Жизнь после Стругацких

 

Каково нынешнее состояние и перспективы российской фантастики

Недавно в Москве состоялся конвент «Басткон-2014» – один из самых представительных форумов русскоязычной фантастики. Наш корреспондент побывал на нём, выясняя последние тенденции в этом любимом многими жанре. Тенденции – безрадостные. А перспективы?.. Только и остаётся, что надеяться на лучшее.

Прошло совсем немного времени после кончины Бориса Натановича Стругацкого – последнего живого свидетельства величия отечественной фантастики. Но то, что публикуется в этом жанре сегодня, часто имеет к наследию Аркадия и Бориса Стругацких, а также Ивана Ефремова, Кира Булычёва, Александра Казанцева, Александра Беляева весьма отдалённое отношение.

А ведь, казалось бы, всё должно было случиться наоборот: молодые писатели, которым подрезала крылья идеологическая цензура, должны быть овеяны свежими ветрами и наперегонки создавать нечто небывалое. Ведь в СССР тотальный контроль властей над литературой ставил такие препоны, что жанр хоть и развивался, но на манер дерева, которому умелый садовник не даёт расти естественно при помощи различных приспособлений. А какие-то ветви и отсекаются. Так, то же фэнтези, первым мастером которого был Михаил Булгаков, лишь подпольно прорывалось в книгах советских фантастов. А на Западе расцветало пышным цветом. Да что там говорить, если в СССР фантастов даже не принимали в Союз писателей, считая, что их творчество не имеет отношения к настоящей литературе.

Но когда идеологические баррикады были разрушены, вмешался рынок. Печатный рынок – дело мрачное. Как мне признавался один издатель – человек не бедный, – он никогда не играет в казино, потому что риска потерять свои деньги или надежды получить хороший барыш ему и на основной работе хватает... С другой стороны, с 1990-х годов в книгоиздательство кто только не шёл – все, помимо профессионалов. То есть тех, кто знал правила игры на этом рынке. Всё изучалось на ходу, «методом научного тыка».

Дело осложнилось тем, что на дворе не XIX век, когда совсем немногие умели читать и ещё меньше – писать, а писать художественно – вообще единицы. Вот тогда писатель был властелином дум и «инженером человеческих душ». А сейчас, когда читают и пишут все, а многие ещё и имеют литературные амбиции, и среди этих многих есть люди, чьи опусы вполне читаемы, издательства просто не чувствуют потребности в авторах – предложение многократно превышает спрос. Всё это привело к тому, что писатель, в частности фантаст – а фантастика всё-таки литература, и порой высокая, – опустился на самый низ пищевой цепочки в системе книгоиздательства.

Нет, конечно, есть популярные, раскрученные писатели, издающиеся большими (по нашим временам) тиражами и получающие солидные гонорары. Таких в русскоязычной фантастике человек 10–15. Есть менее раскрученные, но тоже более-менее известные, их 50–70. А остальных вроде как и нет. Будь они талантливые, работоспособные, даже издающиеся – читатель их не знает.

– Ценность автора для тиража книги незначительна, – уверен Сергей Грушко, занимавшийся изданием серии книг по игре С.Т.А.Л.К.Е.Р.

Так что писатель – не очень завидная участь в наше время. Обратимся к их продукции.

То, что спрос рождает предложение, знают даже наши издатели. Вот только спрос на жанры для них остаётся тёмным лесом. Как грустно признавался несколько лет назад главный редактор издательства «Астрель-СПб» Александр Прокопович, он не знает, какой из поджанров фантастики будет востребован читателями завтра. Отгремело русское героическое фэнтези типа «Волкодава», скопированного с почтенного старца Конана-варвара. Не слышно и об иронических перепевах этого жанра, непревзойдённым мастером которых был красноярец Михаил Успенский. «Был», не потому, что его уже нет – дай Бог ему здоровья, – а потому, что давно ничего значительного не издавал. Улетели из поля интересов читателей гламурные вампиры, шурша чёрными крыльями. На их место пришли «попаданцы» – герои, попавшие в некий континуум, отличный от их обычной среды обитания. В основном в прошлое. И начинающие это самое прошлое активно изменять во имя нашего настоящего. Получился жанр «альтернативной истории».

Года три назад главный редактор «Ленинградского издательства» Александр Сидорович признал, что одно из первых мест по читаемости в издаваемой им продукции занимают именно такие произведения. В этом жанре работают, например, Глеб Дойников, Александр Конторович, Дмитрий Хван. Появляются при Сталине, Николае II, Петре I, Иване Грозном «гости из будущего», вооружённые современной информацией, а то и техническими средствами, и переводят путь страны на рельсы, ведущие в счастливое завтра – наше сегодня. Причём в отличие от зарубежных фантастов, очень бережно относящихся к временным парадоксам, нашим по большей части, похоже, на них наплевать. Но это уже вопрос к авторскому чувству меры.

В последнее время «попаданцы» стали уступать место брутальным спецназовцам, киллерам, мастерам боевых искусств и прочим хомо супериус, которые в страшном мире, то поражённом атомной войной, то некоей пандемией, то нашествием мутантов, инопланетян, зомби и прочей нечисти, героически выживают, побивая сотни врагов и непрерывно мародёря оставшиеся от рухнувшей цивилизации блага. Типичный представитель этого жанра – Андрей Круз с его эпопеей «Эпоха мёртвых», которую сейчас продолжает сотрудник ОМОНа и талантливый писатель Борис Громов. Пока жанр этот ещё на плаву, но сколько ещё он будет привлекать внимание читателя – Бог весть.

И вообще, ныне главный тренд – не жанр, а способ исполнения. Например, последнее время не слишком продвинутая, но многочисленная часть фэндома «фанатеет» от так называемых ЛитРПГ – описаний популярных компьютерных игр. Впрочем, этот промысел существует на нашем книжном рынке уже давненько – уже лет семь как вышел первый рассказ по игре С.Т.А.Л.К.Е.Р. Несмотря на то что идея вторичного мира игры и книг родилась из романа Стругацких «Пикник на обочине», к творчеству мэтров эта «стрелялка» имеет весьма отдалённое отношение. Правда, в 2011 году серия прервалась из-за отсутствия издателя. Но ей на смену пришли многие другие вроде «Играть, чтобы жить» Дмитрия Руса.

– Эти книги честно развлекают читателя, не претендуя на нечто большее, – отмечает критик Дмитрий Злотницкий.

Жанр ЛитРПГ тесно связан с другой популярной тенденцией сегодняшнего книжного рынка – межавторскими проектами. Упомянутая «Эпоха мёртвых» – один из самых скромных примеров. А первым был «Метро», начатый Дмитрием Глуховским, теперь же имя им легион. Недавно сообщили, что знаменитые «Дозоры» Сергея Лукьяненко тоже перейдут в статус межавторского проекта... То есть получается что-то вроде бессмысленного движения на месте. Пока «пипл хавает...»

Но долго ли он будет «хавать»?.. В сети, на литературных порталах, да и просто в разговорах любителей фантастики всё больше нарастает раздражение существующим положением и желание читать нечто новое и оригинальное. И ведь оно пишется! В Сети на литературных порталах можно среди сотен графоманских опусов найти оригинальные, «вкусные» вещи. Есть и интересные авторы, публикующиеся на бумаге, но, к сожалению, не очень раскрученные, как, например, Дмитрий Володихин или Елена Чудинова. И таких немало. А может быть, где-нибудь в провинции на ноутбуке никому пока не известного молодого человека рождается новая книга «Мастер и Маргарита», и мы узнаем про это только через много лет.

Просто хочется надеяться на лучшее.

 

комментарии

«Книги о «попаданцах» – беда этой литературы»

Далия Трускиновская, писатель, переводчик:

– Несколько лет назад в российской фантастике был период «миротворчества» – в том смысле, что самыми модными были книги, написанные в жанре фэнтези, действие которых происходило в вымышленных мирах. Авторы соревновались между собой в оригинальности своих миров, старались придумать как можно более удивительные страны с необычной природой и ещё более необычным укладом жизни. Но сейчас увлечение созданием вымышленных миров проходит. Авторам постепенно надоедает играть с несуществующими, изначально мёртвыми мирами, и они всё чаще обращаются к нашему живому миру. В том числе и к его прошлому – всё сильнее набирает популярность такой жанр, как историческая фантастика.

Правда, когда говорят об исторической фантастике, в голову первым делом приходит одно из самых модных в последнее время направлений – фантастические романы о том, как обычный человек, наш современник, попадает в прошлое и ведёт там полную приключений жизнь. Такие книги называют «литературой о попаданцах», и относятся к ней в лучшем случае как к литературе второго сорта, пригодной только для того, чтобы убить время, а в худшем так и вовсе с презрением.

Это можно понять: как правило, в такой литературе главный герой изначально является ничем не примечательным «офисным мальчиком», не способным ни постоять за себя, ни чего-либо добиться, но в прошлом он странным образом превращается в героя, крутого парня, который с лёгкостью пользуется своими знаниями об истории, входит в доверие к правителям или военачальникам, указывает им, что делать, и полностью меняет историю. Хотя попади такой человек на самом деле, скажем, во времена Ивана Грозного, ему бы не только не дали поговорить с царём, а в лучшем случае сразу посадили бы на кол! В общем, подобная литература, мягко говоря, очень наивна, и в ней не стоит искать интересные и умные мысли. И это – большая беда исторической фантастики, потому что по одному этому направлению читатели судят обо всём жанре в целом.

Однако и жанр альтернативной истории, и вообще вся литература, в которой сочетаются история и фантастика, гораздо глубже и разнообразнее – это не только «попаданческие» романы, это ещё и много других направлений. Существуют почти чисто исторические вещи, в которых присутствует лишь лёгкий оттенок фантастики или мистики. Существуют произведения, основанные на мифологии, на древних или более современных легендах: в них на фоне исторических событий могут действовать не только люди, но и разные мифические существа. Наконец, существуют серьёзные книги в жанре альтернативной истории – их авторы пытаются понять, как сложилась бы жизнь в той или иной стране, если бы какое-то важное историческое событие не произошло или закончилось бы иначе.

Любое из этих направлений требует от автора огромной работы, изучения множества источников информации, их сопоставления… А ещё – богатой фантазии и нестандартного мышления. И я с радостью замечаю, что среди начинающих писателей многие посвящают себя именно исторической фантастике во всех её проявлениях.

«Идейных писателей мало, но они самые заметные»

Дмитрий Володихин, писатель, доктор исторических наук:

– Последние несколько лет главенствует один жанр – фантастический боевик. У него много разновидностей. Например, к боевикам можно отнести большинство произведений, написанных в жанре альтернативной истории. К ним же относятся космические оперы и мистические боевики, в которых люди воюют с какой-нибудь нечистью, и другие подобные книги. Но у всех этих видов боевика есть одна общая черта – это приключенческие сюжеты, рассчитанные на любителей «остренького», на тех, кому нравится экшен. С идеологической точки зрения боевики никак не окрашены.

И если говорить о российской фантастической литературе в целом, то она сейчас тоже не идеологична, подавляющее большинство авторов не поднимают в своих книгах ни политических, ни философских вопросов. «Идейных» фантастов сейчас намного меньше. Тем не менее они всё-таки есть: ещё с советских времён существуют два крыла фантастов, либеральное и консервативное. Их представители постоянно дискутируют друг с другом, иногда довольно бурно, так что порой складывается впечатление, что их больше, чем тех, кто пишет «нейтральные» произведения.

Проследить, как фантасты, придерживающиеся разных взглядов, полемизировали друг с другом, можно по их книгам. Особенно наглядно это показывают романы, написанные в жанрах утопии и антиутопии. Эти жанры были популярны и в советское время, у мэтров нашей фантастики, а потом – в последние годы перед перестройкой, когда следующее поколение фантастов стало полемизировать с мэтрами. И сейчас, судя по тому, что пишут молодые авторы, участвующие в «Бастионе» и других подобных мероприятиях и публикующиеся в сборниках, посвящённых разным злободневным темам, таких как «Либеральный апокалипсис», интерес к антиутопиям и утопиям опять возрождается.

Почти во всех утопиях и антиутопиях так или иначе затрагивались вопросы семьи – её важности или, наоборот, ненужности, её места в обществе. И отношение авторов к семье и её значению с течением времени менялось особенно резко. Первые утопии, созданные в 50–60-е годы прошлого века братьями Стругацкими и Иваном Ефремовым, описывали мир, где семьи в обычном понимании этого слова практически отсутствуют. Дети там не живут с родителями: чуть ли не с первых дней жизни отправляются в интернаты и воспитывают их учителя, а родственники могут лишь изредка встречаться с ними. Самые прогрессивные фантасты тех лет считали, что влияние родителей только вредит детям, поэтому его надо свести к минимуму.

Позже, в середине 1980-х годов, с этой идеей начали спорить фантасты-консерваторы. Первым против неё выступил Эдуард Геворкян в рассказе «Прощай, сентябрь!», где показано, что дети, воспитанные без родительской любви, во взрослом возрасте сами оказываются не способными на любовь и создание семейных отношений с противоположным полом. Позже, в 1990-е, к этой полемике с мэтрами подключился и Сергей Лукьяненко: в его дилогии «Звёзды – холодные игрушки» и «Звёздная тень» лишение детей семьи осуждается ещё более резко.

В наше время, в связи с тем, что действия ювенальной юстиции становятся всё более угрожающими, эта тема снова привлекает внимание многих фантастов. Теперь её можно назвать одной из центральных в полемике либералов и консерваторов. И как показывают работы, поданные на наши конкурсы, большинство неравнодушных к этой проблеме молодых писателей выступают за необходимость семьи и родительской любви.

Павел Виноградов, Татьяна Алексеева. Фото Александра Гальперина