«Гонконгский майдан», или Прав ли был Дэн Сяопин?

В истории иногда бывает так, что некая территория или страна, будучи завоёванной другим государством, не только не становится частью этого самого государства, но и – при определённых условиях – умудряется навязать свои ценности победившей стороне. Тут стоит привести пару исторических примеров. Так, в ходе Северной войны 1700–1721 годов Россия завоевала прибалтийские области – Эстляндию и Лифляндию, однако эти регионы так и не стали её полноценной частью. Более того, уже к 1731 году стало вообще непонятно, кто же кого на самом деле завоевал, – русское правительство, армия и флот были буквально нашпигованы остзейскими немцами.

Вплоть до революции 1917-го династия Романовых носилась с ними как с писаной торбой, сознательно противопоставляя их отечественной аристократии для того, чтобы самой остаться на плаву. Финляндия, завоёванная русскими войсками в начале XIX века, тоже так и не почувствовала себя частью Российской империи благодаря широкой автономии, своим особым правам и привилегиям.

Всё это имеет прямое отношение к тем событиям, случившимся в минувшие выходные в Гонконге. Точнее – к «неожиданно» вспыхнувшим беспорядкам по поводу проведения (аж в 2017 году!) прямых свободных выборов руководства местной администрации. Оно назначается коллегией выборщиков, прямо подчинённой Пекину. Протестующие, как утверждают СМИ, требуют «полной демократизации выборов» в Гонконге.

Повод для очередной «цветной революции» может быть абсолютно любым: это и выборы в 2017-м, и вырубка деревьев в каком-нибудь сквере, и так далее. И нет ничего удивительного в том, что беспорядки произошли именно в Гонконге, а не в Пекине. Бывшая колония Великобритании, с 1997-го являющаяся Специальным административным районом Сянган КНР, за 17 лет так и не стала по-настоящему частью Китая. За полтора века английского владычества в Гонконге сложился совершенно особый, чрезвычайно космополитичный этнос, стереотипы поведения которого отличны от поведения китайцев, живущих на материке

Страхи по поводу того, что «придут коммунисты и всё отберут», витавшие над Гонконгом в 1990-е, рассеялись вскоре после вхождения бывшей колонии в состав КНР. Однако малокультурные в массе своей китайские туристы, наводнившие город в 1997-м, отнюдь не подняли, а скорее уронили престиж Китая в глазах гонконгцев. Именно среди них мне довелось встретить людей, наиболее критично относящихся к государственному строю КНР. То есть жителями Китая гонконгцы себя не чувствуют, а китайцев с материка – недолюбливают. Чем не прекрасная почва для «майдана»?

По условиям Нанкинского договора 1842-го Великобритания, выигравшая так называемую Первую опиумную войну, получала Гонконг в вечное владение. Но в 1997-м колония была полностью возвращена Китаю. Отдавая Гонконг, британцы убивали двух зайцев. Во-первых, исчезала «болевая точка» в отношениях двух государств – наследие эпохи, когда «владычица морей» Британия заставляла Китай подписывать неравноправные договоры.

Во-вторых, Гонконг возвращался КНР на определённых условиях, в рамках курса Дэн Сяопина «одна страна – два строя». Суть его в следующем: в течение 50-летнего периода власти КНР берут на себя вопросы обороны и внешней политики территории. А Гонконг оставляет за собой контроль над законодательством, полицейскими силами, денежной системой, пошлинами и иммиграционной политикой, а также сохраняет представительство в международных организациях. Эти условия позволяют использовать Гонконг в качестве плацдарма для проникновения западного влияния в Китай, в том числе для постепенного размывания тех идеологических устоев, на которых зиждется вся КНР.

Для многих китайцев Гонконг – символ «другой» жизни. Именно там китайский турист может свободно купить и прочитать запрещённую на материке литературу, пользоваться «нормальным» интернетом – со «свободными» СМИ, узнать иные взгляды на историю Китая, в том числе недавнюю. Ситуация чем-то напоминает статус Финляндии в составе Российской империи XIX–XX веков. В российских губерниях царская охранка могла свободно отлавливать революционеров, а на территории Великого княжества Финляндского такого права не имела. Поэтому «борцы с кровавым царским режимом» чувствовали себя на финской земле свободнее, чем дома. В революцию 1905–1907 годов именно через Финляндию в Россию ввозились деньги и оружие для боевиков всех мастей.

После того как в 1997–1999 годах в состав КНР вошли Гонконг и Макао, Пекин стал уповать и на скорое возвращение Тайваня в «лоно родины». Однако, как показали последние 15 лет, руководство острова отнюдь не намерено входить в состав КНР, даже на самых льготных условиях. Всё-таки фразу американского генерала Макартура о «непотопляемом авианосце США у границ Китая» никто не отменял. И вопрос будущего Тайваня решается не в Пекине или Тайбэе, а в Вашингтоне.

Кстати, в 1990-е на Тайване активно внедрялась идея о том, что население острова – вовсе не китайцы, а совсем особый народ – тайваньцы. И правда, за последние 100 лет жители острова стали уж слишком непохожи на своих «материковых родственников» в плане стереотипов поведения. Но даже если Китай каким-то способом всё-таки вернёт себе Тайвань, он рискует получить 23 миллиона потенциальных «майданутых» и «бандеровцев».

В общем, пока ещё рано утверждать, прав ли был Дэн Сяопин, выдвинув идею «одна страна – два строя». Не исключено, что именно Гонконг и/или Тайвань (в случае воссоединения с КНР) могут стать тем самым «майданом», который позволит совершить то, что не удалось сделать на площади Тяньаньмэнь в 1989-м или с помощью тоталитарной секты «Фалуньгун» в конце 1990-х. Возможно, именно таким образом Запад планирует устроить в Китае революцию и привести к власти подконтрольное ему правительство – которое, скорее всего, будет настроено враждебно к России. Так что – будьте бдительны, уважаемые соседи! Именно этого хотелось бы пожелать всем, кто не хочет наступления «управляемого хаоса» у наших юго-восточных границ.

Кирилл Котков, писатель, востоковед