Пока не закондопожило…

 

Сегодня ни российские мегаполисы, ни маленькие безвестные городки уже не застрахованы от межэтнических взрывов. Но, похоже, до сих пор власть готова противопоставить этой угрозе только полицию и ОМОН.

Жить в райцентре удобно: всё рядышком, всюду все свои, четверть часа на велосипеде проехал – и у себя на дачке, а там лес вокруг, озерцо, банька, огородик, где можешь выращивать, что твоей душеньке угодно… Но на этом все удобства и заканчиваются, особенно если твой райцентр – моногород. Потому что градообразующее предприятие дышит на ладан, а значит, нет ни работы, ни, соответственно, денег.

В России – 335 моногородов, в Северо-Западном её регионе – 33, в Карелии – 10. И Кондопога от всех остальных мало бы чем отличалась, кабы не события семилетней давности, когда этот райцентр с 30 тысячами жителей превратился в кипящий котёл. Да такой, что горячим паром обожгло всю страну. В маленьком городке она, бескрайняя, увидела собственное отражение в весьма возможном скором будущем: вот никак не контролируемые мигрантские потоки, вот коррумпированные правоохранители, а вот власть, не догадывающаяся, что людям, имеющим принципиально разную культуру, очень трудно понимать друг друга. Увидела и отшатнулась в ужасе.

Сегодня в Кондопоге о тех кровавых событиях не любят вспоминать. Мне показывали деревянную Успенскую церковь второй половины XVIII века, и новые жилые дома, и Дворец искусств, в котором установлен немецкий орган, и Ледовый дворец спорта, и новый крытый рынок, и молодёжный культурный центр, построенный на том месте, где стоял сожжённый в ходе битвы местных и кавказцев ресторан «Чайка», и ещё две новые церкви – православную и лютеранскую. Ну и, конечно, совсем недавно восстановленный буквально из руин больничный корпус, современное оборудование для которого, кстати, куплено на средства, собранные самими горожанами.

И всё-таки, как живёт сегодня Кондопога? Нормально живёт, говорили мне, спокойно. Кто-то из кавказцев уехал, но большинство осталось. Тем не менее никаких обострений нет. Им объяснили, что со своим уставом в чужой монастырь лучше не ходить. И они ведут себя мирно. Наши парни – тоже.

– Всё тихо, – сказал мне один из собеседников. А потом многозначительно добавил: – Пока тихо.

В общем-то и в России так. В целом тихо – пока. И никто не только не ведает, что и где стрясётся завтра, но и не понимает (не умеет? не хочет? – нужное подчеркнуть), что делать, чтобы этого не было.

А делать надо. Когда в 1990-е нападали на мигранта, это становилось главной темой для обсуждения в СМИ на неделю, но сегодня даже убийство такого рода в лучшем случае проходит одной незамеченной строкой где-нибудь в подвале газетного листа. В 2006-м Кондопога была единственным межэтническим конфликтом в России (не считая, само собой, Северного Кавказа), в нынешнем же году их было уже сразу пять – в московском Бирюлёво, петербургском Апраксином Дворе, Пугачёве Саратовской области, Среднеуральске Свердловской области и татарстанском Нурлате. Про столичные и питерские события ещё все слыхали, а про три остальных? Случилось страшное: мы привыкли. Привыкли жить рядом с такими конфликтами и не замечать их. Они стали для нас обыденностью. Чем-то вроде нескончаемых сериалов про бандитов и «ментов», которые постоянно перебегают со своими пистолетиками-«пукалками» с одного телеканала на другой. Эта метаморфоза произошла с нами легко и просто хотя бы потому, что страна и столицы у нас огромные, и что творится где-то по другую сторону Уральского хребта или на другом конце мегаполиса, никого словно бы и не касается.

Если нас мало волнуют меж-этнические эксцессы в других российских регионах и в другом районе родного города, то уж статистика тем более не производит никакого впечатления. И всё-таки сошлюсь на данные, которые привёл ещё весной этого года генпрокурор страны: с 2004 по 2012 год количество экстремистских выступлений в России возросло в пять раз, при этом те, что квалифицируются (но далеко не всегда регистрируются!) как «разжигание национальной розни», составляют среди них абсолютное большинство. Но самое поразительное даже не это: резкий всплеск выступлений на межнациональной почве отмечен уже в тех регионах, которые до этого считались тихими и спокойными, причём в Сибирском федеральном округе этот всплеск составил 84 процента. Это к тому, что беда может подстерегать любого из нас. Ну кто в начале 2000-х предполагал, что
в 2006-м рванёт в «тихой» Кон-допоге?..

 

Читаю новости. Вот глава петербургского комитета по труду и занятости населения Дмитрий Чернейко сообщает, что северной столице нужно не более 300 тысяч трудовых мигрантов, а их в городе примерно 800 тысяч. «Представляете, что происходит, когда полмиллиона голодных мужиков бегают по городу и ищут работу?» – спрашивает чиновник. Мы-то, рядовые жители, представляем. А власти представляют, почему эти мужики здесь оказались и что с ними делать?

Сер­гей Ачиль­ди­ев, ре­дак­тор от­де­ла спе­циаль­ных про­ек­тов «НВ»