Пётр и Александр

Из всех царей и императоров династии Романовых двое были крупными реформаторами – Пётр I и Александр II. Но один вошёл в историю как Великий, а другой – нет.

Когда 17-летний Пётр приступил к самостоятельному царствованию, Россию, как это часто бывало и в предыдущие времена, чуть не постоянно терзали крестьянские и стрелецкие бунты, а также ожесточённая борьба за власть родовитых бояр и служивых людей. Страна не имела выходов к тёплым морям для постоянного торгового судоходства. Но число городов доходило уже до 250, заработали первые мануфактуры, в Москве печатали как церковные, так и светские книги, включая учебники, открылись первые светские школы, богатые строили себе каменные хоромы с импортной мебелью, зеркалами, картинами и часами, входили в моду «немецкое» платье, заграничные кареты, стали приезжать иностранные специалисты, в том числе для создания полков иноземного строя…

О том, какую Россию оставил после смерти Пётр, знает каждый школьник: появились новые города во главе с новой столицей Петербургом, новая структура управления страной, промышленность, верфи, корабли, Академия наук, газеты, новые учебные заведения, регулярная армия… Но это далеко не вся правда.

Итог Петровских реформ сразу после его смерти подвели его ближайшие соратники Меншиков, Остерман и Макаров в записке на имя Екатерины I: «<Не только крестьянство> в крайнее и всеконечное разорение приходит, но и прочие дела, яко коммерция, юстиция и монетные дворы, весьма в разорённом состоянии обретаются». Фактически в середине 1720-х годов Россия оказалась на грани банкротства.

Ничего удивительного, ведь из 36 лет своего правления Пётр провоевал 28 – с турками, шведами, персами, не говоря уж о войнах с собственным народом. Да попутно вчетверо увеличил чиновничество. На развитие армии уходил 41 процент всех бюджетных доходов, а ещё 37,6 – на рост госаппарата. На самом деле доходы были гораздо больше, но из каждых собранных 100 рублей лишь 30 попадали в казну, остальное разворовывалось.

Воровство, как это всегда бывает, шло рука об руку с бесхозяйственностью. Так, в Ревеле при строительстве порта извели леса Лифляндии и Эстляндии, а потом стройку бросили, так и не окончив. То же самое произошло в Азове и Таганроге; при этом в одном только Таганроге погибли свыше 30 тысяч рабочих. Так же строили и новую дорогу между обеими столицами: всё бросили уже на 120-й версте… После смерти Петра в армии насчитывалось 16 тысяч орудий, примерно по одному на каждые десять солдат и командиров, включая пехотинцев, кавалеристов и штабных. Не надо быть специалистом, чтобы понять – пушки отливали без всякого учёта реальных нужд, просто на этом хорошо грели руки. В 1726 году, уже при Екатерине I, путешественник Обри де ла Мотрэ увидел построенные при Петре корабли: все они «…были по большей части лишены мачт и в скверном состоянии. …У многих сгнили днища, даже у некоторых не выходивших ещё в море».

В итоге уже к 1710 году податное население уменьшилось на одну пятую. По некоторым губерниям убыль дворов была и вовсе катастрофической: в Архангелогородской и Санкт-Петербургской – 40 процентов, Смоленской – 46, Московской – 24. Народ разбегался от непомерных налогов кто куда мог. По свидетельству географа и писателя Филиппа фон Штраленберга, в Польшу, Литву, Турцию и Татарию бежали до 100 тысяч русских крестьян. Историк Евгений Анисимов утверждает, что лишь в Польшу «бежали сотни тысяч», из-за чего на границе с этой страной «…приходилось размещать целые полки, устанавливать густую цепь застав».

Но самое страшное, что с Петром все эти ужасы не закончились. Бюрократическая, военно-полицейская модель государства осталась на века.

…Александр II принял страну, которая безнадёжно увязла в трясине Крымской войны и где правил дух казармы, бесправия и нищеты. Снова страна была банкротом. Но император провёл воистину Великие реформы – крестьянскую (долгожданная отмена крепостного права), судебную, военную, местного самоуправления, образования… И все реформы были направлены на демократизацию жизни. Царь-освободитель погиб через 26 лет царствования, оставив Россию на экономическом подъёме, готовую к дальнейшим социальным преобразованиям и экономическому взлёту…

 

Так почему же изваяния Петра стоят повсюду в изобилии, а памятники Александру можно пересчитать по пальцам? И почему Пётр, а не Александр зовётся у нас Великим? До тех пор, пока Россия не найдёт верный ответ на этот главный вопрос своей истории, она будет ходить по кругу, начертанному Петром.

Сергей Ачильдиев, редактор отдела спецпроектов «НВ»