Вадим Фиссон: «Театр может быть даже в лифте»
Художественный руководитель театра «Комик-Трест» Вадим Фиссон называет себя человеком с неограниченными возможностями. И это действительно так: севший в инвалидное кресло 25 лет назад, он сумел объездить с театром всю Европу, заявить о себе как об интересном режиссере, независимом человеке, пробующем себя в экспериментальных постановках, и как о личности, способной отвергнуть выгодное предложение только потому, что предстоящая работа не кажется ему слишком интересной.
Мы встретились с Вадимом Фиссоном на Васильевском острове, где у «Комик-Треста» есть пристанище – скромный двухэтажный домик, где держат театральный реквизит, репетируют и гостеприимно гостей поят чаем.
– Вадим, вот уже почти двадцать лет вы возглавляете театр «Комик-Трест» – варитесь в самом соку театральной жизни. Чего в этой жизни не хватает?
– Лично нашему театру не хватает своей сцены. Спасибо, что есть место для репетиций. Знаете, когда наш театр открывался в 1991 году, вместе с нами в Питере возникло еще около 300 новых театров. Из них остались только мы и «Лицедеи» – остальные не выдержали того, что происходит, – либо закрылись, либо уехали.
– А что происходит?
– Происходит то, что мы действительно варимся в соку, только в своем собственном. А надо, чтобы бульон был из разных видов искусств – театра, музыки, танца, живописи. В нашем городе острейшим образом не хватает центра – общего дома для экспериментального свободного искусства, для неформальных сообществ. Сегодня, чтобы снять площадку, надо платить такие бешеные деньги, что никакими сборами эти затраты не покрыть. Наш театр спасает то, что у нас уже есть имя, потому всегда полные залы. Но если бы мы имели дело только с прокатом, то все было бы довольно тяжело.
Мы не государственный театр, поддержки финансовой – не капает. Выживаем за счет своей фантазии и универсальности наших жанров. В нашем театре всего три актера, но зато много видов спектаклей – кабаре, уличные представления, цирковые, движенческие вещи, и с этим мы разъезжаем по разным странам. Два года работали в Эдинбурге на театральном фестивале, который показал, что такое работа на износ – каждый день играть спектакль и держать интерес зрителя. Летом мы были единственным из российских театров, кто работал на фестивале в Авиньоне во Франции. Это тоже серьезнейший марафон, туда съезжаются все страны мира, – нас представляло Парижское агентство, в маленьком городке шло 950 наименований спектаклей!
– В последнее время в Петербурге говорят о поддержке негосударственных театров…
– Да, этот процесс за комитетом по культуре замечен. Недавно мы получили грант на новую постановку – антикризисную программу «Полный рататуй». Но все разворачивается с большим запаздыванием, как многое у нас в городе. Мы бы тоже успели развалиться, если бы не поддержка других стран. В Дании делали совместную с датчанами постановку. Уличный спектакль «Антоний и Клеопатра» заказали нам французы. Полтора года я как постановщик работал в Германии в знаменитом Pomp Duck and Circumstance. Надо, чтобы у нас в городе с театрами заключался контракт, по которому бы осуществлялась не прямая поддержка, а опосредованная, и чтобы, как в Европе, можно было существовать на гранты. Конечно, их не надо выдавать всем подряд, а тем коллективам, которые себя серьезно зарекомендовали. Но система грантов, между прочим, тоже чревата. В Голландии одно время можно было объявить себя художником, нарисовать картину, и государство обязано было эту картину купить. В одночасье все там стали художниками, тогда государственные мужи почесали репу и пришли к выводу, что закон надо менять.
– Несмотря на то что ваш театр знает цену заработанным деньгам, вы возглавили благотворительный проект «Театр – доступная среда» и бесплатно играете спектакли для детдомовцев и инвалидов... Почему?
– Отчасти именно потому, что мы действительно те люди, которым блага с неба не валятся, которые должны выбирать – пустить ли заработанные деньги на зарплату или купить фонари для сцены, – у нас и родилась идея кому-то помочь. И уже четыре сезона подряд проводим эту акцию – показываем бесплатно спектакли для инвалидов, стариков, многодетных и малообеспеченных семей, детдомовцев. Первый раз это было в павильоне «Ленэкспо», где мы показали «Спам для фюрера». Почему там? Да потому, что только туда без проблем могли заехать инвалиды-колясочники. У нас театров, доступных для этой категории людей, в городе раз-два и обчелся. Слава Богу, в новых зданиях театров уже предусмотрены широкие лифты, туалеты, въезды в зал.
– Вадим, простите, но мне кажется, вы захотели сделать театр доступной средой в силу своего собственного физического состояния. Будь вы как все, возможно, тоже не задумались бы на эту тему?
– Вы правы. Если бы не сел в инвалидное кресло, не озаботился бы. Но, попав в это кресло, важно еще самому не скиснуть, не спиться, а обернуть это состояние на пользу и свою, и общества. Я помню свое триумфальное шествие на Дне города по Невскому – рассекал на инвалидной коляске – покалеченный жизнью бог войны Марс, это образ из спектакля «Антоний и Клеопатра»! Мое кресло на колесах было напичкано пиротехникой, валил дым на зависть рокерам! Тогда я впервые реализовал себя как актер.
– Почему как актер? Вы же оканчивали режиссерский курс у Товстоногова?
– Не доучился – к тому времени из-за прогрессирующей болезни отпилили вторую ногу, и я остался режиссером без диплома. Но вот актерское образование у меня завершенное, я закончил ЛГИТМиК, и меня брали в три ленинградских театра. Но тогда я потерял первую ногу – и это был приговор мне как актеру. Я выкарабкался. Помогли хорошие люди, которые меня окружали, и профессия в руках уже была. Если бы я был фрезеровщиком, то, наверное, было бы тяжелее. Теперь я ощущаю себя человеком с неограниченными возможностями, состоявшимся, удовлетворившим свои амбиции: мне аплодировали Михаил Барышников и Анни Жирардо.
– Как вы считаете, проводящиеся в Петербурге фестивали инвалидов – не заформализованное дело?
– Три года мы с моей женой Наташей Фиссон, актрисой «Комик-Треста», открываем и закрываем международный фестиваль «Звезда надежды». Участники показывают там потрясающие вещи. Например, «Танцы на колесах» – какой азарт, какая жизнь в этих людях! Проходит фестиваль творчества детей с ограниченными физическими возможностями «Корабль мечты». Ребята поют, танцуют на сцене, несмотря на то что судьба сказала им «сиди и не рыпайся», и настолько пронзительно и искренне это делают!
Когда мы с Наташей вели на Пятом канале программу «Энергичные люди», к нам съезжалось из провинции много людей с ограниченными возможностями. Это была одна из самых честных программ – живые люди и живой диалог. А ведь еще недавно этих людей не показывали по телевизору, если только в качестве дуриков. И я подумал тогда, что у нас кроме нефти и газа, которые когда-нибудь кончатся, есть люди, которые не кончатся никогда. Несмотря ни на что, когда ты встречаешь человека, который рисует картины и на деньги от продажи реставрирует церковь, чувствуешь трепет и почтение.
– Но эта брезгливость общества – она все-таки существует, вы ее ощущаете? И можно ли сказать, что общество движется к толерантности?
– Если меня выпустили в программе в ток-шоу и никто не скрывал, что я сижу в инвалидном кресле, это уже достижение. А лет восемь назад, когда мы приехали в Москву и пришли на какой-то утренний канал, дамочка-режиссер подбежала ко мне и завесила ширмой мою коляску – чтобы народ не травмировать. Лет 10 назад мы летели в Испанию из Пулково-1. Мы, питерский театр, единственный из России, летим на испанский фестиваль. Я – режиссер. Подъезжаю – и на меня кивают два здоровенных грузчика: «Вот этого поставить сюда». И я понял: какой я режиссер? Я для них пуфик! Сейчас что-то меняется – инвалиды сегодня, слава Богу, меньше вызывают отторжения у общества.
