Где твоя деревня, где твой дом родной?
Как узнать деревенскую историю России? Придите на старое, прячущееся в лесу кладбище. И услышите столько историй…
Чем дальше в лес, тем тоньше слой материальной цивилизации, которую люди муравьиным усердием создавали сотни лет, потом в одночасье снесли с лица земли или просто бросили и ушли, а потом природа вернула себе эти земли. На фундаментах деревень, на полях, в садах, на дорогах – везде растёт лес.
И вдруг среди зарослей – дорожка. Неуверенная, нетвёрдая, но дорожка. Приводит к деревенскому кладбищу. Это стало нормой: все деревни в окрестностях исчезли, а кладбище – вот оно. Цветёт круглый год искусственными цветами – издали видно. Да, теперь и в сельской местности распространилась нелепая традиция тыкать в могилы яркие пластмассовые букеты.
Зато по веникам сразу понятно: кладбище посещается. Оно небольшое, как и те деревушки, жителей которых оно приняло на вечный покой. Здесь можно встретить потрясающие лица и потрясающие имена, причём не так уж давно жили эти люди – меньше сотни лет назад, иные умерли и вовсе недавно. Устины и Харитоны, Евлампии и Фёклы – и среди них могут встретиться латышские, эстонские, немецкие, татарские фамилии. Всех уравняла земля, и никому из них не тесно рядом друг с другом.
Но ещё интереснее живые на этих кладбищах. Часто встречаешь людей, которые пришли прибрать на родных могилках. Они приезжают издалека – «с городу», но все имеют местные корни. И все наперебой принимаются рассказывать о своей деревне, о родных, причём с очевидной гордостью. Вот один недавний пример. На кладбище несуществующей деревни Ковали – сгорела лет двадцать назад от пала травы, будучи уже заброшенной, – пара средних лет взахлёб, перебивая друг друга, рассказывала, кто где родился, кто в какую школу ходил, в каком селе кто на каком диалекте говорил. Они знали, откуда переселилась бабушка и где шли наполеоновские солдаты. Подумать только: сколько лет прошло, а они и теперь помнят, как предки прятали скот от набеглых французских фуражиров, пока армия шла на Смоленск! Сами супруги давно живут в городе и жалеют, что в своё время не записывали рассказы старших, ныне уже покойных.
Почти все потомки тех, кто покоится на деревенских кладбищах, обитают в городах или в индустриальных посёлках. Но регулярно возвращаются на родину – на отдых, рыбалку, посадить огород, подлатать дом. И только в старости, на пенсии, могут переехать обратно насовсем – если есть исправное жильё. Спросишь, почему уехали, – ответ обычно один: «А что тут делать?» Главное – нет работы за адекватную плату, часто и вовсе никакой. Натуральным хозяйством не проживёшь, электричество или посуда на огороде не растут, денег никто не отменял, а продать урожай не всегда реально. Один мой знакомый, приличный господин, любит пафосно заявить, что жить на селе – легко, просто все ленивые стали, а его дед, мол, три коровы держал и не возмущался. Тем не менее господин, даже приближаясь к пенсионному возрасту, вовсе не спешит завести три коровы в деревне, хоть это так легко, а предпочитает трудиться в офисе и покупать молоко в магазине.
Впрочем, сей господин родился уже в городе и с деревенским дедушкой встречался только на каникулах. А многие живущие в городах и посёлках уехали из деревни в сознательном возрасте, прекрасно помнят своё детство и с возрастом всё больше осознают, что какие-то ценности они прозевали. Да, в городе заработали на квартиру – бросив родительскую хату в деревне. Конечно, хата непрезентабельная, но блочная квартирка немногим лучше. Хата – своя, свой огород, сад, лес, речка, всё знакомое и родное. Ездят теперь в деревню, как на дачу, и свысока смотрят на «шестисоточников» – обитателей садоводств, ведь у них-то настоящее подворье. Тянут до пенсии, а дотянув – стараются вернуться в деревню, оставив нажитую квартиру детям. Начинают держать кур и вспоминают, как доить козу. На корову отваживаются немногие – в основном из-за сложности с зимним кормом.
Так и живут они – не городские, не деревенские, типичный продукт отечественной урбанизации. И с возрастом всё больше понимают, что к деревне государство применяет колониальную политику: на содержание бросает копейки, развиваться не даёт, а всё ценное забирает – лес рубит, поля продаёт под коттеджи или карьеры, окрестности отравляет мегафермами. И некому об этом рассказать, никто жалобы сельских жителей уже давно не слушает. Ну, разве какой-нибудь городской, забредший на их кладбище в поисках истории этой земли…
Татьяна Хмельник, заместитель редактора отдела «Северо-Запад»
