Кто он, бедняк made in Russia
Российские бедные совсем не похожи на своих иноземных коллег. У наших иной менталитет, иной образ жизни, иные стремления. По большому счёту, это особая каста, играющая в стране очень важную роль. И, думаю, скорее отрицательную, чем положительную.
Сколько бедняков обитает в России, никто, кажется, точно не знает. Росстат относит к этой категории 16 миллионов человек (именно столько наших сограждан имеют доход ниже прожиточного уровня, который сегодня составляет чуть более 7000 рублей), чиновники из Министерства труда и соцзащиты говорят, что бедных 19 миллионов, независимые эксперты – 25 миллионов, а учёные из Института социологии РАН – и вовсе 36. Так или иначе, нуждающихся в стране очень много. Не настолько, конечно, как в Замбии, где аж 86 процентов населения живёт за чертой бедности, а скорее, вот парадокс, как в самой богатой стране мира – Соединённых Штатах Америки. Там чиновники в прошлом году насчитали более 40 миллионов нуждающихся, что в процентном отношении вполне сопоставимо с российскими данными в интерпретации Росстата.
Однако по качеству и образу жизни зарубежные бедняки имеют мало общего с нашими. Скажем, нищеброды нью-йоркского Гарлема, лондонского Ист-Энда и парижского Сен-Дени живут исключительно за счёт социальных пособий. А их сотоварищи из Бомбея, Мехико или Сан-Пауло существуют в основном благодаря грабежам, торговле наркотиками и проституции. Российские же малообеспеченные – по крайней мере абсолютное большинство из них – ради того, чтобы не умереть с голода, вроде как трудятся: что-то грузят-разгружают, где-то что-то через день подметают, через два дня на третий дежурят, а с весны по осень шабашат в садоводствах…
Впрочем, главное отличие российских бедняков от зарубежных даже не в том, что они обеспечены работой и худо-бедно, но встроены в социум. Для иноземных бедняков бедность – вещь вынужденная, доставшаяся им в наследство от беспутных родителей, из-за потери источника существования или в силу каких-либо иных печальных обстоятельств. А вот большая часть наших бедняков не попадает в свою бедность. Они её осознанно выбирают. И выбор этот надолго, если не навсегда.
Униженным и оскорблённым россиянам, конечно, не чуждо желание стать богатыми и знаменитыми. Каждый наш бедняк грезит и роскошными яхтами, и виллами на Лазурном Берегу. Да вот только получить эти блага современного цивилизованного мира он хочет не через изнурительный физический труд и усиленную мозговую деятельность, а на халяву, без приложения каких-либо усилий... А так его всё в нынешней жизни устраивает. И зарплата, которой на немудрёную выпивку-закуску вполне хватает. И обшарпанная квартирка с любимым диваном, и не менее любимая жена, терпеливости и безотказности которой может позавидовать послушница монастыря.
И при всём при этом российский бедняк, не создавая сколь-нибудь существенного общественного продукта, не устаёт требовать от государства всевозможных льгот и преференций. И главный его слоган: «Мне все должны, а кому я должен, тех прощаю».
Отдельного разговора заслуживают понты отечественных неимущих. Не имея за душой ни копейки, они умудряются брать под свои нищенские зарплаты многотысячные кредиты, тратя их на телефоны люкс-класса, престижные иномарки, отдых на дорогих курортах. По данным Центробанка, количество розничных заёмщиков в нашей стране сейчас оценивается в 34 миллиона человек. Причём значительная, если не львиная доля из них имеют доходы, не превышающие 15 тысяч рублей в месяц.
А вот картинка из жизни, которая, думаю, отлично иллюстрирует несоответствие доходов и расходов наших «новых бедных». В зале продуктового супермаркета ранним утром стоит, пересчитывая копейки, плохо одетая женщина лет 40–45. Первая мысль: ей не хватает на хлеб, молоко или картошку. Ничего подобного! Она, оказывается, покупает набор суши за 250 рублей. Чтобы тут же, не отходя от кассы, его, другого слова и не подберу, схомячить...
Вредность подобного рода бедняков очевидна. Их нежелание работать всерьёз, неуёмная страсть к халяве и жизнь не по средствам лишь тормозят развитие нашей страны. Вопрос, что с ними делать: и дальше продолжать поддерживать за государственный счёт или отпустить в свободное плавание? Или есть ещё варианты?
Дмитрий Аркатовский, публицист
