Кризис наш

Почему возвращается эзопов язык? Потому что всё сложнее называть вещи своими именами.

На Первом канале стартовал очередной имиджевый проект – сериал «Фарца», воссоздающий годы первоначального накопления капитала хрущёвско-брежневской эпохи. С первой же серии радует количество шуток по следам полёта Гагарина: «Есть нечего, надеть нечего, зато космос наш!» Или: «Две десятые копейки с каждого проданного коробка куда делись? В космос!» Чувствуется, что авторы хотели бы сказать о чём-то другом, злободневном и приземлённом. Но пришлось о космосе.

Тем более тема запуска летательных аппаратов на орбиту по-прежнему подаётся как свидетельство величия державы. Роскосмос победно рапортует: в 2014 году Россия осуществила 32 космических запуска против 23 у США и 16 у Китая. Однако доставка грузов в космос – это только один процент космической экономики, позволивший нам заработать 130 миллиардов рублей за год по сегодняшнему курсу. Расходы во много раз выше и почти полностью оплачиваются из бюджета.

А в мире, по данным отчёта Space Foundation, лишь менее четверти мировых вложений в космос приходится на государственные средства. Остальное – коммерция, в первую очередь спутниковое телевидение и рынок навигационных услуг. Здесь нам похвастаться нечем, хотя Россия и занимает 3-е место в мире по количеству зрителей спутникового ТВ. Но большинство наших операторов пользуются иностранными спутниками, а цена обычного абонентского пакета у нас в разы ниже, чем на Западе. С навигацией тоже беда: система ГЛОНАСС обошлась бюджету в сотни миллиардов рублей, а спроса в мире на неё нет. В России не наблюдается также производителей смартфонов и автомобильных навигаторов, а самый вероятный конкурент GPS – китайский BeiDou.

Получается досадный диссонанс: за последние 10 лет госрасходы России на космос выросли в 14 раз. Относительно ВВП мы тратим в 12 раз больше Китая, который недавно запустил луноход, готовит высадку своих астронавтов на Луну и грозит потеснить Россию с позиции космической державы № 2. На нашу страну приходится всего один процент изобретений, связанных с космосом, хотя 70 процентов нашего орбитального оборудования эксплуатируется более 20 лет.

С советских времён считается, что супердержава обязана присутствовать на орбите – неважно зачем. Но одно дело – полёт Гагарина, а другое – бесконечное обновление МКС, в котором многие специалисты уже не видят смысла. Конечно, полететь на Марс было бы престижно и сегодня. Но при нынешней организации дела у России нет на это ни малейшего шанса.

Счётная палата в 2013 году сочла систему управления космическим хозяйством крайне неэффективной. В 2010-м программу выполнили на 40 процентов, в 2011-м – на 67, а в 2012-м – на 73. Бюджет при этом рос в разы. Возникает вопрос: а как Роскосмос умудрится переварить 2,7 триллиона рублей, которые просит до 2025 года? Ведь сами же признают: зависимость отрасли от импорта элементарных баз – 80–90 процентов, и это нельзя исправить быстрее, чем за 15–20 лет. В этой связи настораживает тот факт, что в 2016–2025 годах собираются потратить 1,728 триллиона рублей на НИОКР.

Осведомлённый источник в Роскосмосе признался, что за этими научными исследованиями и опытными конструкторскими разработками часто стоит изобретение велосипеда: придумывают вещи, десять лет назад опубликованные в открытых источниках, – только бы освоить деньги. Это сизифов труд, позволяющий содержать огромную сеть НИИ и КБ, многие из которых бесполезны. Даже недавний директор Роскосмоса Владимир Поповкин признавал, что у нас стоимость произведённой продукции на сотрудника в 3–4 раза ниже, чем на Западе, и в отрасли слишком много лишних людей. Поэтому ракету «Ангара» создавали 20 лет.

Может, агентству надо бы выбрать один стратегический приоритет – например, полёт на Марс – и на эту задачу всем навалиться. А мы лезем во все щели: и на Марс, и на Луну, и на Меркурий в рамках международного проекта «Бепиколомбо», не говоря уже о резко возросшей военной составляющей. МКС и робот-космонавт в одном флаконе. Разумеется, ни сил, ни денег на всё это не хватит. Но лоббисты Роскосмоса всегда умели неплохо доить бюджет, а сегодня у них появились два новых козыря. Участие во всех возможных международных проектах по космосу представляют как средство против изоляции России. А раздутые расходы на исследования – это наш ответ на санкции.

Между тем когда-нибудь про наше время тоже снимут сериал. И один из его героев скажет: «Машины у нас японские, мясо – аргентинское. Зато купаемся дома».

 

Денис Терентьев, литератор