Писатель – не пророк

Александр Солженицын – выдающийся писатель, хотя почти все его романы схематизированы идеологией. Но это не значит, что его слова, как обустроить Россию, должны восприниматься в качестве абсолютной истины.

Солженицынские дни уже миновали, а в ушах всё звенит юношеская запальчивость с рекламного клипа: «Нашему правительству не хватает честности!» И я вдруг подумал: а какую стратегию избрал бы сам пророк? В первую очередь отмена партий, потому что «каждая партия старается прежде всего не для всей нации, а для себя и своих». Политика вообще не нужна: «Чем размашистей идёт в стране политическая жизнь – тем более утрачивается душевная». Об армии: «А до каких пор и зачем нам выдувать всё новые, новые виды наступательного оружия?» Да только может ли армия выполнять оборонительную функцию, не обладая наступательным потенциалом?

И ещё: «Если в нации иссякли духовные силы – никакое наилучшее государственное устройство и никакое промышленное развитие не спасёт её от смерти». Но откуда возьмутся духовные силы? Точно не из демократии: «При полной неготовности нашего народа к сложной демократической жизни – она должна постепенно, терпеливо и прочно строиться снизу, а не просто возглашаться громковещательно и стремительно сверху, сразу во всём объёме и шири». Строиться снизу… Но кем? Кто тот строитель чудотворный, обладающий мудростью, терпением и силой, способной удержать неподготовленный народ в созидательных берегах?

«Все указанные недостатки почти никак не относятся к демократии малых пространств: небольшого города, посёлка, станицы, волости (группа деревень) и в пределе уезда (района)»; «Наш путь выздоровления – с низов». Но как может государство опираться на силу, которая сама нуждается в опеке и поглощена исключительно местными проблемами? Дух и единство народа пробуждаются единством исторических задач, таких как, скажем, завоевание космоса, а не благоустройством разрозненных малых пространств – при всей очевидной нужности этого дела.

И тут является универсальный рецепт – раскаяние и самоограничение: «Западную Германию наполнило облако раскаяния – прежде чем там наступил экономический расцвет»; самоограничение – от чего оно только ни лечит, восклицает Солженицын в другом своём бестселлере «Двести лет вместе».

Я могу сказать, от чего оно не лечит: от низкой самооценки – тормоза всякой сколько-нибудь рискованной деятельности, от чувства бессилия и безнадёжности – причин «безуёмного пьянства», упадка инициативы и даже в значительной степени коррупции, в которой «низы» менее повинны в основном лишь в силу своих малых возможностей. Человеку не дано ограничить самого себя точно так же, как поднять себя за волосы. Человеку дано лишь отказываться от худшего в пользу лучшего. А если у него нет лучшей альтернативы, он неизбежно будет довольствоваться тем, что под рукой. И раскаяние – ощущение, что упустил лучшее в погоне за худшим, – может явиться только к проигравшему. Кем и были немцы.

Святой отказывается от стяжательства в пользу Царствия Небесного, благородный человек отказывается от взятки в пользу красивого образа себя. Сам Солженицын отказался от успешной советской карьеры ради неизмеримо более воодушевляющей миссии народного заступника и борца с «красной чумой» – а чем он предлагает воодушевляться рядовому гражданину? Сметать с улиц сор? Полезный труд. Но даже самый маленький человек – всё-таки тоже человек, он тоже нуждается в психологической защите от чувства мизерности и бренности. Интересный народ народные заступники: себе для самоутешения избирают великую историческую миссию, а подзащитным оставляют обустройство собственного двора.

 

Нет, пробуждение народного духа нужно начинать «с верхов» – с вызывающих восхищение исторических задач: наука, космос, искусство и даже спорт, тоже презираемый Солженицыным. Благодаря блистающим «верхам» и рядовой гражданин тоже начинает чувствовать себя участником исторических дел, не завершающихся с его смертью. Включить человека в череду поколений, служащих какому-то великому наследственному делу, – одна из важнейших задач любого государства, в кризисные же периоды просто важнейшая.

Александр Мелихов, писатель, заместитель главного редактора журнала «Нева»