Первый парень среди теноров
Главной приманкой открывшегося в Филармонии фестиваля «Площадь Искусств» стал концерт Йонаса Кауфмана. Певец, к имени которого намертво приросло народное звание «тенор номер один в мире», в последние годы побивает все рекорды популярности – на родине, в Баварии, Кауфман и вовсе кумир, герой и всеобщий любимец. В последние дни ажиотаж вокруг имени и персоны певца подогрело известие о том, что он закрутил роман с Мадонной. Правда это или нет, однако их пару раз видели вместе. Впрочем, Кауфману популярности не занимать…
Он действительно уникум. В одном человеке счастливо и гармонично соединились красота и талант – это редкость. Ещё реже, уж простите за неполиткорректность, встречаются в природе умные, красивые тенора. Кауфман знает несколько языков, начитан сверх меры, склонен к рефлексии, интеллигентен, артистичен. Непонятно от кого унаследованная типично средиземноморская внешность (папа и мама – выходцы из Восточной Германии): яркие карие глаза, «интересная» небритость, оливковый оттенок кожи, роскошно вьющиеся волосы, стройная фигура… К потрясающим внешним данным прилагается голос удивительной красоты – сильный, ёмкий, звучный в верхах и – что немаловажно – стабильный и ровный. Просто мечта продюсеров и оперных интендантов! Особенно же подкупает в Кауфмане фирменный страстный посыл голоса, искренность и эдакая пробивающая навылет «итальянская слеза», столь уместная в вердиевском репертуаре.
В Петербург певец приезжал до сего дня лишь однажды, в июне 2011-го. Спел партию Зигмунда в концертном исполнении «Валькирии» в Концертном зале с Мариинским оркестром. Нынешний приезд был инициирован Петербургской филармонией.
Камерная программа, представленная Кауфманом на сцене БЗФ вместе со своим бессменным концертмейстером, чутким, точным и умным пианистом Хельмутом Дойчем (профессором Мюнхенской академии, в прошлом – педагогом Кауфмана), была составлена из вокальных циклов Шумана, Вагнера и Листа. Презентация прошла в середине июля в Баварской опере, и затем программа была исполнена на многочисленных летних фестивалях, включая зальцбургский.
Справедливости ради заметим, что в камерном репертуаре Кауфман не всегда так же убедителен, как в оперном. Камерные опусы предполагают совершенно иную, рафинированную манеру звукоизвлечения, фразировки, тонкую нюансировку, более сглаженные эмоции. Однако сильная сторона Кауфмана-певца – рельефное, яркое исполнение, экспрессивное пение, зашкаливающие страсти, по-веристски избыточная эмоциональность, что не всегда совместимо с камерным репертуаром.
Вот почему его камерные экзерсисы оставляют двойственное впечатление.
В первом отделении избранные песни Шумана из цикла на стихи Кернера прозвучали, на мой вкус, вяловато. От Кауфмана как-то привычно ждёшь живости, полноты звука, радостной наполненности силой и эмоцией. Чуть лучше прошёл хрестоматийный шумановский цикл «Любовь поэта», но струны сердца не были затронуты и здесь.
Во втором отделении дело пошло веселей, несмотря на то что в третьей песне Вагнера на стихи Матильды Везендонк певец закашлялся и был принуждён остановиться. Но лишь когда музыканты добрались до «Трёх сонетов Петрарки» Листа, мы наконец-то услышали настоящего Кауфмана, раскрывшего голос во всей его глубине и яркости, поразительно искреннего в выражении томительной нежности, по-детски трогательного в наивной жажде любви и счастья.
Несмотря на усталость и явное нездоровье (бедняжка выглядел бледнее обычного, прямо с лица спал), Кауфман щедро вознаградил петербургскую публику за снисходительность, подарив четыре биса. Особенно мило и задушевно были спеты романс Листа «В любви всё чудных чар полно» и песня Шумана «Лунная ночь» из «Круга песен». Завершили вокальный вечер игривые песенки из оперетт Ральфа Бенацки и Франца Легара – к вящему удовольствию публики.
