Всё, что он делал, было объяснением в любви к фотографии

В воскресенье, 29 марта, в Петербурге скоропостижно скончался фотограф Владимир Никитин.

Это имя едва ли что скажет широкой публике, но сделанное им наверняка у многих на слуху. Владимир Анатольевич был автором-составителем книг и альбомов «Оптимизм памяти. Ленинград 1970-х» (2000, 2002), «Неизвестная блокада. Ленинград 1941–1944 гг.» (2002), «Время несбывшихся надежд. Петроград – Ленинград 1920–1930 гг.» (2007), «Конец столетия: метаморфозы бытия. Ленинград – Петербург» (2013), вышедших в издательстве «Лимбус Пресс».

«В этом проекте город представлен в мельчайших жизненных подробностях, в исторической перспективе, в горе и радости, не каждая европейская столица удостоилась такого подношения, монументальной фотолетописи», — писал один из учеников Никитина.

Если вы жили в Петербурге последние лет 15, то не видеть эти издания вы не могли. Это едва ли не лучший, а может, и вправду лучший визуальный рассказ о жизни Петербурга в последние сто лет. Историк журналистики Геннадий Жирков, чьим мнением Владимир Никитин чрезвычайно дорожил, посмотрев альбом «Время несбывшихся надежд», сказал составителю:

— Можешь спать спокойно – памятник ты себе уже создал!

…Родился Владимир Анатольевич 18 февраля 1944 года в городе Усть-Каменогорске. Учился в девяти школах, от Хельсинки до Баку. Окончил художественную школу при ЛВХПУ им. В.И. Мухиной (в 1962-м). Работал в профессиональной журналистике с 1968-го.

Он сочетал в себе несколько талантов, которые редко уживаются в одном человеке. Замечательный фотограф, он был также превосходный куратор и преподаватель, глубокий историк и теоретик фотографии. Опубликовал больше 200 статей по проблемам истории и теории фотографии и фотожурналистики, истории российской культуры. Работал в региональной и ленинградской прессе, агентстве печати «Новости», в 1980–1987 годах вёл на Ленинградском телевидении программу «Ракурс». Преподаватель Ленинградского государственного университета с 1972 года. Коллекционер.

В таком разнообразии и равной успешности занятий не было ничего странного. Всё, что он делал, было объяснением в любви к фотографии, и способ выражения этой любви мог быть каким угодно.

У Владимира Никитина было огромное количество учеников, чтобы даже перечислить лучших и самых известных, газетной заметки не хватит. Его все любили. Будучи в высшей степени творческим человеком, он тем не менее превосходно ладил с самыми разными людьми, никогда не тянул одеяло на себя в коллективных проектах, искренне радовался чужим успехам — и житейским, и творческим, был всегда открыт, искренен, лишён какого бы то ни было нарциссизма.

— Подавляющее большинство тех фотографов, кто преподаёт, демонстрируют студентам главным образом свои работы. Я же всегда начинал с Брессона. Я про себя говорил, только когда по-другому было не показать, — объяснял он.

Владимир Анатольевич оставил после себя колоссальный архив, который может стать основой десятков превосходных выставок и альбомов. В последние годы он вынашивал планы издать альбом фотографий Альфреда Эберлинга (1870–1952) – одного из самых замечательных русских фотографов, до сих пор малоизвестного. Думается, осуществление этого издания стало бы ему лучшим памятником.

 

Сергей Князев, литературный критик