Мир, который катится в могилу
Мариинский театр представил новую постановку «Войны и мира».
Под занавес сезона и фестиваля «Звёзды белых ночей» коллектив Валерия Гергиева и команда зарубежных постановщиков во главе с Грэмом Виком явили публике новую постановку оперы Сергея Прокофьева. Мнения публики разделились. Кто-то тактично отозвался, что «такую музыку ничто не может испортить». Кто-то оценил спектакль как крайне своевременное высказывание, хотя премьера была запланирована ещё до страшных событий на Украине.
В актуальности постановке не откажешь: первое, что видит зритель на сцене, – танк (в натуральную величину), не оставляющий сомнений в том, что интерпретировать дальнейшее надо в современном контексте. И написанную мелом цитату: «Нужно просто верить в возможность счастья». На таком фоне Болконский (Андрей Бондаренко) начинает свой монолог. Над ним, словно в мечтах, проплывает… кровать, на которой валяются Наташа Ростова и Соня. Наташа – тоненькая и очаровательная Аида Гарифуллина – бесстрашно скачет на высоте нескольких метров, чем немало заставляет поволноваться зал. Кажется, девушка и впрямь вот-вот «сядет на корточки и полетит» – только не вверх, а вниз. Ход красивый, и поют девушки хорошо. Жаль только, что эти постановочные ухищрения отвлекают от главного в опере – музыки.
Впрочем, отвлекать в постановке есть чему и кроме этой сцены: то гости на балу танцевать в противогазах выйдут (это «ружьё» у постановщика так и не выстрелило), то семейство Ростовых спустится на бал… с трапа самолёта.
Отдельная история – и стопроцентное попадание в роль – Элен Безухова в исполнении Марии Максаковой: начиная с её появления, снимаемого на телефоны гостями бала, и кончая томным возлежанием среди раковин в туалете Мариинского-2, зачем-то реконструированного на сцене. Символ её гламурного мира – сумка дорогой марки: задник с полуобнажённой моделью, прикрытой этим аксессуаром, – смелое решение художника (Пол Браун).
Наташа, наряженная в вульгарный костюмчик цвета фуксии с мини-юбкой, в постановке режиссёра оказывается плотью от плоти этого мира роскоши. Зачем ей задумчивый Болконский, куда ей это белое платье, в котором она танцевала вальс на балу? Вот же за ней уже приехал Анатоль на «мерседесе» (понимать буквально: авто, дверью которого чуть позже Пьер чуть не размозжит голову Анатолю, неоднократно катается по сцене). Кажется, в её отношении Грэм Вик для себя всё решил. И даже написал, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: «Пустая и гадкая женщина» – на постаменте под кроватью Наташи в сцене неудавшегося похищения. Впрочем, к этому выводу приходит и сама героиня, кричащая залу: «Я хуже всех!»
Тем не менее самая проникновенная сцена спектакля также связана с Наташей. Это её встреча с умирающим Болконским. Героиня не видит князя Андрея: с ней разговаривает его призрак, метущийся и пишущий мелом на стене слабеющей рукой: «Меня не будет». В оркестре Валерия Гергиева трогательно до слёз звучит их первый вальс, а вокруг лежат завёрнутые в целлофан тела…
Вообще неприязнь смерти – основной лейтмотив спектакля. Не ясен общий замысел Грэма Вика: режиссёр то являет залу пейзажи с крестьянами в вышиванках на фоне золотой ржи и синего неба, так напоминающем флаг Украины, а то запускает волну патриотических чувств у россиян в массовых сценах (по такому случаю сцена обрамлена бело-сине-красными цветами)… Но одно точно: война для него – это просто убийство людей и ничего более. Грузовик с гробами и венками, а не свою армию приветствует Кутузов. Кривая надпись «мир» на заднике словно катится в направлении вырытой могилы…
Наверное, в том и был основной посыл британского постановщика. И здесь не поспоришь.
