Как Полина стала китайской вазой

Сказать, что коридор длинный, будет явным оскорблением для его создателя. Он умопомрачительно длинный. Посередине будто в шутку разделён коротышкой-лестницей. Этот коридор – мой персональный ад. На вид вполне уютный: картинки, диванчики, неизменная для больниц пальма в кадке. По нему, держа дочку за руку, я прохожу немыслимое количество раз, убивая один день за другим. Лекарства, уколы, анализы, обследования. Вверх и вниз по лестнице, вперёд и назад по коридору.

– Мама, лестница, – дочь настойчиво дёргает меня за руку.

Ходить нам уже разрешили, а вот лестницы пока под запретом.

Сегодня чудо-коридор превращается в метро.

– Ты где выходишь? – спрашивает мой маленький машинист.

– На конечной.

– Ага, значит, на Пальмовой!

Я не успеваю выйти из вагона и зажимаю себе нос. Машинист смеётся. За этим я и охочусь все эти дни – её улыбка и смех. Они – моё противоядие от слёз и боли.

Первые дни в больнице я страдала. Глухо и почти бессловесно, пытаясь смириться с тем, что меня уложили на лопатки. Жернова в голове перемалывали в крошку одну и ту же мысль: «Как такое может быть?» А потом, когда даже атомы этой мысли успели измельчиться в неизвестные мне микрочастицы, я смирилась. И даже нашла тот самый пресловутый плюс в сложившейся ситуации.

Я стала наблюдать за своим ребёнком. В блокноте по соседству с дозировками выписанных врачами лекарств начали появляться придуманные дочкой забавные слова, выражения и целые монологи. Время ведь беспристрастно. Оно одинаково успешно стирает из памяти и горе, и счастье, оставляя лишь их линялое подобие. Вот и эту безобразную складку жизни оно рано или поздно тоже разгладит своей безразличной ладонью. Но я не хочу забывать!

Не хочу забывать страх, который парализует так сильно, что не можешь дышать. Не хочу забывать нежность, с которой смотрела на спящую дочку, ловя щекой её тёплое дыхание. Не хочу забывать слова чужих взрослых, которые позволили по-новому взглянуть на собственного ребёнка. Например, что голос у Полины как у Пятачка. Угу, и правда похож. А один папа всё спрашивал разрешения снять её для YouTube. Так его покорила способность Полины придумывать на ходу песенки и исполнять их в самых непредсказуемых местах. Например, в больничном туалете. А главное – не хочу забыть то, что по-настоящему важно.

…Четыре месяца назад дочери поставили диагноз – артрит. Им страдает один ребёнок из тысячи. Но мы вытянули этот жребий. Первые недели нельзя было ходить, потом бегать и прыгать, под самым строжайшим запретом – падать. Из обычного ребёнка из плоти и крови дочка в одночасье превратилась в изящную китайскую вазу династии Мин. И ещё долгие месяцы после того январского вьюжного вечера, разломившего жизнь на «до» и «после», к нам будет приходить улыбчивая медсестра, чтобы делать «спасительный укол».

У каждого из нас нет-нет да и выпадает такой момент истины. Исключительное чувство, когда кажется, что нащупываешь пульс жизни. Её многострадальный смысл. Чаще всего оно приходит с болезнями, утратами или переживаниями, которые сильнее всего затрагивают нашу душу. Тогда всё вокруг становится прозрачным и накрахмаленным. Словно до этого у тебя не было ни слуха, ни голоса, а теперь ты можешь исполнить «Аве Мария» и не сфальшивить. Фокус лишь в том, насколько долго тебе удастся удержать этот дар.

Кто-то скажет, что это надуманное утешение, когда болеет твой ребёнок. Пускай! Но мне оно помогло. Я перестала ждать того дня, когда жизнь встанет на привычные рельсы. И дала шанс дню сегодняшнему, пусть и не самому счастливому в моей жизни. Просто начала смотреть на своего ребёнка. Во все глаза.

 

Александра Заспа, специальный корреспондент «НВ»