Попели? Теперь – потанцуем!

В эфире Первого канала завершился новый проект «Болеро».

Наш главный эфирный телевещатель продолжает упорно гнуть свою линию на пропаганду дилетантизма в сфере культуры и искусства, развлечений и спорта. Российские медийные персоны уже учились кататься на коньках за две недели и за три дня разучивали сложнейшие оперные арии. Они с горем пополам учились боксировать и выполнять цирковые трюки. Словом, старались как могли, чтобы доказать свои таланты в тех сферах, где они талантами обладать по определению не могут, ибо в подобных видах человеческой деятельности, как бы она ни называлась, помимо желания покрасоваться надобны умение, опыт и, если угодно, определенные физические данные. Но что толку рассуждать и гневаться, если Константин Львович со товарищи рассуждает иначе и считает, что и зайца можно научить играть на барабане, если того потребуют нужды телебизнеса.

В течение двух месяцев Первый канал пытался продемонстрировать зрителям умение вчерашних мастеров фигурного катания мужеского пола встать в пару с профессиональными балеринами и… начать танцевать. Проект претенциозно назвали «Болеро», тщательно скрыв его заимствованную суть. Вести выпуски программы доверили балерине Илзе Лиепе и Владимиру Познеру, который, в свою очередь, продемонстрировал собственный дилетантизм там, где нет необходимости строить умное лицо и многозначительно улыбаться. Надо было просто комментировать увиденное и общаться, а сей процесс у Владимира Владимировича как-то не очень получался.

Суть «Болеро» заключается в соревновании восьми пар, поровну представляющих Москву и Петербург. В жюри присутствовали Татьяна Навка, Тамара Москвина, Гедиминас Таранда и Владимир Васильев. Люди уважаемые и известные, в высшей степени – мастера своего дела. Но на сей раз авторами проекта им была предложена, на мой взгляд, несколько ущербная роль – искать оригинальность и мастерство там, где их не может быть по определению. Соединить балерин и фигуристов вместе в дуэте – это все равно что солистам-танцовщикам дать в партнерши художественных гимнасток или представительниц синхронного плавания. Вроде и виды профессиональной деятельности похожи, но цели и способы достижения впечатления в этих профессиях разные. Не говоря уже о таких «смешных» вещах, как физическая подготовка, особенности пластики, психофизика существования исполнителя и взаимодействие с партнером(шей). 

Не скрою: я старательно пытался постичь стратегический смысл задуманного проекта. Если он осуществляется для того, чтобы заработать побольше денег, то тогда все условия игры в «Болеро» были ясны и понятны. Здесь почти никогда не говорили правду в лицо участникам – зачем дискредитировать их? Балерины танцевали как умели, а их партнеры – как могли. Поэтому усилия привлеченных к проекту балетмейстеров и были направлены отнюдь не на то, чтобы создавать выразительные и запоминающиеся номера, исполняемые на должном профессиональном уровне, а на то, чтобы хотя бы как-то оправдать дуэтное сосуществование профессионалок и дилетантов балета. 

В ход шли все те приемы, которые были использованы на предыдущих проектах – от эротики и танцев под песни до активного привлечения в качестве «действующих лиц» номеров различных предметов мебели. Понятно, что балеринам подобные эксперименты явно нравились. Все-таки они имели возможности немного творчески похулиганить и попробовать сделать что-то такое, что вырывается за рамки такого косного и рутинного вида искусства, как балет. Не век же Одетту и Жизель танцевать? Что же касается их партнеров, то невооруженным глазом видны их отнюдь не балетные кондиции, и только темперамент да мощь спасали проект от скатывания в откровенную зрелищную скуку. Впрочем, Владимир Гомельский, как и положено закадровому комментатору Первого канала, находил удивительные слова для разностороннего восхищения всеми участниками подряд.

Той же линии придерживались и члены жюри. Редко кто из них рисковал опустить оценку ниже девяти баллов из десяти возможных. Ведь критериев в подобном царстве зрелищного дилетантизма нет и быть не может. Дело доходило до того, что Гедиминас Таранда в ходе публичного обсуждения очередного номера просил мужчин-танцоров повторить тот или иной хореографический элемент. При этом он вынужден был его характеризовать и анализировать. В этом смысле он выполнял в «Болеро» примерно те же функции, что и Любовь Казарновская как член жюри в проекте «Призрак оперы». Только у оперной дивы анализ был более понятен и справедлив, а пана Таранду иногда было и не понять: почему он так критиковал танцовщиков-дилетантов? Может быть, все дело – в элементарной творческой ревности?

В прежние времена, когда не во всех домах и избах были телевизоры и даже электричество, функцию культурного мессианства брал на себя кинематограф. Снимались фильмы-оперы и фильмы-балеты, чтобы в городах и далеких селениях зрители могли узнать и увидеть, что есть театры, где танцуют и поют. Помню, как в детстве я вместе с мамой смотрел подобные кинотворения, и, признаюсь, они производили впечатление. Нынче у кинематографа в стиле Федора Бондарчука со товарищи нет на подобные проекты совсем уж никаких творческих сил. Да и идей, наверное, тоже. 

Вот и получается, что про оперу и балет, а заодно – про цирк, спорт и все на свете – жители нашей страны, ставшие телезрителями, узнают благодаря телепроектам, чью просветительскую направленность вряд ли стоит отрицать. Что же касается самого балета, то результатом нынешнего «Болеро» стало не только взаимное обожание участников и членов жюри, но еще и то, что одна из прим-балерин проекта успешно сменила постылый ей Большой театр в Москве на Михайловский театр в Петербурге, где и снимался весь проект. Так что в традиционном балетном «споре» двух столиц верх одержала северная столица. Хотя думаю, что зрителям до этого нет никакого дела. Для многих после такого проекта, как «Болеро», балет как был, так и остался некой закрытой для посторонних зоной внимания. И никакие плие и фуэте на телеэкране подобную ситуацию не исправят.

Сергей Ильченко, заведующий кафедрой радио и телевидения факультета журналистики СПбГУ