Вся наша жизнь – это прямая железная дорога

Поделюсь с уважаемыми читателями одной подробностью из личной жизни – я живу на рельсах. В буквальном смысле. Нет, конечно, не в поезде, в обычном жилом доме. Но стоит он рядом с железнодорожной станцией, на которой никогда не прекращается движение. Хотя, нет, по будним дням есть «окно» часа на три после полудня, когда проводятся всякие ремонтные и профилактические работы на путях, ну так мне от этого не легче – я же в это время обычно на работе. Через станцию идут и электрички, и пассажирские поезда, и грузовые составы разного назначения, и локомотивы, и дрезины. Идут сутки напролёт и непременно подают сигналы, то есть продолжительно и громко гудят, будь хоть три часа ночи.

Поэтому когда я читаю про мытарства жителей, дома которых оказываются рядом с КАД и ещё какими-нибудь слишком оживлёнными магистралями, то, конечно, сочувствую этим людям, но ведь в их квартирах за счёт городского бюджета меняют оконные рамы на стеклопакеты, а вдоль дорог устанавливают системы шумозащиты. А мы столько лет живём под грохот колёс, скрежет тормозов, объявления дежурных по громкой связи, гудки электровозов и тепловозов – и ничего! Хотя как сказать: если идёт очень тяжёлый товарняк, то у меня в шкафу начинает звенеть посуда. Как при не очень сильном землетрясении, и я не шучу.

Но я не только про шум, к нему рано или поздно привыкаешь. Железнодорожная станция – это ведь своего рода оазис, центр притяжения для энергичных и, как выражался Лев Гумилёв, пассионарных людей. Поэтому рядом с моим домом всегда бьёт ключом жизнь. Сейчас, конечно, не так сильно, как в 1990-е, когда между собственно станцией и автобусным кольцом раскинулся рынок, эдакий Апраксин Двор в миниатюре. Здесь можно было купить всё – от плееров и фотоаппаратов до семечек и фисташек, от джинсов и бейсболок до автозапчастей и пиротехники, от домашних варений и солений до пиратских дисков и старых книг. Магазины, ларьки, прилавки, торговля с грузовых и легковых машин, с раскладушек, ящиков, положенных на землю, и, конечно же, с рук. Здесь же можно было поесть, выпить и закусить, послушать музыку, подстричься, отремонтировать обувь и мобильник, спеть караоке, подать милостыню и ещё много чего. Летом, точнее, «в сезон», когда через рынок валом валили к электричкам и от них дачники с детьми и собаками, пиломатериалами и шанцевым инструментом, рассадой и тележками, а также туристы с палатками, байдарками и велосипедами, то у станции такое бывало столпотворение, хоть кино снимай!

Кстати, торговали здесь и при советской власти, торгуют и сейчас, только ларьки сменились капитально построенными торговыми центрами, но не все. Ларьки – это же как пожар на торфянике – в одном месте погасили, в другом опять вспыхнуло. Было, допустим, три ларька, один снесли из-за незаконной торговли спиртным, но два-то остались. Здесь можно съесть шаверму, купить пива после 22.00, если, конечно, продавец знает тебя в лицо, посидеть в летнем кафе за пластиковым столиком. И всё это под стук колёс, протяжные сиплые гудки и объявления женским басом: «Со второго пути отправляется грузовой. Будьте осторожны!»

Воистину прав был персонаж Александра Панкратова-Чёрного, бродячий музыкант в кинокомедии «Мы из джаза», когда, начиная концерт на одесской улице песенкой «А ну-ка убери свой чемоданчик!», провозглашал: «Вся наша жизнь – это прямая железная дорога!»

Михаил Григорьев, редактор отдела спорта «НВ»