«Я – неформат»
В свои 67 лет народный артист России Максим Дунаевский работает много, интересно и успешно. При этом по радио и ТВ его новые мелодии практически не услышишь. Об этом парадоксе известный композитор рассказал корреспонденту «НВ» на недавнем XXI Международном фестивале мастеров искусств «Славянский базар» в Витебске, где Дунаевский возглавил многонациональное жюри конкурса молодых вокалистов.
– Максим Исаакович, вы написали музыку к доброй сотне кинокартин, среди которых такие фильмы, как «Д’Артаньян и три мушкетера», «Ах, водевиль, водевиль», «Карнавал»… Но случались ли у вас неудачи, провалы?
– Иногда ночью я люблю за чашкой чая посмотреть по телевизору какую-нибудь белиберду, под которую тихо засыпаю… И вот, щелкнув пультом, на каком-то канале я наткнулся на старый советский фильм. Невольно обратил внимание на музыку. Подумал: «В целом неплохая. А вот здесь что-то не очень… А вот тут так просто ужасно – композитор схалтурил». Потом возникла песня: «Припев, вроде неплохой, а с запевом катастрофа». Так фильм добрался до финальных титров, где я с изумлением обнаружил надпись: «Композитор – Максим Дунаевский»…
– Но вы ведь не только перед телевизором с чашкой чая сидите, есть, наверное, новые фильмы, мюзиклы…
– Работаю я все время и весьма напряженно. Но сегодня музыкальные радиоканалы и ТВ идут по своему, проторенному пути, у них крайне узкий диапазон. А все остальное они называют неформатом. Так вот, я – неформат… К сожалению. Кто это решил, даже не знаю, но так решено. При этом я продолжаю работать, и не без успеха. По всей России идут мои мюзиклы, и идут неплохо. Когда меня спрашивают, что я считаю успехом своего произведения, я вполне серьезно отвечаю: «Очередь в кассу». На мой мюзикл «Алые паруса» во многих городах билеты продаются на три-четыре месяца вперед. Хорошо идут мюзиклы «Любовь и шпионаж», «Летучий корабль», «Три мушкетера», а осенью выходит еще и шоу «Три мушкетера» (синтетическое зрелище – цирк, лед, музыка, драма). Сейчас пишу мюзикл «Аленький цветочек». Закончил работу над фильмом «Уланская баллада» к 200-летию войны 1812 года, с Сергеем Безруковым в главной роли. В этой картине очень много музыки, песен, романсов (Безруков хорош – поет песни на стихи Дениса Давыдова).
Если считать мои мюзиклы, которые были созданы для театра, получается около двадцати. Есть у меня и рок-опера «Саломея». Раньше американцы снимали фильмы по мотивам популярных мюзиклов, а потом пошли по обратному пути – стали еще и из кино делать мюзиклы. Вот и мы этим теперь занимаемся. Сначала в Петербурге, в театре «Карамболь», был поставлен мой мюзикл «Мэри Поппинс», а теперь он играется еще и в Москве в Театре Луны. В Москве, в Театре клоунады Терезы Дуровой, поставлен наш совместный детский мюзикл с Юрием Энтиным по фильму «Летучий корабль». Спектакль интересный, с живым оркестром, фокусами… Готовится еще и спектакль «Из пушки в небо» – мюзикл в цирке, по легендарному советскому фильму «Цирк», где, стало быть, я буду «сотрудничать» со своим отцом…
– Что интересно вам в современной академической музыке? Нет ли у вас амбиций в этом направлении?
– Разумеется, академическая музыка мне интересна и близка, но не случайно же я «задержался» в других жанрах – все-таки нужно заниматься тем, что у тебя лучше всего получается. Хотя работа в кино тоже иногда дает возможность написать «серьезную» музыку, симфоническую, для большого оркестра. К юбилею Пскова я написал большое произведение для симфонического оркестра, хора и солистов – оно исполнялось в Псковском кремле при шеститысячной аудитории, которая стоя приветствовала мою работу. Но возводить такие опыты в свой новый тренд, как нынче модно говорить, я не хочу. Каждому – свое.
И вообще, мне кажется, что современная академическая музыка у нас в России умирает. Больше того, как заместитель председателя МАКО (Международной ассоциации композиторов), могу сказать, что она умирает везде на постсоветском пространстве. Причина тому – абсолютное безразличие министерств культуры и других властных структур к этому музыкальному направлению. Сегодня очень сложно быть композитором академического направления, просто не на что кормить семью. Без помощи, без финансовой поддержки не обойтись ни авторам, ни оркестрам, ни музыкальным театрам. Раньше все это активно и постоянно поддерживалось, а сегодня, к сожалению, самые талантливые российские композиторы вынуждены уезжать на Запад, потому что находят реальный интерес к их трудам. Начиная от Родиона Щедрина и других композиторов его поколения, они все там. Их музыка на постсоветском пространстве исполняется крайне редко. Притом что есть публика, есть потенциальная аудитория, но дело в том, что современная академическая музыка неинтересна прежде всего власть имущим.
– Вы ведь являетесь еще и членом экспертного совета конкурса «Евровидение»…
– Уже нет. Я из этого совета постепенно смылся, ничего о том не объявляя. Надоели абсолютно волюнтаристские решения. Помнится, когда Наталья Подольская, экс-участница ТВ-проекта «Фабрика звезд», была отобрана на конкурс, было ясно, что ничего на «Евро» ей не светит (в итоге – 15-е место), а Дима Билан, у которого были тогда действительно хорошие песни и вообще он был на десять голов выше, несмотря на все усилия нашего экспертного совета, на «Евровидение» не попал. К счастью, Дима потом свое взял, но ведь та обидная несправедливость могла и сломать артиста. Тогда победило не творчество, а волевое решение руководителей телеканала. По-моему, и теперь никто не публикует результаты голосований, никто не знает, как они проходят, какой компьютер это все подсчитывает. Так какой смысл в моем участии в столь невлиятельном и неавторитетном экспертном совете?
– Но почему вы тогда согласились возглавить международное жюри на фестивале «Славянский базар» в Витебске?
– Меня нынче часто зовут заседать в жюри различных конкурсов, видно, возраст такой. Мне есть, с чем сравнить, и вот что скажу: «Евровидение» – это не музыкальный конкурс, а спортивная игра, которая не дает ничего музыке. На конкурсе «Новая волна в Юрмале» все подчинено интересам шоу-бизнеса и ТВ-картинке, это не конкурс талантов, а ярмарка тщеславия. А вот в Витебске и сам фестиваль, и конкурс певцов – сильнейшие, и не только на постсоветском пространстве, но и во всей Европе! И главное – там царит атмосфера творчества, позитивных эмоций, дружбы.
– Недавно в программе «Пусть говорят» обсуждалось ваше нежелание общаться со взрослой дочерью, живущей сейчас во Франции, и вас обвинили во всех смертных грехах…
– По наивности своей я полагал, что в моем возрасте и при моем положении меня эта мутная желтая волна беспардонного вторжения в частную жизнь как-то обойдет. Разве что иногда пощипают по мелочам. Но, видно, у телевизионщиков кончился материал для съедения более молодой артистической плеяды, и они взялись за старую гвардию: за Алексея Петренко, меня, Александра Малинина, не пощадили даже больного Александра Пороховщикова и так далее. Какие чувства может вызывать вся эта, простите, дрянь?! Конечно, мне неприятно. Но вы меня же в кадре не видели, в отличие от многих артистов, что в подобные ТВ-шоу бегут по первому зову… Очень хорошо сказала редактор этой передачи, которая прессовала меня в течение месяца, чтобы я пришел-таки в студию, а когда я не согласился («Дайте мне самому разобраться в своей личной жизни!»), она в сердцах воскликнула: «Да нам большие деньги платят за то, чтобы уговорить прийти!» Потом в СМИ я прочитал, что Дунаевский «обиделся, объявил бойкот Первому каналу». Но это неправда. Я никому ничего не объявлял, как у нас это любят, не звонил генеральному директору, потому что посчитал это ниже своего достоинства. И теперь соглашаюсь, но только на те проекты Первого канала, которые затрагивают мою творческую биографию. Не мог же я отказаться вести концерт, посвященный 80-летию со дня рождения замечательного поэта, моего соавтора и друга Роберта Рождественского…
Беседовал Михаил Антонов