Загадки «умной ненужности»

О русской интеллигенции написано много. Но пробелов в её истории ещё больше.

Наша классическая литература рассказала нам, как в XIX веке в России появились «лишние люди». На самом деле лишним ощущал себя быстро расширяющийся слой русского общества – интеллигенция. Не вся, но значительная её часть. В «Былом и думах» Александр Герцен вспоминал о 1830–1840-х годах: «Иностранцы дома, иностранцы в чужих краях, праздные зрители, испорченные для России западными предрассудками, для Запада – русскими привычками, они представляли какую-то умную ненужность и терялись в искусственной жизни…»

В XIX веке раздвоение интеллектуальной части русского общества на западников и славянофилов свидетельствовало о поиске национальной самоидентичности: кто мы? где наши корни? как нам жить? как относиться к другим народам? Столько умных людей спорили, столько поставили вопросов, столько копий сломали!.. А ответов нет до сих пор. 

Почему в России после проблесков свободы маятник всякий раз шёл в обратную сторону? Возможно, причина в том, что само понятие «свобода» никогда не было предметом общественной дискуссии. Какой свободы мы хотим – политической, гражданской, экономической? В полном объёме или в ограниченном, и если в ограниченном, то что именно надо ограничивать и где на этом пути остановиться? Каким должен быть конкретный путь к намеченной свободе? В какой степени общество готово понять, что свобода – в любой её форме и количествах – есть категория безальтернативная? Сколько лишений сможет претерпеть народ, чтобы утвердить в государстве приоритет свободы? Ни один из этих вопросов никогда не ставила перед собой русская интеллигенция.

Авторы сборника «Вехи» (1909) в числе главных обвинений против интеллигенции выдвинули её оторванность от народа и чуждость ему, но при этом возложили на интеллигенцию ответственность за революцию 1905 года. Да ведь это квадратура круга! В революции участвовали интеллигенция и тот самый народ, от которого она была «оторвана» и которому была «глубоко чужда».

Славянофилы и их потомки всегда оставались в рамках культурного движения. Реально претендовать на политическую силу они начали лишь в диссидентских рядах 1970-х годов. Западники же с самого начала ориентировались на политику. Для славянофилов знаменем служила мифическая Святая Русь. Для западников – декабристы, которые потерпели неудачу в своей революции, а потому их ошибки следовало исправить, совершив новую революцию, но уже удачную.

Почему российская интеллигенция, оказавшись у власти после февраля 1917 года, а затем после августа 1991-го, всякий раз демонстрировала неспособность к государственному управлению? Возможно, именно потому, что она никогда не была оппозицией в полном смысле этого понятия. Российские власти – будь то царское самодержавие или коммунистическое – всегда держали интеллигенцию на безопасном расстоянии от любых государственных механизмов. В итоге, когда авторитарная власть уходила, заступающие ей на смену интеллигенты не знали и не понимали самых элементарных принципов управления.

В 1818 году Александр Пушкин написал:

Самовластительный злодей,

Тебя, твой трон я ненавижу!

Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостию вижу!

Из поколения в поколение интеллигенция читала эти строки с восторгом. Но когда ровно через сто лет пророчество поэта сбылось, интеллигенты-современники ужаснулись. Началась кардинальная переоценка ценностей. 

Российская власть на протяжении почти всей нашей истории перенимала в Европе научно-промышленные и отдельные социально-политические достижения, то есть конечные результаты. Неудивительно, что это раз за разом приводило к отставанию и необходимости вновь заимствовать чужие достижения.

 

А вот российская интеллигенция перенимала сами принципы творчества – стихотворный размер в поэзии, правила композиции в прозе, законы перспективы и гармонии в живописи, образы, сюжеты и так далее. Это началось в конце XVIII века, а со второй половины XIX века зарубежное искусство уже начало само прирастать Россией. Сперва европейское, потом американское, а ещё позже даже японское, латиноамериканское… Русское искусство и сегодня во всём мире – высочайший авторитет.

Сергей Ачильдиев, редактор отдела спецпроектов «НВ»