Его зарыли в шар земной...

«Бессмертный полк» придуман был здорово. Сложись расписание по-другому, сам бы стал в колонну, прижимая к обоим бокам древки с фотографиями. С одной стороны – старшина гвардейской пехоты, с другой – армейский младший лейтенант. Оба ушли на фронт добровольцами: отец – после второго курса, мать – после второй сессии. И оба всю войну провели в Ленинграде... Но как ни обидно, слишком часто страшные судьбы и родителей наших, и дедов с бабками делаются лишь материалом для политических фехтовальщиков. Или, как грустно заметил солдат Великой Отечественной Булат Шалвович Окуджава, «а всё-таки жаль – иногда над победами нашими встают пьедесталы, которые выше побед...».

Главный начальник нашей отечественной культуры предложил пять пунктов, на которых должны примириться все историки и публицисты. В принципе согласен подписаться и под всеми вместе, и под каждым в отдельности. Да, в самом деле, история нашей страны такова, какова она есть, и более никакова. Ещё Александр Пушкин заметил Петру Чаадаеву, что другой он бы и не желал. Думаю, и потому, что именно наша страна делает нас такими, какие мы есть. А мы, в свою очередь, отвечаем ей тем же.

Но частные проявления общесправедливой риторики приводят меня в недоумение. Тот же культурный чиновник собирается плюнуть в глаза писателю, утверждающему, что наша авиация была разгромлена в первые же дни войны. Это кому же – Константину Михайловичу Симонову? Ведь именно он в мемуарах своих рассказывает о белорусском небе июля 1941-го, в котором была только немецкая авиация. А потом эти впечатления перешли в роман «Живые и мёртвые», в страшную сцену, когда два немецких истребителя жгут наши бомбардировщики самолёт за самолётом, звено за звеном. ТБ-3, тяжёлые тихоходы, предназначенные для ночной работы, командование посылает в дневное время, потому как больше уже и некого. И помните финал этого эпизода – сбитый наш лётчик просится в пехоту? Командир, формирующий боеспособную часть, прогоняет его – иди, родной, летай, вы нам в небе нужны! «Винтовку дай», – повторяет упрямо лётчик, потому как знает, что самолёта он не получит, нет больше самолётов...

Но и с другой стороны нашей идеологической грядки звучат голоса тоже маловменяемые. Один петербургский публицист утверждает, будто СССР собирался напасть на гитлеровскую Германию и, мол, вермахт его только чуточку опередил. Но тот же Константин Симонов вспоминает, как в первые дни войны возвращался в свою часть из отпуска и весь поезд был забит такими же, как он, бедолагами. И люди недоумевали: как же так, в такие напряжённые дни и столько командиров отправили одновременно отдыхать. Странный шаг для армии, готовящей наступление…

Что же касается планов оборонительных и наступательных, то Генеральный штаб обязан иметь их на любые возможные ситуации. Даже на отражение массированной подводной атаки королевских пингвинов. Иначе он не Генштаб, а всего лишь «Оборонсервис».

Особенно важно не допускать всяких «смелых» версий в школьных учебниках. Тут надо отмерить даже не семь раз, а все семьдесят. Нельзя заставлять детей смотреть на мир сквозь розовые или тёмные очки, иначе они, став взрослыми, просто проклянут школу. И в то же время невозможно нагружать их всеми антиномиями взрослого мира, чтобы не хрупнули их неокрепшие души. В трилогии Юрия Германа один из учителей главного героя – врача Владимира Устименко – так формулирует своё кредо: «Негоже ему от младых ногтей, да в пульсе разочароваться». Успеет, мол, ещё понять, как могут сработать наоборот самые проверенные рецепты.

Ну а нам пора уже приглядываться к другой дате. От 9 Мая до 22 июня календарная дистанция размера совсем небольшого. Не успели затихнуть фанфары с литаврами, как подбежало время слушать совсем иные инструменты с их щемящими, теребящими душу звуками. И сегодня, на середине расстояния между одним из самых славных дней в нашей истории и одним из самых страшных, выдавшим нам «общую беду одну и на четыре года», приходят на память строчки Сергея Орлова, поэта, обожжённого Великой Отечественной в буквальном смысле этого слова:

Его зарыли в шар земной,

А был он лишь солдат,

Всего, друзья, солдат простой,

Без званий и наград.

Ему как мавзолей земля –

На миллион веков,

И Млечные Пути пылят

Вокруг него с боков...

Вспомним, выпьем стоя и помолчим...

 

Владимир Соболь, писатель, лауреат Государственной премии России