Прекрасен наш союз – труда и красоты

Весь мир наших вещей унифицирован и потому безлик. Он и нас заставляет стать такими же. Но человек мечтает об индивидуальном и красивом. Так как же реализовать эту мечту?

Если цель уроков труда – готовить школьников к запросам экономики, то сегодня их, вероятно, приучают следить за движением цифр, имеющих очень отдалённое отношение к реальности, как нас когда-то заставляли вытачивать шайбы для гремучего ларя с металлоломом. А когда создательница школьного курса «Мировая художественная культура» Лия Михайловна Предтеченская проповедовала воодушевление красотой, в высоких кабинетах ей откровенно говорили: какая культура, нам станочники нужны. Кто ж не знает, что труд – обуза, а красота – радость!

Между тем в пору высшего расцвета промышленной цивилизации в самой индустриально развитой стране мира – в викторианской Англии – жил и процветал поэт, художник и пророк Уильям Моррис, убеждённый, что, покуда красота остаётся достоянием немногих, ей не удастся выстоять под напором торгово-промышленной цивилизации.

Моррис не сомневался: здание искусства будет возводиться на зыбком болоте, пока подавляющее большинство людей считают труд проклятием и готовы трудиться разве лишь для пропитания или в предвкушении будущего отдыха. Нет, труд должен стать радостью, и не имеет значения, кому принадлежат средства производства, если человек по-прежнему останется рабом экономической машины. Но радость может доставлять лишь труд творческий, при котором человек сам задумывает и доводит до исполнения собственные планы.

Именно ради союза труда и красоты Уильям Моррис в 1861 году организовал предприятие «Фирма Моррис, Маршалл и Фолкнер, художественные работы по живописи, резьбе и металлу». И менее чем через десять лет фирма уже располагала собственными мастерскими для производства уникальной мебели, керамики, изразцов, декоративных тканей, вышивок, ручной полиграфии (каждая книга тоже являлась произведением искусства). А сам Моррис мастерски овладел ремеслом ковроткачества, обжига стекла, резьбы по дереву, глазировки черепицы, искусством гравёра, гончара и переплётчика, не говоря уже о профессии книжного иллюстратора.

Разумеется, несмотря на все ухищрения, изделия фирмы Морриса всё равно оставались слишком дорогостоящими, чтобы стать товарами для народа, – иначе пионерское предприятие разом вылетело бы в трубу. Чтобы продвинуть красоту в массы, чтобы превратить труд из Божьего проклятия в радость, нужно было перевернуть всю цивилизацию, производящую вещи не для наслаждения, а для продажи. И Моррису не удалось отыскать иной точки опоры, нежели социализм. Но какие заботы о красоте могла возложить на людей доктрина, полагающая искусство надстройкой над экономическим базисом!

Тогда Моррис изобразил свою грёзу в виде романа «Вести ниоткуда». Автор живописал, что в Англии будущего уже нет ни коптящих фабрик, ни завистливых нищих, ни своекорыстных богачей. Все живут в удобных красивых домах, работают в своё удовольствие в полях или чистых мастерских, окружённые изящными удобными вещами, которые сами же изготавливают для собственного удовольствия, и удивляются, как прежде какую-то вещь могли считать слишком красивой для своего скромного назначения. Этим англичанам тем более странно слышать, что когда-то люди старались перекладывать свою работу на тех, кто их ненавидел и всё старался сделать как можно хуже. Надо же было додуматься – делать вещи не для того, чтобы ими наслаждаться, а для того, чтобы их продавать!

Но XIX столетие шествовало путём своим железным, и в августе 1895-го, за год до смерти, у Морриса вырвалось почти пушкинское восклицание: «Теперь, когда я состарился и понял, что ничего нельзя сделать, я почти жалею, что появился на свет с чувством романтики и красоты в этот проклятый век…»

 

Увы, если уж миру втемяшилось, что он живёт для того, чтобы громоздить и втюхивать монбланы оскоплённых, лишённых выдумки вещей, – против этой дури не попрёшь. В нашей власти лишь отвоёвывать уголки свободы, где можно жить по велениям собственной души, а не по диктату экономической машины. Так почему бы не начать именно с уроков труда, не превратить их в уроки свободно творимого прикладного искусства?

Александр Мелихов, писатель, заместитель главного редактора журнала «Нева»