Россия – сама по себе. А Европа?
Европейский союз начинают разламывать центробежные силы. Что в будущем это может значить для России?
Россия не сможет интегрироваться в Запад. Так заявил премьер-министр Финляндии Александр Стубб в эфире популярной программы «Трудный разговор» (Hard Talk) на Би-би-си, которую ведёт отличный журналист Стивен Сакур. Вопросы у Сакура всегда предельно жёсткие, прямые, так что беседа, как обычно, вылилась действительно в трудный разговор.
По всему чувствовалось: утверждение финского премьера не пропагандистское клише, а глубоко личное убеждение. Но… Все мы часто оперируем масштабными понятиями, в том числе и теми, которые обозначают политические стороны света, при этом каждый – и говорящий, и слушающий – вкладывает в них свой смысл. Поэтому не худо бы сначала понять, а что же такое Запад.
Современный немецкий философ Юрген Хабермас формулирует семь признаков европейской идентификации: секуляризация; приоритет государства по отношению к рынку; солидарность, доминирующая над производственными отношениями; скепсис в отношении техники; сознание парадоксов прогресса; отказ от права более сильного; ориентация на сохранение мира в свете исторических утрат. Это из сборника эссе Хабермаса «Расколотый Запад». По каждому пункту могут возникнуть резонные сомнения и вопросы, но я плохо представляю себе реального российского политика, который бы не подписался под этим перечнем.
Но вот что характерно: немецкий мыслитель тоже не видит Россию среди европейских стран. Кстати, США он просто не любит и нападает на них на первой же странице издания: «Запад расколола не угроза международного терроризма, а политика нынешнего правительства США, игнорирующая международное право...» Атакует он Джорджа Буша-младшего, но эту же риторику, думаю, вполне можно адресовать и Бараку Обаме. Москву Хабермас оставляет в покое. Он её просто не замечает, не видит в течении современных политических событий. Самая восточная страна Европы упоминается в тексте считаное количество раз. Например, в суждении о Польше, освободившейся от «иноземного владычества». Но что любопытно, Речь Посполитую делили три державы: Австрия, Пруссия и Россия. Однако виноватят в этом шаге исключительно Санкт-Петербург, но не Берлин и не Вену. А, собственно, почему?
Отмечу ещё, что Хабермас не видит Европу объединённой, единой и неделимой. Напротив, для него даже западная её часть состоит из безусловного ядра и периферии. К ядру относятся Франция, Германия, страны Бенилюкс и, возможно, Италия. Португалия, Испания, Польша, Чехия и Румыния представляются в качестве сателлитов с неясными правами и неограниченными обязанностями. Роль же Великобритании не прописана вовсе, но, похоже, эта страна с континента видится автору исключительно спутником заокеанской державы.
При чтении политических работ Хабермаса возникает ощущение, что в интеллектуальном пространстве прощупывается возможность создания новой европейской оси – от Балтийского моря до Средиземного. То есть Берлин – Париж через Гаагу и Брюссель. Помнится, в 1930-е годы линия тянулась также по меридиану, только от Берлина на Рим и дальше замыкалась на Токио. Тогда атлантические государства не сопротивлялись расколу, поскольку рассчитывали повернуть фронт лицом к Уралу. В итоге же получили Дюнкерк и Ковентри.
«Прошлое не всегда хороший советчик для будущего», – замечает Юрген Хабермас в расчёте на возможных критиков. Допустим. Но главное нынче другое. Уже и 10 лет назад прозорливый философ видел, что Европа раскалывается вполне определённо. Сейчас же, как ни пытается Европейский союз держаться единым сообществом, трещины в его фундаменте заметны даже непрофессионалу. Самый свежий пример – Британия отказалась вкладывать дополнительные 2 миллиарда евро в общий кошель. Премьер Дэвид Кэмерон видит себя прежде всего лидером собственного государства, а не рыцарем Круглого стола общего европейского рынка. Иначе говоря, начинают серьёзно проявляться центробежные силы, которыми грех не воспользоваться тем, кого никогда и не хотели принимать в круг избранных.
