Русский Геракл

Однажды по весне на границе Ленинградской и Псковской областей у меня разорвало колесо и провернуло вокруг оси, да вдобавок залило свечи. Остановиться помочь никто не пожелал – только старенькая «Беларусь» с двумя колхозниками съехала на обочину, когда я ещё не успел и рукой махнуть.

–Вариантов у тебя два, – резюмировал один. – Либо звонить Комару, либо поехать с нами за новым колесом в Плюссу… Ой, ё-моё, Катя едет! Теперь нам полный аллес капут.

Со стороны Плюссы по трассе приближался древний мини-вэн.

– Жена, что ли? – спрашиваю.

– Сам ты жена! Председатель. Кранты нам.

Я ожидал увидеть разъярённую женщину-бочку в кирзачах с золотыми зубами. Но из-за руля выскочила миловидная блондинка лет тридцати в джинсовой «двойке».

– И чего тут стоять? – с ходу оценила она ситуацию. – Надо Комару звонить.

– Да у меня денег на телефоне нет, – развёл руками коренастый.

– И у меня тоже, – добавил напарник.

– Лёша, подойди поближе, – голос председательши вдруг стал стальным. – Ты посмотри, падла, на часы. Там пол-одиннадцатого времени. Тебе сегодня картоху сажать, а ты уже успел.

– Катя, да это со вчерашнего, – высокий сделал шаг назад.

– Я что, не знаю, как со вчерашнего пахнет? Если сегодня увижу, что добавил, дров не получишь. Всё, поехали оба, я тут сама разберусь, – она уже набирала на телефоне номер. – Игорёк, привет! Не занят? Подскочи сейчас на трассу на 123-й. И колесо пятнадцатое прихвати.

Когда «Беларусь» отъехала, я поблагодарил за помощь.

– Жёстко вы с ними. Как научились?

– Да это ж мужики! Они как телята: им только выпить, покурить да это… поговорить. С ними всё просто: рявкнул – пойдут куда угодно. Стадо! Вот с бабами так не поговоришь.

– И серьёзных нет?

– Серьёзные все уехали. Либо на вахту, либо навсегда. Хачиков я не считаю, а наши – одна муть.

– А кто такой этот ваш Комар? Мастер – золотые руки?

– Ну не то чтобы золотые. Игорёк работает. Он такой на четыре деревни один.

Минут через пятнадцать приехал Комар – добродушный пузатый мужик лет сорока пяти на видавшем виды внедорожнике. С его появлением Катя подобралась, встряхнула белокурой гривой и прошлась по обочине походкой от бедра. А мы поставили мне колесо и поехали к Комару на буксире прокаливать свечи. Двухэтажный коттедж Комара выделялся во всей деревне породистым сайдингом и крепким забором, покрашенным рыжей морилкой.

– Слушай, Игорь, мне тут сказали, что ты большой мастер. Дом у тебя могучий. А как? Вокруг же никакой работы нет.

– Здесь работы столько, что спать не успеваешь. Кому крышу поправить, кому траву скосить, кому дров нарубить. Или вон Мария Яковлевна качала воду из скважины, и насос в грунт забурился. Мужики машиной тянули – без толку. А я сделал из толстой проволоки спираль и понемногу вытащил.

– Ну, хорошо, сколько здесь крыш на всю деревню? Штук двадцать? И насосы же не каждый день ломаются. И мужик ты тут не единственный.

– Не единственный, точно. Зато у меня репутация. Я много не возьму, могу какой-нибудь бабке и просто так помочь. И я никогда не кидаю. Сказал «приеду в десять» – значит, в десять. И никому не отказываю. Поэтому тысяч сто выходит.

– Да быть не может! Здесь же до Пскова полторы сотни вёрст. Ни заводов, ни школ, ни больниц…

– То-то и оно, – завёлся Комар. – Автобусы не ходят, магазина нет, до станции десять километров. С утра я на пилораме три куба леса на доски попилил – триста рублей дали. В два часа трёх человек на поезд повезу. По сто рублей с носа. Ещё трое продукты в магазине заказали – мне ещё по сотке. Пока покупаю, электричка с Луги придёт: Васёк Миронов просил его подхватить. С тебя штуку за колесо и штуку за услуги.

– Не моё дело, но Катя на тебя, кажется, виды имеет.

– Знаю, но не получится ничего.

– Ты женат, что ли?

– Нет. Просто без толку. Кате валить отсюда надо. А я останусь.

Комар рассказал, что подшивался четыре раза и снова пропивал всё до нитки, пока не поймал однажды свои глаза в зеркале. У некоторых людей так бывает после крещения, после бани или по любви: вдруг что-то внутри оборвалось и сцепилось уже по-новому. Он взвалил на себя, сколько смог, чтобы проверить «на слабо», а потом вжился в тягу и ему понравилось.

А я понял, что Комар – русский Геракл. Он даже круче. У Геракла из двенадцати подвигов только один позитивный – авгиевы конюшни. Всё остальное – он что-нибудь рушил, похищал и истреблял. Комар же только ремонтирует и добывает. А когда я употребил при нём слово «мотивация», он удивлённо округлил глаза.

Денис Терентьев, литератор