В зоне повышенного «комфорта»
Возвращаюсь из Архангельска. Поездом. Вагон повышенной комфортности. От обычного купейного отличается, наверное, только тем, что пассажирам выдаются вода (литр на сутки), сухие пайки и разовые тапочки. Соседка – блондинка бальзаковского возраста. При моем появлении даже не попыталась скрыть неудовольствия. Поздоровалась и демонстративно отвернулась к окну. Еще одним нашим попутчиком оказался мужчина немногим постарше блондинки, его семейство согласно купленным билетам занимало места в других купе, и в своем «родном» он почти не бывал. Попутчицу звали Наташа. Часа через два пути мы все же разговорились.
– Вы часто в поездах ездите? – Мой ответ Наташу не интересовал, ибо для него в своем монологе она не оставила ни малейшей бреши. – Я последний раз лет семь назад. «Летайте самолетами «Аэрофлота»!» А еще лучше – других, иностранных, компаний. Я зареклась ездить в поездах. Сейчас сын уговорил: «Мама, бери купе повышенной комфортности, и все будет в порядке!» Вот тебе купе «повышенной комфортности»! Два мужика! А может, и третий появится… Вы хоть не храпите?
– Что же произошло семь лет назад? – спросил я Наташу.
– Нужно мне было из Питера в Москву, взяла СВ. Купе – двухместное. Соседка – женщина. Не успела появиться, на стол – полторашечку! «Не желаете?» – «Я пиво не пью!» – «А у меня и беленькая есть». От «беленькой» я тоже отказалась. И что вы думаете? Соседка вышла из купе. А через десять минут явилась! С двумя мужиками! И гудели они всю ночь! Аж до самой Москвы!..
Перед сном (сосед на верхней полке уже дремал) Наташа заговорщически мне подмигнула:
– На сей раз, кажется, действительно все нормально.
Проснулся я глубокой ночью от лязга открываемой двери и от последовавшего затем Наташиного командного окрика:
– С пивом здесь делать нечего!
В дверном просвете – молодой человек, в руках у него сверкающая алюминиевая банка.
– А это не пиво – «энергетический напиток», – невозмутимо сказал он. – У меня, между прочим, место 14, вот билет…
Наташа взвыла и зарылась лицом в подушку. Ночью она сошла с поезда. Так тихо, что ее исчезновение мы заметили только утром…
Да-с, нам не дано предугадать, какой попутчик попадется. А что, собственно, могли сделать сотрудники РЖД? Не продать билет? Не пустить пассажира с банкой «энергетического напитка» в вагон? Он не был ни в стельку пьян, ни близко к стельке, не грубил, не хамил… Забрался на верхнюю полку и… даже не захрапел. Раздумья эти мои прервал услужливый мужчина – он выложил на стол восемь булочек. «Булочка домашняя» – значилось на целлофановой упаковке, производитель – «Хлебный дом».
– Сейчас подадут завтрак.
Пластиковым ножом я разрезал булочку пополам, и тут… по ноздрям мне шибанул запах плесени. Я сослепу зеленоватые пятнышки на поджаристой корочке принял за декор или специи.
– Кто у вас отвечает за питание пассажиров? – поинтересовался я у женщины, принесшей ланч-боксы.
– Не знаю.
– Узнайте и передайте: если ответственный за питание пассажиров вскоре не появится здесь, эта булочка ляжет на стол Якунину.
«Человек» появился через считаные минуты – тот самый мужчина, что принес булочки. Назвался директором вагона-ресторана. И неожиданно заявил:
– Я здесь ни при чем. За содержимое пакетов я не отвечаю. Упаковка не нарушена? Не нарушена. Срок годности 10 дней. Значит, еще три дня реализации…
Я попытался разглядеть срок годности, но шрифт на упаковке был столь мелкий, что не помогли даже очки. Попросил соседа.
– У меня глаза моложе ваших, но и мне не прочитать.
Жена его, заглянувшая на шумок, иронично подсказала:
– Срок годности? Хранить вечно!
– Но ведь другие булочки – нормальные! – не сдавался директор вагона-ресторана.
– Не знаю, не проверял. Посмотрите: сколько в вагоне детей! Вы что, потравить их хотите?
Заплесневелую булочку директор вагона-ресторана унес. Вернулся и вывалил на стол – в качестве компенсации – еще восемь булочек, как выяснилось испеченных тремя днями позже.
– Значит, есть свежие!
– Так ведь им эти нужно реализовать! – пояснила жена соседа…
Когда-то я по наивности своей решил, что русский народ будет уничтожен алкоголем. С перестроечных времен считаю иначе: народ сам себя уничтожит. В безумной погоне за прибылью, часто – за сверхприбылью, кто, как не мы сами, травим друг друга.
К сожалению, у нас в стране цена не гарантирует качества. И если в первой из приведенных мной историй (с Наташей) глупо к кому бы то ни было предъявлять претензии, то во втором, конечно же, следует напомнить кое-кому о чести мундира. В данном случае – железнодорожного. Что я, собственно, и делаю…
Владимир Желтов, редактор отдела культуры «НВ»
