Война между наукой и религией? Между фанатиками!

На фоне разворачивающейся дискуссии вокруг роли Церкви в обществе особенно остро встаёт вопрос о совместимости веры и науки

«Современный человек с высшим образованием, а уж тем более учёный со степенью верующим быть не может! Верит во что угодно, кроме науки, только тёмная, необразованная деревенщина!» – эти слова внушались людям в нашей стране на протяжении всего минувшего века, и теперь воинствующие атеисты в эти слова и верят. Привести какие-то доказательства своего мнения они даже не пытаются, а, услышав контр­аргументы, как правило, либо перестают общаться с оппонентом, либо становятся ещё агрессивнее. Стоит же им услышать, что верующим под конец жизни был, например, академик Иван Павлов… Или что Наталья Бехтерева говорила с экрана телевизора о своей убеждённости в существовании души…

По другую сторону баррикад тоже встречаются фанатичные борцы с учёными и научными достижениями. На интернет-сайтах, где можно задавать вопросы православным священникам, время от времени можно встретить очень злобные обвинения в адрес тех, кто занимается какими-либо науками. Особенно часто подобное можно услышать в адрес врачей – они, по словам фанатиков, «вмешиваются в божественные замыслы», избавляя людей от болезней и возвращая к жизни тех, кто без медицинской помощи должен был бы умереть. Биологам, физикам и другим учёным-естественникам тоже достаётся от излишне ревностных верующих.

В очередной раз страсти по этому вопросу накалились осенью прошлого года, когда в Национальном исследовательском ядерном университете МИФИ была создана кафедра теологии. Антиклерикалы всех мастей предсказывали университету скорый конец и превращение из храма науки в обычный храм, а самые остроумные предлагали присвоить новой кафедре имя Джордано Бруно. Университет, правда, как работал раньше, так и продолжает работать, студенты всё так же грызут гранит ядерной физики, но шум из-за «мракобесной» кафедры не прекращается до сих пор.

Переубедить настолько уверенных в своей правоте и не желающих слушать другие мнения людей, к какому бы лагерю они ни принадлежали, вряд ли возможно. Но, к счастью, кроме фанатиков, как среди материалистов, так и среди верующих хватает людей, готовых к диалогу. Именно для них учёные из разных областей науки и православные священники устраивают публичные дискуссии, круглые столы и другие мероприятия, цель которых – объяснить сомневающимся, что религия и наука вовсе не враждебны. Наоборот, они во многом дополняют друг друга и одинаково нужны людям.

Дискуссии, в которых участвуют священники и светские учёные-библеисты, часто посвящены одной из самых глобальных тем – сотворению мира или, если говорить научным языком, возникновению Вселенной. А также вопросу происхождения человека. И обсуждаются эти вопросы в миролюбивой и дружественной обстановке. Общий вывод, как правило, таков: если не воспринимать описание этих событий в первых книгах Библии в лоб, а относиться к написанному как к иносказанию, то особых противоречий с выводами учёных там нет.

То же самое можно сказать и о более конкретных вопросах истории, археологии, антропологии и других научных дисциплин. Откуда вообще взялась на Земле жизнь, учёные не могут точно сказать до сих пор. Кандидат геолого-минералогических наук Ирина Бугрова рассказывает о двух наиболее популярных в современном научном мире теориях: «классической», согласно которой жизнь зародилась в океане, и относительно новой, гласящей, что жизнь была занесена на нашу планету из космоса. В пользу обеих гипотез имеются косвенные доказательства, но для того, чтобы окончательно признать одну из них верной, этого недостаточно. Ответа на самый главный вопрос – как в принципе из неживой материи могла появиться живая? – учёные не знают.

Со своей стороны, религиозные деятели, многие из которых занимаются не только богословием, но и естественными науками, объясняют, как верующим людям стоит относиться к тем или иным научным утверждениям. Так, доктор геолого-минералогических наук диакон Сергей Кривовичев и кандидат богословия иерей Дмитрий Кирьянов подчёркивают: православие не отрицает даже теорию эволюции.

Подобную картину взаимопонимания чаще всего можно наблюдать именно среди серьёзных учёных и богословов. А вот в обычной, повседневной жизни дело обстоит совершенно иначе. Даже те, кто не настроен против религии или науки резко, как правило, уверены, что противоречия между ними неразрешимы и что можно быть либо верующим, либо учёным.

Впрочем, это ещё не самое плохое. Хуже другое: пока священники и учёные объединяются и примиряют религию с наукой, другие люди в СМИ и интернете усиленно пытаются их рассорить и поддержать в общественном сознании образы «бездушного учёного» и «верующего фанатика-мракобеса».

Так что линия фронта взаимоотношений верующих и научных работников действительно существует. Только война идёт не между наукой и религией. А между приверженцами тех или иных убеждений, способными трезво смотреть на вещи и стремящимися к пониманию с оппонентами, и фанатиками, желающими стравить науку с религией и сделать из их противостояния сенсацию. Как бы всё-таки хотелось, чтобы победителем в этой войне стал здравый смысл! К счастью, надежда на это есть, и немалая.

Татьяна Алексеева, заместитель редактора отдела социальных проблем «НВ»

 

кстати

«Им нужен был луддит, размахивающий дубинкой с хоругвью»

Несколько дней назад один из самых известных в стране православных священников протодиакон Андрей Кураев рассказал о том, как его попытались пригласить на телеканал «Россия» для участия в научной передаче, посвящённой химии и проблемам химической промышленности. На его попытки объяснить, что он почти ничего не понимает в этой науке и вообще не имеет к ней никакого отношения, а значит, вряд ли будет полезен на такой передаче, сотрудник телеканала прямым текстом заявил: от священника на этой передаче ждут обвинений в адрес химиков, потому что они создают новые, не существующие в природе вещества. «Химия меняет мир, который создан Творцом, и, наверное, с точки зрения религии это недопустимое кощунство», – объяснил звонивший.

– Когда я сказал, что так совсем не считаю, разговор прервали. Ясно: им нужен был луддит, размахивающий дубинкой с хоругвью. То есть установка на представление церковников как полных дебилов никуда не растворилась, – с прискорбием заключил отец Андрей.

«Такой вот радикальный православизм…»

«Как относится Православная церковь к трансплантологии? Не пора ли и тех, кто делает подобные операции, и тех, кто ожидает чужие органы для себя, – отлучать от Церкви? Ведь Господь не создавал человека с запчастями от других людей», – заявила недавно одна из виртуальных собеседниц протоиерея Андрея Ефанова, ведущего рубрики ответов на вопросы на нескольких православных сайтах.

«Современная трансплантология (теория и практика пересадки органов и тканей) позволяет оказать действенную помощь многим больным, которые прежде были бы обречены на неизбежную смерть или тяжёлую инвалидность, – попытался объяснить ей священник. – Церковь считает, что органы человека не могут рассматриваться как объект купли и продажи. Но пересадка органов от живого донора возможна, если основывается только на добровольном самопожертвовании ради спасения жизни другого человека».

Поняла ли его оппонентка, отец Андрей не уверен.

– Такой вот «радикальный православизм»… – сокрушался он после переписки и невесело шутил, что с такой логикой нужно было бы запретить и протезы, и вставные челюсти, и даже пломбы в зубах.

 

слово учёного

«Физика и религия друг другу не противоречат»

Михаил Кацнельсон, доктор физико-математических наук, лауреат премии Спинозы:

– Я верующий православный христианин. Не знаю, в какой мере это необычно – быть физиком и при этом православным. Просто на эти темы в научном сообществе говорить не принято – и, пожалуй, это правильно. Вера – вещь глубоко интимная, так что по собственной инициативе я о ней предпочитаю не говорить. Другое дело, что если задают прямой вопрос, то, конечно, отрекаться нельзя. Но не думаю, что в этом я уникален среди физиков.

Моя вера стала осознанным выбором взрослого человека. Я воспитывался в абсолютно нерелигиозном, а пожалуй, даже и антирелигиозном окружении. Как нетрудно догадаться по моей фамилии, я вырос в еврейской семье, но это была совершенно обычная, ассимилированная советская семья. Я не был знаком ни с духовными традициями, ни с религиями и до вполне взрослого возраста никогда даже не сталкивался с верующими людьми. Когда я впервые взял в руки Библию и прочитал её, мне было уже 24 года.

Так, постепенно определённый духовный опыт, накапливаясь, привёл меня к перевороту в мировоззрении. Для этого есть даже специальное слово – «обращение». Это событие, которое буквально перепахивает тебя всего, мир меняется, и ты уже живёшь с совершенно другим знанием о нём. Это опыт, безусловно, мистический, о котором я бы не стал говорить, потому что не смогу правильно выразить его словами. Но такое переживание встречается у людей нередко. Во всяком случае, в литературе можно найти немало его описаний.

Примитивная бинарная логика в глубинных вопросах оказывается недостаточной: и физика, и религия могут существовать на совершенно разных уровнях, не противореча друг другу. В конце концов, мы не плоские двухмерные человечки, которые исчерпываются простейшими описаниями: он физик – значит, он такой-то, галочка поставлена. Мы всегда больше, чем наши анкеты, и моя профессиональная деятельность – это одно, а моя внутренняя жизнь – совершенно другое. Где-то в глубине они, конечно, перекликаются и связаны, но на уровне проявлений существуют независимо. Физикой я занимаюсь как физик, а не как религиозный человек. Трудно представить, в чём может быть особенность религиозных занятий физикой.

Хотя самые редкие и ценные моменты в нашей профессиональной жизни – это моменты, когда приходят новые идеи. Откуда мне знать, откуда они приходят? Возможно, это тоже своего рода мистические озарения, в чём-то родственные религиозному опыту. Кроме того, занимаясь физикой профессионально, я прекрасно понимаю, насколько трудно понять что-то как следует, до конца. Тут же речь идёт о вещах бесконечно более сложных и серьёзных.

Трудно сказать, как и почему каждый человек приходит к той или иной религиозной традиции. Для кого-то это может быть семейная среда, где он впитывает её с молоком матери. Для меня, как я говорил, это был выбор уже взрослого человека. У меня был определённый внутренний опыт, с ним надо было что-то делать. Этот опыт нуждается в организации, иначе тебя буквально разорвёт и выбросит в безумие. В человеке начинают действовать совершенно страшные, бешеные силы, которые нуждаются в анализе, в обустраивании и самодисциплине. И оказывается, что вне традиции сделать всё это совершенно невозможно. Мне известны примеры людей с безусловно богатым внутренним опытом, которые пытались справляться с ним самостоятельно, – и это оказалось прямой дорогой к безумию. Традиция необходима, чтобы обуздать внутренний духовный опыт, ввести его в рамки, плодотворно с ним работать.

Христианство предполагает веру в воскрешение после смерти, но лично для меня вопросы загробной жизни отнюдь не являются главной движущей силой веры. Важнее то, что делать с жизнью нынешней, как справляться с тем, что происходит здесь и сейчас. Ну а если к этому прилагается такая награда, как вечная жизнь, это замечательно.

 

слово писателя

«Наука и религия – диалектическое единство»

Александр Путятин, писатель, член президиума совета общероссийской политической партии «Развитие России»:

– Если рассматривать вопрос взаимоотношений между наукой и религией исторически, то мы с изумлением увидим, что изначально они были слиты воедино. Древнейшие из учёных, «чёрные» и «белые» маги, от которых пошло современное название научной степени «магистр», были мидийскими жрецами. Многие века научные исследования проводились исключительно в стенах храмов. Там же совершались и практически все открытия.

Древние люди очень долго не видели различия между наукой и религией. Любое новое знание о природе они воспринимали как откровение свыше, как дар богов. Однако постепенно профессии исследователя и служителя богов стали всё сильнее удаляться друг от друга. И как только одна из частей прежде единого сообщества сосредоточилась на догматах и молитвах, а другая – на практических опытах и экспериментах, между ними начала расти стена из претензий и противоречий.

Учёные всё чаще пытались построить картину мира, в которой не было места для богов, жрецы в ответ говорили о подрыве устоев общества и требовали крови. Во многих странах появились законы, карающие смертью всякого, кто усомнится в установлениях государственной религии. Со временем всё чаще стали возникать и обратные ситуации: учёные-атеисты поворачивали остриё репрессий против самих жрецов. Логику и разумный подход во многих случаях заменили устоявшиеся предрассудки. Оценку чужих аргументов – идентификация по системе «свой-чужой».

Но есть ли непреодолимые противоречия между наукой и религией на самом деле? Как правило, представление о науке у церковников, а равно и о религии у завзятых атеистов носит мифологический характер. Широко распространено убеждение, что в религии всё принимается на веру, а в науке – каждое из положений доказывается.

Но в основе любой научной теории лежит как минимум один, а чаще несколько постулатов. Это те положения, которые изначально принимаются без доказательств. В специальной теории относительности Эйнштейна, к примеру, их два: принцип относительности и принцип постоянства скорости света. В геометрии Евклида – пять. Получается, что наука не может обойтись без веры, пусть даже без веры в постулаты.

Что же касается религии, то и там далеко не всё принимается без доказательств. По строгости отбора материала и безупречной логике изложения многие из богословских трактатов не уступают лучшим образцам прошедших через ВАК докторских диссертаций. На веру там принимается лишь очень ограниченное число религиозных догматов, а остальные положения тщательно доказываются.

С моей точки зрения, наука и религия составляют то самое диалектическое единство, без которого невозможно создание целостной и комфортной для человеческого разума картины окружающего мира. Наука намного лучше объясняет «ближнюю» его сферу, ту, где можно проводить натурные наблюдения и практические исследования. Религия же создаёт убеждение в том, что неизведанная Вселенная устроена не менее рационально, чем изученная её часть, дарит человеку спокойствие и умиротворение. Любые усилия религиозных мракобесов прижать науку ведут к замедлению прогресса и росту человеческих страданий, всякие попытки воинствующих безбожников прижать религию вызывают лишь рост числа диких суеверий, которые ничего, кроме горя и разочарований, народу не приносят. Большинство людей, как ни тяжело это признать убеждённому атеисту, чувствуют себя неуютно во «вселенском вакууме», им нужна вера в то, что мир устроен разумно, что им не грозит опасность из глубин Космоса, потому что там, за границей изведанного пространства, властвует милосердный Бог.