знаменитого боя при Чемульпо четырнадцать кораблей, обладая почти девятикратным превосходством в весе выброшенного за одну минуту металла и пятидесятикратным по количеству взрывчатки, не смогли в течение часового боя потопить один русский крейсер и одну канонерскую лодку. После чего, как поется в известной песне, мы "сами взорвали "Корейца", нами потоплен "Варяг". А сражение 14 августа 1904 года, когда четыре броненосных и три легких крейсера адмирала Камимуры имели почти двадцатикратное огневое превосходство над тремя броненосными крейсерами Владивостокского отряда? В ходе пятичасового боя, израсходовав почти весь боезапас, они сумели лишь тяжело повредить самый старый и самый слабый крейсер "Рюрик", затопленный потом собственной командой. Получается, что в этих сражениях русские снаряды не уступали японским, а при Цусиме вдруг стали уступать?
А объясняется все довольно просто: японские фугасные снаряды, начиненные знаменитой "шимозой" (пикриновой кислотой), несмотря на большое количество взрывчатки (четырнадцать процентов веса снаряда), бронебойными не были - слишком тонкостенны, слишком легкий у них взрыватель. Что подтверждается хотя бы характером повреждений, полученных при Цусиме единственным оставшимся на плаву броненосцем типа "Бородино", - из почти семидесяти снарядов разного калибра, попавших в "Орел", ни один не пробил брони. В отличие от противника на русских броненосцах и крейсерах имелись снаряды обоих типов: и фугасные (чугунные, начиненные порохом), и бронебойные (стальные, снаряженные влажным пироксилином). Последние действительно обладали большими недостатками: малое количество взрывчатки (полтора процента веса), чрезвычайно тугой взрыватель, рассчитанный на срабатывание только после пробивания снарядом брони. Из-за чего, попав в небронированную часть борта или надстройки, они часто не взрывались. При том, что японские снаряды рвались при ударе о любое препятствие - даже о воду, оно вроде бы "так на так" и выходит.
Однако, как мы знаем, "так на так" не вышло. И в основе Цусимской трагедии лежит не чудодейственность японских снарядов, а огромное количество их попаданий в наши корабли. Что стало возможным только благодаря уже упомянутой нами "палочке над Т", умело поставленной Того над эскадрой Рожественского. И несмотря на то что броненосцы типа "Бородино" до самого конца сохраняли целым свой бронированный борт, необходимой плавучести это им не обеспечило - из-за огромных пробоин в легком небронированном борту, куда заливала вода от постоянно рвавшихся вблизи снарядов. Роковую роль сыграли также и непрекращающиеся пожары, во время тушения которых русские моряки сами обрушивали на палубы огромное количество воды, - попадая внутрь, она способствовала появлению крена. И когда он достигал шести-семи градусов, в воду входили пробоины легкого борта и пушечные порты, что приводило к окончательной потере остойчивости и опрокидыванию. Усугубляла же ситуацию перегрузка кораблей эскадры углем (по свидетельству очевидцев, он лежал не только в угольных ямах, но даже на палубах и в кубриках), приводившая к тому, что верхний броневой пояс погружался в воду при крене уже 6,5 градуса вместо положенных по проекту 10,5.
О СОСЛАГАТЕЛЬНЫХ НАКЛОНЕНИЯХ В ИСТОРИИ
А теперь попробуем ответить на вопрос: а был ли у нашей эскадры хоть один шанс если и не выиграть это сражение, то хотя бы свести его вничью? Есть мнения, что был - и даже не один, а два! Но только при одном условии: ей должен был командовать кто-то порешительнее генерал-адъютанта Рожественского. Который, еще когда Того только первый раз пошел на пересечение курса русской эскадры, не занялся бы бессмысленным перестроением ее в одну линию - тем самым Рожественский только сковал действия четырех своих новейших броненосцев тихоходностью "калош" и "самотопов" второго и третьего броненосных отрядов. А подняв для последних на фалах сигнал: "Действовать по обстоятельствам", сам бросился бы наперерез японцам силами только четырех систершипов типа "Бородино".
Их скорость вполне позволяла осуществить этот маневр, уже промежуточный результат которого мог проявиться в двух выгодных для нашей эскадры вариантах. При достаточной скорости четыре новейших русских броненосца сами успели бы поставить эскадре Того ту самую "палочку над Т". А если бы скорости не хватило, первый броненосный отряд смог бы рассечь боевой порядок японцев надвое - как за сто лет до этого проделал при Трафальгаре с эскадрой адмирала Вильнева знаменитый Горацио Нельсон. А там, глядишь, и "калоши" с "самотопами" подоспели бы, и неизвестно, чем бы дело тогда закончилось.
Но, увы, не получилось тогда из Рожественского русского Нельсона. Как не получилось и полчаса спустя, когда Того, заложив крутую петлю, вновь повел свою эскадру на пересечение курса нашей, и судьба опять подарила Рожественскому шанс проделать все то же самое. А вот Хэйхатиро Того, на наш взгляд, вполне заслужил лавры Нельсона японского. Тем более что он так их вожделел - подчиненные Того потом свидетельствовали, что он хотел, подобно своему кумиру, погибнуть во время сражения и отказался даже войти в бронированную боевую рубку. Того тогда "не повезло" - он лишь слегка был задет русским осколком. Но мы, как бы ни была горька для нас память о том страшном разгроме, ради справедливости все же должны отдать дань уважения мужеству и таланту этого флотоводца.
Что же касается Рожественского, то никакой его "ловушки", разумеется, не было - он лишь вяло пытался уклониться от того, что вновь и вновь упрямо продолжал ему навязывать Того. И если что и можно поставить в заслугу Зиновию Петровичу, так это его талант "завхоза". Ведь умудриться протащить такую армаду из одного полушария в другое, не потеряв при этом ни одного корабля, - это, согласитесь, не каждый сумеет. Чего стоило Рожественскому одно только отсутствие должного дипломатического обеспечения со стороны российского правительства, приведшее к отказу в погрузке угля и ремонте кораблей в нескольких нейтральных портах?!
Но в итоге-то вышло, что эскадру свою он привел на погибель! Более пяти тысяч наших моряков легли тогда на дно Корейского пролива вместе со своими кораблями, еще большему их числу довелось пережить позор японского плена, а русский военный флот после Цусимы почти на десять лет практически прекратил свое существование.
Продолжение темы в следующих номерах "НВ".
Александр СЕЛИЦКИЙ
Несмотря на прошедшие годы, интерес и отечественных, и зарубежных историков к этому величайшему генеральному сражению эпохи расцвета додредноутного броненосного флота по-прежнему не утихает. Появляется все больше публикаций, посвященных Цусиме, есть среди них даже такие, в которых историки пытаются доказать, что Рожественский устроил, дескать, ловушку японскому командующему Того, лишив последнего возможности выбрать наивыгоднейший курс для атаки!
Обилие таких публикаций в преддверии печального юбилея поневоле заставляет нас подвергнуть их посильному анализу. И попытаться найти ответы на вопросы "что?", "как?" и "почему?" происходило 27 (14) мая 1905 года в Корейском проливе. Начиная с 13.20 по местному времени, когда эскадры Того и Рожественского, так долго ждавшие этой встречи, сошлись наконец на расстоянии прямого визуального контакта.
ТОГО НАЧИНАЕТ МАНЕВРИРОВАТЬ
Вице-адмирал Рожественский вел свои главные силы двумя параллельными кильватерными колоннами. Правая - первый броненосный отряд, состоявший из четырех новейших эскадренных броненосцев типа "Бородино", - была продвинута несколько вперед по отношению к восьми "калошам" и "самотопам" второго и третьего броненосных отрядов. И образовывала, таким образом, характерный "уступ".
Эскадра командующего Соединенным флотом Японии адмирала Хэйхатиро Того, состоявшая из четырех броненосцев и восьми броненосных линейных крейсеров адмирала Камимуры, шла в тот момент навстречу русской, и его флагманский "Микаса" фиксировался нашими наблюдателями несколько справа по курсу. Но уже примерно через пять минут Того делает первый из двух своих удачных маневров - они и предопределили, на наш взгляд, весь дальнейший успех его действий. Подняв на фалах заранее набранный сигнал: "От исхода боя зависит судьба Империи, надеюсь, что каждый честно исполнит свой долг", "Микаса" вдруг взял чуть более восьми румбов вправо и, прибавив ход, энергично повел свою эскадру поперек курса русской. А когда головной "Микаса" уже пересек курс нашей эскадры, он довернул около семи румбов влево, и противники оказались, таким образом, почти на встречных курсах, имея друг друга в левых носовых четвертях и стремительно сокращая дистанцию.
Что выиграл Того этим маневром, убедительно показал в своей статье "Цусима: анализ против мифов" Владимир Кофман, быть может, единственный из историков, обративший внимание на сильный юго-западный ветер в пять-семь баллов, поднявший в тот роковой день изрядное волнение. И на характерную для того времени казематную систему расположения вспомогательной артиллерии, нижние ярусы которой были весьма уязвимы для волн при соответствующем направлении ветра. Оказавшись же с наветренной стороны от русской эскадры, Того предоставил ветру заливать волнами и обращенные к нему казематные шестидюймовки Рожественского, и те пробоины, которые русские корабли должны будут получить в перспективе.
ПАЛОЧКА НАД Т
Впрочем, понятно, что командующий Соединенным флотом Японии не намеревался, немного постреляв, разойтись с русской эскадрой на встречных курсах. Подобное произошло около девяти с половиной месяцев назад в Желтом море - Того потом вынужден был в течение четырех часов догонять 1-ю Тихоокеанскую эскадру, потеряв почти весь остаток светлого времени суток. Нет, на этот раз Того рискует и совершает маневр, который вызвал в тот момент огромное изумление у наблюдавших за ним русских. Он заворачивает тугую петлю влево почти на шестнадцать румбов, и корабли его эскадры начинают последовательно ложиться практически на обратный курс. Риск на первый взгляд был огромен - ведь таким образом Того сдвоил ряды своих кораблей в пределах прямой досягаемости орудий Рожественского. И на те четверть часа, что японская эскадра проходила точку поворота, наши артиллеристы, как следует к ней пристрелявшись, могли устроить ее кораблям настоящий "огненный коридор".
И нельзя сказать, что они этим обстоятельством не воспользовались. Уже в 13.49, когда "Микаса" только-только закончил поворот, левая носовая шестидюймовка русского флагмана - броненосца "Князь Суворов" - дала пристрелочный выстрел. А затем поочередно в дело вступили его систершипы: "Александр III", "Бородино" и "Орел", а также ведомые "Ослябей" чуть позади и слева корабли второго и третьего броненосных отрядов.
Вода вокруг "Микасы" поднялась сплошной стеной, но Того упрямо продолжал свой рискованный маневр. Ведь его завершение сулило японской эскадре немалую тактическую выгоду - охват "головы" русских боевых порядков, выстраивание конфигурации, которая в учебниках по тактике морского боя известна под названием "палочка над Т". В данном случае вертикальный штрих этой "Т" изображала русская эскадра, а горизонтальный - японская. И понятно, что такое расположение в пространстве позволяло последней сосредотачивать огонь почти всех своих орудий на головных кораблях русских. А самим в ответ получать лишь рассеянный огонь далеко не всей артиллерии противника, оказываясь вне пределов "доворота" кормовых башен его кораблей.
ПЯТЬ ЧАСОВ АРТДУЭЛИ
И когда примерно через четверть часа маневр был закончен, Того сполна использовал полученное преимущество. Уже через десять минут после открытия огня "Ослябя" получил первые значительные повреждения, а еще через сорок на нем вспыхнул сильный пожар. Примерно в это же время был тяжело ранен Рожественский, а через пятьдесят минут после начала боя "Суворов" потерял управление и покинул строй. Примерно через час после первого выстрела "Ослябя" перевернулся и пошел ко дну. Стало ясно, что русской эскадре уже никакими силами не удастся выиграть этот бой.
Дальнейший ход сражения состоял в этот день из серии попыток нашей эскадры скрыться в тумане и дыму. Три раза это ей удавалось - через час двадцать после начала боя, еще через час десять и еще через час. Однако всякий раз кораблям Того и Камимуры удавалось восстанавливать визуальный контакт, пользуясь преимуществом в скорости опять выходить в голову нашей эскадры и продолжать добивать ее все в той же конфигурации "палочка над Т". И после 19.00 наступил наконец коллапс - буквально за полчаса ко дну пошли "Александр III", исчерпавший к тому времени свой запас прочности, и "Суворов" - единственным оставшимся в "живых" трехдюймовым орудием он не смог отразить атаку японских миноносцев, буквально в упор расстрелявших его торпедами. В это же время на воздух взлетел броненосец "Бородино" - последним из своих залпов броненосец "Фудзи" пробил одну из его шестидюймовых башен, там возник сильнейший пожар, который, видимо, и вызвал детонацию боезарядов.
Впрочем, нельзя сказать, что наши канониры в чем-то уступали японским - дескать, слишком мало они провели учебных стрельб во время своего более чем восьмимесячного перехода. Нет, недостатки тактического положения не мешали русским броненосцам поддерживать непрерывный и весьма меткий огонь до самого последнего момента - более тридцати пробоин в одном только "Микасе" тому порукой. Причем двенадцать из них были проделаны снарядами главного калибра. А двенадцатидюймовый "привет" с "Николая I", присланный броненосному крейсеру "Асама", едва тот вышел из вышеописанной петли в шестнадцать румбов? Буквально сметя его рулевое устройство, он предоставил именно "Асаме" сомнительную честь быть первым, выбитым в этом бою из линии, отнюдь не "Ослябе"!
Ну а "Фудзи", так тот вообще за несколько часов до взрыва "Бородино" только по счастливой случайности не предвосхитил судьбу уничтоженного им русского броненосца. А все из-за снаряда, пробившего лобовую шестидюймовую броню кормовой башни главного калибра "Фудзи" и взорвавшегося над казенной частью одного из орудий. Взрывом выбросило за борт тяжелую броневую плиту задней части башни, раскаленные осколки воспламенили свыше ста килограммов пороховых "макарон". Еще немного, и окружающие смогли бы наблюдать такую примерно картину: столб густого черного дыма высотой в сотни метров, гулкий глухой удар и летящие в воздух обломки... Ведь английский нитроцеллюлозный порох - кордит - очень склонен к взрыву при быстром сгорании. Но экипажу "Фудзи" повезло - один из осколков перебил гидравлическую магистраль, и хлынувшая под большим давлением вода погасила опасный пожар.
К ВОПРОСУ О БОЕПРИПАСАХ
Так что упреки в адрес наших артиллеристов выглядят, на наш взгляд, не слишком уместными. Тогда дело, может быть, в неэффективности русских боеприпасов, и наоборот - в высокой эффективности японских снарядов, подтвержденной многочисленными свидетельствами очевидцев? Однако если согласиться с этим, то без ответа останется вопрос: а почему преимущество снарядов противника проявилось только при Цусиме? Ведь более чем годичный опыт Русско-Японской войны давал достаточно оснований для объективной оценки эффективности японских боеприпасов.
Например, во время знаменитого боя при Чемульпо четырнадцать кораблей, обладая почти девятикратным превосходством в весе выброшенного за одну минуту металла и пятидесятикратным по количеству взрывчатки, не смогли в течение часового боя потопить один русский крейсер и одну канонерскую лодку. После чего, как поется в известной песне, мы "сами взорвали "Корейца", нами потоплен "Варяг". А сражение 14 августа 1904 года, когда четыре броненосных и три легких крейсера адмирала Камимуры имели почти двадцатикратное огневое превосходство над тремя броненосными крейсерами Владивостокского отряда? В ходе пятичасового боя, израсходовав почти весь боезапас, они сумели лишь тяжело повредить самый старый и самый слабый крейсер "Рюрик", затопленный потом собственной командой. Получается, что в этих сражениях русские снаряды не уступали японским, а при Цусиме вдруг стали уступать?
А объясняется все довольно просто: японские фугасные снаряды, начиненные знаменитой "шимозой" (пикриновой кислотой), несмотря на большое количество взрывчатки (четырнадцать процентов веса снаряда), бронебойными не были - слишком тонкостенны, слишком легкий у них взрыватель. Что подтверждается хотя бы характером повреждений, полученных при Цусиме единственным оставшимся на плаву броненосцем типа "Бородино", - из почти семидесяти снарядов разного калибра, попавших в "Орел", ни один не пробил брони. В отличие от противника на русских броненосцах и крейсерах имелись снаряды обоих типов: и фугасные (чугунные, начиненные порохом), и бронебойные (стальные, снаряженные влажным пироксилином). Последние действительно обладали большими недостатками: малое количество взрывчатки (полтора процента веса), чрезвычайно тугой взрыватель, рассчитанный на срабатывание только после пробивания снарядом брони. Из-за чего, попав в небронированную часть борта или надстройки, они часто не взрывались. При том, что японские снаряды рвались при ударе о любое препятствие - даже о воду, оно вроде бы "так на так" и выходит.
Однако, как мы знаем, "так на так" не вышло. И в основе Цусимской трагедии лежит не чудодейственность японских снарядов, а огромное количество их попаданий в наши корабли. Что стало возможным только благодаря уже упомянутой нами "палочке над Т", умело поставленной Того над эскадрой Рожественского. И несмотря на то что броненосцы типа "Бородино" до самого конца сохраняли целым свой бронированный борт, необходимой плавучести это им не обеспечило - из-за огромных пробоин в легком небронированном борту, куда заливала вода от постоянно рвавшихся вблизи снарядов. Роковую роль сыграли также и непрекращающиеся пожары, во время тушения которых русские моряки сами обрушивали на палубы огромное количество воды, - попадая внутрь, она способствовала появлению крена. И когда он достигал шести-семи градусов, в воду входили пробоины легкого борта и пушечные порты, что приводило к окончательной потере остойчивости и опрокидыванию. Усугубляла же ситуацию перегрузка кораблей эскадры углем (по свидетельству очевидцев, он лежал не только в угольных ямах, но даже на палубах и в кубриках), приводившая к тому, что верхний броневой пояс погружался в воду при крене уже 6,5 градуса вместо положенных по проекту 10,5.
О СОСЛАГАТЕЛЬНЫХ НАКЛОНЕНИЯХ В ИСТОРИИ
А теперь попробуем ответить на вопрос: а был ли у нашей эскадры хоть один шанс если и не выиграть это сражение, то хотя бы свести его вничью? Есть мнения, что был - и даже не один, а два! Но только при одном условии: ей должен был командовать кто-то порешительнее генерал-адъютанта Рожественского. Который, еще когда Того только первый раз пошел на пересечение курса русской эскадры, не занялся бы бессмысленным перестроением ее в одну линию - тем самым Рожественский только сковал действия четырех своих новейших броненосцев тихоходностью "калош" и "самотопов" второго и третьего броненосных отрядов. А подняв для последних на фалах сигнал: "Действовать по обстоятельствам", сам бросился бы наперерез японцам силами только четырех систершипов типа "Бородино".
Их скорость вполне позволяла осуществить этот маневр, уже промежуточный результат которого мог проявиться в двух выгодных для нашей эскадры вариантах. При достаточной скорости четыре новейших русских броненосца сами успели бы поставить эскадре Того ту самую "палочку над Т". А если бы скорости не хватило, первый броненосный отряд смог бы рассечь боевой порядок японцев надвое - как за сто лет до этого проделал при Трафальгаре с эскадрой адмирала Вильнева знаменитый Горацио Нельсон. А там, глядишь, и "калоши" с "самотопами" подоспели бы, и неизвестно, чем бы дело тогда закончилось.
Но, увы, не получилось тогда из Рожественского русского Нельсона. Как не получилось и полчаса спустя, когда Того, заложив крутую петлю, вновь повел свою эскадру на пересечение курса нашей, и судьба опять подарила Рожественскому шанс проделать все то же самое. А вот Хэйхатиро Того, на наш взгляд, вполне заслужил лавры Нельсона японского. Тем более что он так их вожделел - подчиненные Того потом свидетельствовали, что он хотел, подобно своему кумиру, погибнуть во время сражения и отказался даже войти в бронированную боевую рубку. Того тогда "не повезло" - он лишь слегка был задет русским осколком. Но мы, как бы ни была горька для нас память о том страшном разгроме, ради справедливости все же должны отдать дань уважения мужеству и таланту этого флотоводца.
Что же касается Рожественского, то никакой его "ловушки", разумеется, не было - он лишь вяло пытался уклониться от того, что вновь и вновь упрямо продолжал ему навязывать Того. И если что и можно поставить в заслугу Зиновию Петровичу, так это его талант "завхоза". Ведь умудриться протащить такую армаду из одного полушария в другое, не потеряв при этом ни одного корабля, - это, согласитесь, не каждый сумеет. Чего стоило Рожественскому одно только отсутствие должного дипломатического обеспечения со стороны российского правительства, приведшее к отказу в погрузке угля и ремонте кораблей в нескольких нейтральных портах?!
Но в итоге-то вышло, что эскадру свою он привел на погибель! Более пяти тысяч наших моряков легли тогда на дно Корейского пролива вместе со своими кораблями, еще большему их числу довелось пережить позор японского плена, а русский военный флот после Цусимы почти на десять лет практически прекратил свое существование.
Продолжение темы в следующих номерах "НВ".
Александр СЕЛИЦКИЙ
