Культура
О ВОЛЬТЕРЕ, ГУДОНЕ И МАРКЕ СЕМЕНОВИЧЕ
04 декабря
Поэтому четыре прелестные женские головки работы того же Гудона, окружающие Вольтера, кажутся в этом зале вполне уместными. На постаменте одного из мраморных бюстов надпись, свидетельствующая, что эта скульптура подарена Эрмитажу М. С. Немцовым.
Марк Семенович Немцов, 1899 года рождения, научный сотрудник Ленинградского ГИПХ (Государственного института прикладной химии), был арестован осенью 1940 года по обвинению в измене Родине в форме шпионажа. Пройдя пыточное следствие, Марк Семенович отправился умирать на один из казахстанских островов Гулага. Его жена, Изабелла Иосифовна, как ЧСИР (Член семьи изменника Родины) была приговорена к ссылке в отдаленные районы Крайнего Севера. Как шутила потом Изабелла Иосифовна, полученное ею музыкальное воспитание очень помогло ей в Сибири: "Мои музыкальные пальчики очень мне пригодились при разделке рыбы на морозе". Квартира Немцовых на Саперном, 14, была опечатана. Через несколько месяцев, в конце сентября 1941 года, в тот флигель дома, где жили Немцовы, попала фугаска. Бомба прошила перекрытия и взорвалась в подвале, обратив флигель в груду обломков.
А дальше начинаются чудеса.
Марк Семенович "доходил" в лагере на общих работах, когда его узнал и взял под свою защиту лагерный пахан. Оказалось, что этот известный ленинградский домушник готовил ограбление квартиры Немцовых незадолго до ареста хозяев. Два месяца он следил за квартирой, за Немцовыми, знал расписание хозяев, их привычки, распорядок дня, дни визитов. Приблизительно за неделю до намеченного ограбления этого домушника "взял" уголовный розыск. А так как за ним много чего числилось, он в высоком звании вора в законе отправился отбывать срок в места не столь отдаленные. Встретив в далеком Казахстане "хорошего знакомого", земляка, пахан отнесся к Марку Семеновичу как к родному. Спас его от общих работ, взял под свое покровительство и дал шанс дожить до осени 1942 года, когда выяснилось, что для страны вопросом жизни и смерти стало создание синтетического каучука.
В 1942 году Марка Семеновича "дернули" из лагеря в "шарашку", числившуюся непосредственно за Берией. Перед группой, которую он возглавил, была поставлена задача создать основу синтетического каучука - мономер, дальнейшая полимеризация которого приводит к образованию каучука. И не только получить материал "в пробирке", но и наладить крупномасштабное промышленное производство.
Бог определил Марку Семеновичу долгую жизнь. Он умер в 1996 году 97 лет от роду. В послевоенные годы Марк Семенович плодотворно работал, возглавлял крупные научные коллективы, стал лауреатом Ленинской премии. Но успех работы в "шарашке" он до конца жизни считал чудом. Мономер удалось получить "в пробирке" достаточно быстро. Но... затем следовало создать небольшую опытную установку, отработать на ней необходимые параметры - и строить полупромышленную установку. И только после этого переходить к полномасштабному промышленному производству. Ни для чего этого времени не было. Способов масштабирования процесса от пробирки к большой промышленной установке тоже не существовало. Параметры промышленной установки были "угаданы" зэком Немцовым, как он всегда говорил, чудом. За этим, конечно, стояли громадные знания Марка Семеновича и его коллег, талант, интуиция, удача, наконец. Но вероятность правильно угадать ответ была так мала, что бесспорно граничила с настоящим чудом.
Насколько успешно "изменники Родины" решали поставленную задачу, можно судить по тому, что ЧСИР Немцова не только была досрочно освобождена от отбывания ссылки. Изабелле Иосифовне было разрешено (в 1944 году!) вернуться в Ленинград. Жить ей, однако же, было негде, и она поселилась в квартире старых друзей, супругов Марковых. Жили Сергей Сергеевич и Евгения Александровна Марковы в том же доме 14 на Саперном, но в другом, уцелевшем флигеле.
Изабелла Иосифовна ходила на развалины и пыталась разыскать хоть что-нибудь из вещей. Иногда по воскресеньям ей помогал Сергей Сергеевич. Дело казалось безнадежным. В мертвой груде битого кирпича, штукатурки и известки не уцелело, казалось, ничего. Когда им удалось "докопаться" до рояля, стоявшего когда-то в квартире Немцовых, - они обнаружили только струны. Ни кусочка дерева: оно то ли сгорело во время бомбежки, то ли бомба разметала его в быстро сгнившую за прошедшие годы пыль. Сергей Сергеевич рассказывает, что в день, который Изабелла Иосифовна и он назначили для себя "последним", работали они без всякой надежды. Они собирались уже заканчивать работу, когда случайное движение руки обнажило среди грязно-коричневой массы белый кусочек. На свет показалась мраморная головка, стоявшая когда-то на рояле у Немцовых. Скульптура была совершенно цела. И эта чудом уцелевшая головка так и осталась единственной вещью, найденной в развалинах.
Через несколько месяцев был освобожден и приехал в Ленинград Марк Семенович. И здесь мне кажется уместным упомянуть еще об одном чуде. Кому-нибудь это чудо может показаться слишком обыденным, для меня же оно, пожалуй, самое значительное в этой полной чудес истории. Марковы жили втроем с маленьким сыном Сашей в небольшой двухкомнатной квартире. В этой же квартире ТРИ ГОДА, пока не получили собственной, прожили и Немцовы. "Силой дозволенного марксисту воображения" можно было бы предположить, что за это время люди так остервенились, что, получив возможность разъехаться... Так вот, через 57 лет, осенью 2001 года, Сергей Сергеевич Марков на праздновании своего 95-летия вспоминал: "После войны мы с Марком первую машину, "Победу", купили вскладчину на двоих. И куда мы с ним на ней не ездили... И на юг, и здесь по Карелии. Потом Марк с Изабеллой на юг без нас ездили - сколько раз брали собой Сашука. Потом, когда мы дачу построили, рядом поставили дома. И калитка у нас между участками - я не помню, закрывалась ли она когда-нибудь..." Дружба эта продолжалось всю жизнь, до самой смерти Изабеллы Иосифовны и Марка Семеновича.
Мраморная головка, чудом оставшаяся целой, была подписана. И имя Гудона можно было на ней прочесть без всякого труда. Однако Немцовы никогда не интересовались ни тем, подлинный ли это Гудон, ни коммерческой стоимостью скульптуры. Для них эта мраморная головка всегда была памятью о родителях, о доме, которого не стало, об ушедших друзьях и об украденной молодости.
В середине 80-х годов, когда Изабеллы Иосифовны уже не было в живых, в руки Марку Семеновичу случайно попал каталог Лувра. Среди признанных шедевров французской скульптуры он с удивлением увидел глиняную головку - близнеца своей мраморной. И прочитал, что это скульптурный портрет одной из дочерей Гудона - Сабины. Марк Семенович позвонил в Эрмитаж и попросил об атрибуции своей скульптуры. Экспертиза подтвердила, что это подлинный Гудон. У одного из своих знакомых, знавших в таких делах толк, Марк Семенович осведомился о возможной стоимости этой скульптуры.
Сергей Сергеевич Марков очень ярко передал рассказ Марка Семеновича о том, как протекала эта беседа. "Представляешь, он мне называет сумму, и, видимо, у меня глаза из орбит полезли: он бежит за водой и начинает меня "успокаивать": "Да не принимай ты все так близко к сердцу. Это я тебе настоящую цену назвал, аукционную. Такую тебе заплатили бы где-нибудь на "Сотби". Но теперь, после эрмитажной атрибуции, это национальное достояние, и никто тебе работу Гудона из страны вывезти не разрешит. А здесь никогда ни от кого ты даже близкой цены не получишь. И ни Эрмитаж, и ни какой-нибудь другой музей у тебя ее не купит - "купилок" таких ни у одного из наших музеев нет. А в частные руки..." Помолчал этот мой знакомый и говорит: "Послушай доброго совета. Поставь квартиру на охрану. НИКОМУ об этой истории не говори. И вообще, будь осторожен".
Детей Изабелле Иосифовне и Марку Семеновичу Бог не дал. Подумал Марк Семенович, подумал... и в январе 1989 года преподнес мраморный бюст дочери знаменитого французского скульптора Гудона Государственному Эрмитажу.
Через несколько лет в Эрмитаже состоялась выставка работ, подаренных музею. Оказалось, что подарок Немцова - один из самых ценных, полученных Эрмитажем в 80-е годы XX столетия.
За прошедшие годы миллионы людей прошли через зал Вольтера, десятки тысяч, наверное, любовались чудесной скульптурой, запечатлевшей все очарование молодости, тысячи прочли надпись на постаменте скульптуры.
Если судьба приведет вас на второй этаж Государственного Эрмитажа, в отдел французского искусства, в зал Вольтера, постойте минутку возле скульптурного портрета Сабины и с благоговением вспомните о цепочке чудес, которые привели ее в этот зал. МИХАИЛ ЛЕВИШТЕЙН
Марк Семенович Немцов, 1899 года рождения, научный сотрудник Ленинградского ГИПХ (Государственного института прикладной химии), был арестован осенью 1940 года по обвинению в измене Родине в форме шпионажа. Пройдя пыточное следствие, Марк Семенович отправился умирать на один из казахстанских островов Гулага. Его жена, Изабелла Иосифовна, как ЧСИР (Член семьи изменника Родины) была приговорена к ссылке в отдаленные районы Крайнего Севера. Как шутила потом Изабелла Иосифовна, полученное ею музыкальное воспитание очень помогло ей в Сибири: "Мои музыкальные пальчики очень мне пригодились при разделке рыбы на морозе". Квартира Немцовых на Саперном, 14, была опечатана. Через несколько месяцев, в конце сентября 1941 года, в тот флигель дома, где жили Немцовы, попала фугаска. Бомба прошила перекрытия и взорвалась в подвале, обратив флигель в груду обломков.
А дальше начинаются чудеса.
Марк Семенович "доходил" в лагере на общих работах, когда его узнал и взял под свою защиту лагерный пахан. Оказалось, что этот известный ленинградский домушник готовил ограбление квартиры Немцовых незадолго до ареста хозяев. Два месяца он следил за квартирой, за Немцовыми, знал расписание хозяев, их привычки, распорядок дня, дни визитов. Приблизительно за неделю до намеченного ограбления этого домушника "взял" уголовный розыск. А так как за ним много чего числилось, он в высоком звании вора в законе отправился отбывать срок в места не столь отдаленные. Встретив в далеком Казахстане "хорошего знакомого", земляка, пахан отнесся к Марку Семеновичу как к родному. Спас его от общих работ, взял под свое покровительство и дал шанс дожить до осени 1942 года, когда выяснилось, что для страны вопросом жизни и смерти стало создание синтетического каучука.
В 1942 году Марка Семеновича "дернули" из лагеря в "шарашку", числившуюся непосредственно за Берией. Перед группой, которую он возглавил, была поставлена задача создать основу синтетического каучука - мономер, дальнейшая полимеризация которого приводит к образованию каучука. И не только получить материал "в пробирке", но и наладить крупномасштабное промышленное производство.
Бог определил Марку Семеновичу долгую жизнь. Он умер в 1996 году 97 лет от роду. В послевоенные годы Марк Семенович плодотворно работал, возглавлял крупные научные коллективы, стал лауреатом Ленинской премии. Но успех работы в "шарашке" он до конца жизни считал чудом. Мономер удалось получить "в пробирке" достаточно быстро. Но... затем следовало создать небольшую опытную установку, отработать на ней необходимые параметры - и строить полупромышленную установку. И только после этого переходить к полномасштабному промышленному производству. Ни для чего этого времени не было. Способов масштабирования процесса от пробирки к большой промышленной установке тоже не существовало. Параметры промышленной установки были "угаданы" зэком Немцовым, как он всегда говорил, чудом. За этим, конечно, стояли громадные знания Марка Семеновича и его коллег, талант, интуиция, удача, наконец. Но вероятность правильно угадать ответ была так мала, что бесспорно граничила с настоящим чудом.
Насколько успешно "изменники Родины" решали поставленную задачу, можно судить по тому, что ЧСИР Немцова не только была досрочно освобождена от отбывания ссылки. Изабелле Иосифовне было разрешено (в 1944 году!) вернуться в Ленинград. Жить ей, однако же, было негде, и она поселилась в квартире старых друзей, супругов Марковых. Жили Сергей Сергеевич и Евгения Александровна Марковы в том же доме 14 на Саперном, но в другом, уцелевшем флигеле.
Изабелла Иосифовна ходила на развалины и пыталась разыскать хоть что-нибудь из вещей. Иногда по воскресеньям ей помогал Сергей Сергеевич. Дело казалось безнадежным. В мертвой груде битого кирпича, штукатурки и известки не уцелело, казалось, ничего. Когда им удалось "докопаться" до рояля, стоявшего когда-то в квартире Немцовых, - они обнаружили только струны. Ни кусочка дерева: оно то ли сгорело во время бомбежки, то ли бомба разметала его в быстро сгнившую за прошедшие годы пыль. Сергей Сергеевич рассказывает, что в день, который Изабелла Иосифовна и он назначили для себя "последним", работали они без всякой надежды. Они собирались уже заканчивать работу, когда случайное движение руки обнажило среди грязно-коричневой массы белый кусочек. На свет показалась мраморная головка, стоявшая когда-то на рояле у Немцовых. Скульптура была совершенно цела. И эта чудом уцелевшая головка так и осталась единственной вещью, найденной в развалинах.
Через несколько месяцев был освобожден и приехал в Ленинград Марк Семенович. И здесь мне кажется уместным упомянуть еще об одном чуде. Кому-нибудь это чудо может показаться слишком обыденным, для меня же оно, пожалуй, самое значительное в этой полной чудес истории. Марковы жили втроем с маленьким сыном Сашей в небольшой двухкомнатной квартире. В этой же квартире ТРИ ГОДА, пока не получили собственной, прожили и Немцовы. "Силой дозволенного марксисту воображения" можно было бы предположить, что за это время люди так остервенились, что, получив возможность разъехаться... Так вот, через 57 лет, осенью 2001 года, Сергей Сергеевич Марков на праздновании своего 95-летия вспоминал: "После войны мы с Марком первую машину, "Победу", купили вскладчину на двоих. И куда мы с ним на ней не ездили... И на юг, и здесь по Карелии. Потом Марк с Изабеллой на юг без нас ездили - сколько раз брали собой Сашука. Потом, когда мы дачу построили, рядом поставили дома. И калитка у нас между участками - я не помню, закрывалась ли она когда-нибудь..." Дружба эта продолжалось всю жизнь, до самой смерти Изабеллы Иосифовны и Марка Семеновича.
Мраморная головка, чудом оставшаяся целой, была подписана. И имя Гудона можно было на ней прочесть без всякого труда. Однако Немцовы никогда не интересовались ни тем, подлинный ли это Гудон, ни коммерческой стоимостью скульптуры. Для них эта мраморная головка всегда была памятью о родителях, о доме, которого не стало, об ушедших друзьях и об украденной молодости.
В середине 80-х годов, когда Изабеллы Иосифовны уже не было в живых, в руки Марку Семеновичу случайно попал каталог Лувра. Среди признанных шедевров французской скульптуры он с удивлением увидел глиняную головку - близнеца своей мраморной. И прочитал, что это скульптурный портрет одной из дочерей Гудона - Сабины. Марк Семенович позвонил в Эрмитаж и попросил об атрибуции своей скульптуры. Экспертиза подтвердила, что это подлинный Гудон. У одного из своих знакомых, знавших в таких делах толк, Марк Семенович осведомился о возможной стоимости этой скульптуры.
Сергей Сергеевич Марков очень ярко передал рассказ Марка Семеновича о том, как протекала эта беседа. "Представляешь, он мне называет сумму, и, видимо, у меня глаза из орбит полезли: он бежит за водой и начинает меня "успокаивать": "Да не принимай ты все так близко к сердцу. Это я тебе настоящую цену назвал, аукционную. Такую тебе заплатили бы где-нибудь на "Сотби". Но теперь, после эрмитажной атрибуции, это национальное достояние, и никто тебе работу Гудона из страны вывезти не разрешит. А здесь никогда ни от кого ты даже близкой цены не получишь. И ни Эрмитаж, и ни какой-нибудь другой музей у тебя ее не купит - "купилок" таких ни у одного из наших музеев нет. А в частные руки..." Помолчал этот мой знакомый и говорит: "Послушай доброго совета. Поставь квартиру на охрану. НИКОМУ об этой истории не говори. И вообще, будь осторожен".
Детей Изабелле Иосифовне и Марку Семеновичу Бог не дал. Подумал Марк Семенович, подумал... и в январе 1989 года преподнес мраморный бюст дочери знаменитого французского скульптора Гудона Государственному Эрмитажу.
Через несколько лет в Эрмитаже состоялась выставка работ, подаренных музею. Оказалось, что подарок Немцова - один из самых ценных, полученных Эрмитажем в 80-е годы XX столетия.
За прошедшие годы миллионы людей прошли через зал Вольтера, десятки тысяч, наверное, любовались чудесной скульптурой, запечатлевшей все очарование молодости, тысячи прочли надпись на постаменте скульптуры.
Если судьба приведет вас на второй этаж Государственного Эрмитажа, в отдел французского искусства, в зал Вольтера, постойте минутку возле скульптурного портрета Сабины и с благоговением вспомните о цепочке чудес, которые привели ее в этот зал. МИХАИЛ ЛЕВИШТЕЙН
