Куда они исчезли?

Каждый уничтоженный дом уничтожает и наше прошлое. Но много ли петербуржцев готовы бороться против этого варварства?

Когда во время Октябрьского переворота в Москве от артиллерийского обстрела пострадал Кремль, эстет Луначарский в знак протеста даже пытался выйти из правительства. И впоследствии с восхищением вспоминал, сколь мудро его распек Владимир Ильич: красота эксплуататорской старины ничто в сравнении с той красотой, которую создаст освободившийся пролетариат.

Ничего сравнимого с Кремлем освободившийся пролетариат вроде бы не создал, но памятник своему вождю перед Финляндским вокзалом установил. Однако и этот памятник около трех лет назад пал жертвой мести освободившегося от большевистского гнета народа. Взорвавшие скульптуру радикалы решили следовать рецепту глупого начальника из прекрасной пьесы Григория Горина «Забыть Герострата!» – восклицать как можно громче: «Забыть Ленина! Забыть Ленина! Забыть Ленина!» 

Только безразличие и скука убивают память о кумирах. Равно как и об их жертвах: помню потрясающий памятник работы Шемякина напротив Крестов, у которого пустой глаз черепа был залеплен мороженым. 

А дивный памятник зодчим Петербурга на Выборгской стороне – рабочий столик с разными милыми предметами старины под аркой? Арка давно пуста – у кого-то не отсохла рука сломать, у кого-то принять на вес…

И все же бытового вандализма, мне кажется, в последние годы стало меньше. При старом режиме, ежели вдруг возникала нужда позвонить из уличного автомата, то в первом непременно оказывалась вырвана вместе с кишками телефонная трубка, во втором разбит диск, а если в третьем были всего только выбиты стекла, написано на стене или на пол, то ты мог считать себя счастливчиком. Да и сами надписи были чрезвычайно бедны как в отношении смысла, так и почерка. Зато в демократическом Петербурге при невероятно усовершенствовавшихся технических средствах – пульверизаторах – эти наследники Сикейроса из своеобразной деликатности покрывают виртуозной вязью все больше ставни закрытых магазинов.

Впрочем, если кто-то считает, что такое лицо Петербургу не к лицу, бригада маляров все может вернуть в первобытное состояние за один рабочий день при помощи тех же пульверизаторов – подобное исцелится подобным. И тем не менее я имел одно видение, непостижимое уму: подхожу к Зимнему дворцу и вижу, что над его кровлей развернулась грандиозная надпись: «БИЗНЕС ЭТО ИСКУССТВО!» А в Георгиевском зале обнаруживаю элитный ресторан. А в Рембрандтовском – фитнес-центр. А…

Но, конечно же, у нас это невозможно, никто не посмеет покуситься на нашу национальную гордость! И однако, когда идешь по Мойке от Невского к Исаакиевской площади, за памятником Николаю I, над нордической крышей бывшего Германского посольства, открывается колхозная теплица. Зачем, почему именно здесь, ужели в огороде для репы нету места?

А почему бы и не здесь? Как бы ни была прекрасна и, простите, священна эта площадь, вероятно, в какие-то списки нацгордости она, по-видимому, не входит. Но тогда уж тем более в них не входят рядовые архитектурные массы исторического центра. Ну что из того, что сюда когда-то с рукописью Достоевского прибежали Григорович и Некрасов, восклицая: «Новый Гоголь явился!», а здесь были написаны «Алые паруса» и отсюда же под конвоем увели Гумилева. А по этим улицам с топором за пазухой проходил Раскольников. А у этого моста привидение с преогромными усами показало коломенскому будочнику такой кулак, какого и у живых не найдешь. А здесь народоволец Николай Морозов под наблюдением жандармов дожидался свою возлюбленную Ольгу Любатович…

Перечислять можно бесконечно, но итог будет один: тот, кто разнес телефонную будку или нацарапал на штукатурке краткое ругательство, отнял у нас только деньги, – причиненный этим вандалом ущерб легко восполнить. А тот, кто уничтожил старое здание, нарушил сложившийся городской ландшафт, – уничтожил послание из прошлого, уничтожил декорацию, на фоне которой разыгрывались исторические драмы, в том числе вымышленные, литературные, а значит, еще более реальные для исторической памяти. Для драгоценной каждому связи с вечностью необыкновенно важно ощущать, что наша жизнь протекает в тех же декорациях, что и жизнь самых значительных наших предшественников.

«Цивилизация против варварства» – этот лозунг всегда звучит очень пышно. Но каждый раз, когда я вижу, как исполненная поэзии историческая декорация стирается ординарностью, мне на ум приходят бесчисленные примеры того, как «цивилизованные» народы стирали с лица земли неповторимые «варварские» культуры.

Если пройтись по сегодняшней петербургской улице типа Казанской или Кирочной, однородность исторического стиля то и дело корежится то аквариумом, то комодом, то целым отрядом фабричных корпусов – такова поступь нынешней цивилизации.

А если взглянуть от Летнего сада через Неву на Военно-медицинскую академию, ее милая малоэтажность окажется раздавленной выросшей на ее задворках колодой…

Куда же исчезли те тысячи, кто защищал дом Дельвига и «Англетер»? Неужели они это делали лишь назло властям? 

Александр Мелихов, писатель, заместитель главного редактора журнала «Нева»