Спецпроект

«Спасение – дело великое, но индивидуальное»

05 августа

Главный редактор «НВ» объехал всю Псковскую область, чтобы понять, с чего все-таки начинается Родина, и «припал к духовным истокам»

Но, однако же, пора, любезный читатель, припасть и к духовным истокам.

Если по дороге на Невель от Опочки свернуть вправо, начинаются леса, которых на западе Псковской области и в помине нет. Дремучие, могучие, бесконечные, разрезаны они редкими грунтовыми дорогами, вдоль которых изредка встречаются глухие деревеньки. В годы войны тут хозяйничали партизаны, оно и неудивительно: в этих лесах запросто можно упрятать целую армию; говорят, что именно в этих краях в годы Великой Отечественной находились места, до которых так и не добрались ни разу немцы.

В этой глухомани находится деревенька Теребени. Деревенька не простая, уже в Петербурге я много был о ней наслышан. В селении этом есть деревянная церковь Воскресения Словущего. В подвале храма находится склеп, в котором похоронен, между прочим, отец Михаила Кутузова, того самого – победителя Наполеона. Но не этим знамениты Теребени. Настоятель церкви отец Георгий (Мицов), личность во многих отношениях замечательная, – главная достопримечательность здешних мест.

Едут к отцу Георгию за советом, за наставлением, да и просто поговорить люди из Опочки и Пскова, из Петербурга и Москвы. Люди и простые, но часто и не простые, в чинах и знаменитые, богатые и образованные. Меня предупреждали, что батюшка в моде среди представителей богемы. Сам он начинал свой профессиональный путь реставратором в Ленинграде, и реставратором успешным, однако духовные поиски привели его еще в конце 60-х годов в православную церковь, а в 1988 году он поселился в Теребенях в сане простого сельского священника. Сказать, что приход батюшки Георгия беден, – значит слукавить. Деньги тут не водятся вообще. Прихожанам самим впору становиться на паперть за милостынею. Помощь епархии чисто символическая, вот и приходится отцу Георгию и его матушке Валентине питаться плодами земли своей да тем, что жертвуют столичные гости. Перед назначением отца Георгия на приход здесь сменилось в короткое время восемь священников: не каждому этот крест по зубам.

Отца Георгия и матушку Валентину застал я в саду перед домом, за столом, на котором стояла нехитрая снедь. Они только что распрощались с очередными гостями (артисты Большого театра, как выяснилось позже, в Пскове как раз готовилась громкая постановка «Псковитянки» Мусоргского), я был следующим в очереди, которая, насколько я понял, тут не прекращается никогда.

Отец Георгий высок, седовлас, широк в плечах. Он прост натурально, не через силу; глядит пытливо, чуть с усмешкой, словно зная наперед, что ты ему скажешь, слушает внимательно, чуть наклонив голову, возражает громко, нетерпеливо, седую бороду часто приглаживает рукой, особенно когда погружается в неожиданную, глубокую задумчивость. Часто мне казалось во время разговора, что он ведет беседу сам с собой, беседу долгую, начавшуюся еще много лет назад… Батюшка встретил меня как старого знакомого, крепко пожал руку, сразу перешел на ты, усадил за стол, налил какого-то особенного чаю… Признаться, я волновался, как студент-практикант, доставая диктофон. Я уже был наслышан от друзей и знакомых об особой проницательности отца Георгия и его чудаковатости. Видимо, я слишком ждал чего-то необыкновенного, потому что отец Георгий спросил меня участливо:

– Что-нибудь случилось, Миша?

«Житие мое!» – чуть было не ответил я, но вовремя спохватился, откашлялся и отвечал несколько туманно в том роде, что вот Россию нужно спасать, хотелось бы знать как?

К счастью, как я понял, такие вот начала разговоров у отца Георгия с людьми моего круга были не редкость. Он не удивился и не обиделся, даже не рассмеялся. И то правда, приехал человек бог знает откуда, не о погоде же поговорить.

– Спасение – дело великое, но индивидуальное, – сказал отец Георгий терпеливо, – нельзя спасаться скопом. Каждый за себя будет ответ держать перед Богом. Что сделал, что не сделал, не успел, не смог, не захотел…

Тогда я осторожно спросил насчет национальной идеи.

– Россия сейчас рассеивается, – отвечал отец Георгий, – у каждого остается свой смысл. Думаю, пустое уйдет, а настоящее останется и воссоединится естественным путем. Как капельки ртути. Это и станет национальной идеей. Вообще, меньше надо мудрить на эту тему. Поэт сказал хорошо, верно: «Живите в доме, и не рухнет дом». Главное, чтобы к месту попал человек, чтобы был предназначен месту. Я, например, только здесь, в Теребенях, и понял, что это такое по-настоящему. Здесь мой дом. А до этого сколько было страданий, сомнений, ошибок! С другой стороны, чем больше человек сделал для мира, тем больше он считается русским. Национальность – это фамилия от Бога! В первую очередь человеку нужен смысл. Люди потеряли смысл, поэтому начался развал. Мы даже избы разучились строить грамотно. Раньше хозяин знал, что окна в избе должны быть и не высокими и не низкими, чтобы солнце зимой светило в дом, а летом – нет. А сейчас лишь бы побольше да красивее. Раньше в самом укладе крестьянском, в его цикличности, ритме, был глубокий смысл. Как в природе: восходы – закаты, зима – лето. Люди рождались в мир, уходили из мира торжественно, чинно, осмысленно. В каждой деревне был свой престольный праздник. В каждом празднике был свой обряд, своя историческая традиция.

(Я невольно вспомнил рассказы своего деда про то, как советская власть боролась с «религиозными предрассудками» в деревне. В Пасху или на Троицу специальные дружины «активистов» отлавливали подвыпившую сельскую молодежь и отправляли их в кутузку на всю ночь, чтоб «протрезвели» и не «шлялись». Зато на Первомай – хоть залейся.)

– Можно долго копить деньги, гоняться за славой и ощущать при этом полную бессмысленность. Я всегда говорил и повторяю: из котенка всегда получится кошка, а из человеческого детеныша – никогда. Душа должна родиться, душа должна вырасти. При встрече с бессмысленностью, страданиями рождается и утверждается любовь к Богу!

В это время один из представителей «простого народа», над участью которого ломали мы с отцом Георгием грешные головы, шумно запросил из-за калитки денег в долг. Матушка ушла договариваться с просителем, батюшка улыбнулся.

– Псковские люди – удивительные. Это и понятно. Окраина. Это как скорлупа ореха. Ядро – внутри: Москва, Владимир, Суздаль, Новгород, а скорлупа снаружи – Псков. И она должна быть крепкой. Отсюда – индивидуализм. Агрессивность. Упрямство. Раньше жестоко дрались в псковских деревнях парни. На кольях. До смерти. Популярна была игра на танцах в ремешки. Не знаешь? Это когда мужики хлещутся ремнями, чтобы выявить, кто сильнее и терпеливее. Так сказать, проверяли себя на вшивость. Поэтому до сих пор из псковичей выходят отличные военные, отличные милиционеры…

– И бандиты, – невольно подсказал я, вспоминая некоторых популярных персонажей из лихих 90-х с псковскими корнями.

– Известное дело, – согласился отец Георгий, – навыки да натура одна, только заряжены разными знаками.

Беседа наша продолжалась долго. К сожалению, я не могу из-за нехватки места полностью передать ее. Говорить с отцом Георгием одно удовольствие. Речь его часто становилась афористичной. Не могу отказать себе в удовольствии процитировать ее хотя бы отчасти:

– Перепад температур рождает атмосферное давление. Перепад цен – бизнес. Перепад ценностей – мировоззрение. У человека должно быть такое мировоззрение, чтобы не страшно было к нему прислониться.

– Православие – это незаметное жертвоприношение и терпение. Терпение в первую очередь.

– Если ты не знаешь, отчего тебе хорошо, – это благодать. Если знаешь – алкоголизм.

– Жизнь человеку дана, чтобы вызрела душа.

– Жизнь дана человеку, чтобы сделать выбор. Но не в супермаркете.

– Чем отличается комиссар от  политрука? Комиссар говорит: делай как я. Политрук говорит: делай, как я говорю. И настоящий священник тоже должен иметь моральное право говорить: делай как я.

…После чаепития мы зашли в церковь. На памяти отца Георгия ее пытались ограбить дважды. Первый раз еще в советские времена. Грабителям удалось проникнуть в церковь. Отец Георгий выбежал на шум, увидел, как отъезжает от ограды машина. Схватил какой-то большой камень, успел бросить в лобовое стекло. Вызвали милицию, но бандитам удалось скрыться… Несколько лет спустя довелось батюшке исповедовать крупного криминального авторитета. В минуту светлую спросил авторитет, чем может помочь отцу Георгию. Тот попросил: скажи своим, чтобы мою церковь оставили в покое. Авторитет побожился, что исполнит. И действительно, много лет церковь не тронула вражья рука. Однако недавно вновь случилась кража. Преступников ищут.

– Писать про меня будешь? Напиши, что до 2012 года осталось совсем ничего. А что будет в 2012 году? Да не про выборы я, при чем тут выборы?! В 2012 году будем праздновать мы

200-ю годовщину Бородинского сражения! А кто изгнал Наполеона из России? То-то и оно, главнокомандующий российским войском Михайло Кутузов изгнал. А в церкви этой кто упокоен? Правильно, его отец здесь упокоился с миром. Вот и напиши об этом, может быть, хоть к дате отреставрируем храм.

– Как нынче веруют русские люди? – спрашиваю отца Георгия под сводами церкви.

– По необходимости. В основном просят что-нибудь у Бога. На Пасху вот приходили четверо местных женщин, вымыли полы, свечки поставили, но что-то не получилось, наверное, с просьбой, больше я их в церкви не видел. Чему улыбаешься? Городские да умные так же веруют. В основном просят. Денег. Успеха. Даже если все есть – все равно просят. А Бога благодарить надо в первую очередь да каяться. И показуха тут не поможет. Главное ведь, что в сердце твоем, а не на банковском счету. Знаешь анекдот? Новый русский умер, попал на суд. Ангел смотрит книгу его жизни. «Так, так, милейший… Вам в ад!» – «Как в ад?! Разве мало я жертвовал на церкви? Разве мало я жертвовал на монастыри?!» – «А деньги мы вам вернем», – отвечает ангел.

Этот вечер после внезапного дождя был особенно прелестен. Кусты сирени сверкали на закате алмазными брызгами. Свежо пахло тополиными листьями, травой. Деревянная церковь дремала посреди высоких деревьев. Когда-то, быть может, она была шумна, торжественна и празднична и множеству людей нужна была. Теперь несет таинственное, тихое служение. Как свеча, готовая разгореться от притока свежего воздуха. Как цветок, распускающий свои лепестки на восходе солнца.


(Окончание следует)

Михаил Иванов, главный редактор «НВ». Фото Сергея Некрасова
Курс ЦБ
Курс Доллара США
92.26
0.329 (-0.36%)
Курс Евро
99.71
0.565 (-0.57%)
Погода
Сегодня,
29 мартa
пятница
+9
Слабый дождь
30 мартa
суббота
+8
Слабый дождь
31 мартa
воскресенье
+6
Облачно