«Демократия не стиральная машина»
Известный политолог Леонид Радзиховский размышляет о том, почему в нашей стране не сложилось полноценной демократии и рыночной экономики
Публикации Леонида Радзиховского и его выступления на «Эхе Москвы» широко известны каждому, кто хотя бы немного интересуется политикой. Всегда острые, живые, полные юмора и неожиданных сравнений, они вызывают противоречивые отзывы, но никого не оставляют равнодушным. Кандидат психологических наук, Леонид Радзиховский на волне перестройки променял науку на политическую журналистику и вскоре стал одним из наиболее ярких публицистов. В 1990-е годы он успел поработать политическим обозревателем в «Останкино», а в 1996 году попробовал себя в роли спичрайтера кандидата в президенты Александра Лебедя. С 2000 года называет себя безработным, хотя продолжает с успехом сотрудничать с целым рядом СМИ. Сегодня Леонид РАДЗИХОВСКИЙ размышляет на страницах «НВ» о России, которую мы построили за 20 лет перестройки и реформ.
Перестройка подобна бурному роману
В последние годы существования СССР у людей, с которыми я общался, было ощущение, что государственная брехня просто зашкаливала. Все, о чем пела советская пропаганда, вызывало у меня смесь раздражения и смеха. Но нам хотелось рассказывать анекдоты не только на кухнях, но и публично. Зачем – мало кто понимал, ведь кухня не самое плохое место. «Сорвите с себя эту грязную рубашку, пропитанную потом и кровью», – говорил Солженицын, и эта его фраза отвечала настроениям многих. Хотя нам, людям не столь пафосным, был куда ближе по духу Жванецкий.
Мы жили в каком-то сумасшедшем доме. Есть нечего, нами управляли старые маразматики, в магазинах пустовали полки. Все с высоких трибун обличали происки западных империалистов, но при этом каждый мечтал свалить на «проклятый Запад». Лицемерие било все мыслимые и немыслимые рекорды! Кому доставались лучшие номера в гостиницах? Иностранцам! Тогда зачем было крыть их «классовыми врагами»?
Я думаю, что точно такие же настроения – хотя и в менее острой форме – распространялись и на самом верху. В действительности советские руководители прониклись чувством собственной неполноценности. Да, они командовали сверхдержавой и могли одним нажатием красной кнопки уничтожить всю планету. Ну а толку-то? Жить ведь всем хотелось! Казалось бы, наше начальство имело безграничную власть, но над ним все дружно потешались. В общем, ситуация перестала устраивать всех, что и предопределило горбачевскую перестройку.
С моей точки зрения, история Михаила Сергеевича – это очередная редакция нашей традиционной забавы под названием «Догнать и перегнать Америку». Горбачев пилил сук, на котором сидел, а потом страшно удивлялся, почему ему не удалось на нем остаться. Вера в то, что с помощью определенных реформ можно сохранить СССР, была наивностью. Впрочем, к чему приведет перестройка, не знал никто. Никто из нас не верил, что нам придется вкусить абсолютную свободу, что Советский Союз прекратит свое существование и что есть будет действительно нечего. Впрочем, мне, тогда уже не такому молодому человеку, было весело наблюдать, как один за другим рушатся барьеры и ограничения. Это напоминало бурный роман с женщиной – сначала ее можно держать за руку, через день можно поцеловать, а еще через день вы оказываетесь с ней в одной постели. Быстрота, с которой протекали перестроечные процессы, просто ошеломляла!
Мы всегда были бедной, отсталой страной
Сейчас многие любят говорить о том, сбылись или не сбылись их «перестроечные надежды». Лично у меня все сложилось как нельзя лучше. Я ненавидел свою научную работу и совершенно не понимал, зачем мне, кандидату наук, требовалось защищать еще какую-то докторскую. Теперь же я мог заниматься любимым делом – писать статьи. Если же говорить в целом о стране, то и здесь у меня все сбылось. Уже тогда я не тешил себя иллюзией, будто после краха советской власти мы вскоре заживем, как в Дании, Канаде или Америке. Частью Европы мы стали, хотя и весьма своеобразной частью.
С чем ассоциировался Запад у большей части советских людей? В первую очередь с полными полками в магазинах. И в этом смысле мы за 20 лет достигли почти европейского уровня – да, цены у нас выше, ассортимент хуже, качество ниже, но по сравнению с советскими магазинами в стране произошел настоящий переворот. В плане свободы слова мы не вполне Европа. С точки зрения законности – совсем даже не Европа, а скорее дикая азиатская страна. В смысле образования мы за двадцать лет действительно деградировали, и весьма ощутимо. А вот советскую медицину я бы переоценивать не стал – она и была скверной, хотя хороших врачей было намного больше, чем сейчас.
Уже во времена перестройки я в общем-то понимал, что мы никогда не станем полноценной европейской страной даже после отказа от советской идеологии. Есть вещи, которые будут посильнее любой идеологии, – огромные расстояния, суровый климат, вековая привычка воровать, исторические традиции. Почитайте Гоголя и Салтыкова-Щедрина – разве не о современной России они писали? Исторически мы во все века были бедной, отсталой страной, которая по каким-то показателям опережала Азию, но всегда плелась в хвосте Европы. Прохановы и Кургиняны могут сколько угодно заливаться соловьями о том, как в 1980–1990-е годы мы развалили великую страну. Но объясните мне, в чем было наше величие? Советский Союз был сверхдержавой только в сфере строительства ракет с ядерными боеголовками. Но если по такому критерию оценивать все государства, то в категорию великих держав нужно немедленно записать Иран с Северной Кореей. Я не вижу никакого величия в том, что мы добились успехов на каком-то одном участке, а по всем другим параметрам безбожно отставали.
Почему большая часть народа к 1991 году переметнулась от Горбачева к Ельцину? Это не поддается рациональному объяснению. Свою роль сыграла коллективная психология, инстинкт толпы, стадное чувство. На фоне половинчатого и непоследовательного Горбачева Борис Николаевич был самим воплощением воли, энергии и целеустремленности. А разве такие фигуры не любит народ? Любит! Поэтому в начале 1990-х у него была многочисленная армия обожателей. «Я истинный демократ, а Горбачев ненастоящий», – говорил Ельцин, и ему верили миллионы. Тогда было очень модно бороться с привилегиями, требовать запрета КПСС, клеймить партийную номенклатуру – и Борис Николаевич грамотно эксплуатировал этот тренд.
Почему наши функционеры едят черную икру и рассекают по Москве на только-только появившихся в стране «мерседесах», которые напоминали какие-то неведомые космические корабли? Ельцин, публично задававший такие вопросы, пользовался ошеломляющей популярностью. Он даже пару раз сходил в районную поликлинику и проехался на общественном транспорте, хотя сам ни на минуту не забывал о своих привилегиях. А элита предчувствовала скорый дележ шкуры убитого медведя и ассоциировала этот дележ именно с Ельциным.
Гайдару уже нечего было разваливать
Девяностые годы по традиции получились у нас десятилетием упущенных возможностей – мы так и не построили полноценную рыночную экономику и политическую демократию. Хотя были ли шансы? Вот Гайдар у нас и после смерти остается фигурой, вокруг которой ломаются идеологические копья. Одни клеймят его «разрушителем великой страны» и чуть ли не людоедом, а другие величают спасителем Отечества, который уберег Россию от голода и взял на себя ответственность за болезненные перемены. Думаю, что ни один из этих тезисов не соответствует действительности.
Гайдар ничего не разваливал, потому что к началу 1990-х годов разваливать уже было нечего. Советская экономика была по определению неконкурентоспособной – баллистическими ракетами, которые СССР штамповал действительно качественно, население не накормишь. А ничего другого мы не производили. Да, мы поставляли наши «жигулята» в страны, входившие в Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), но с конца 1980-х они почему-то ринулись на «дикий Запад». Так что обвинять Егора Гайдара и других реформаторов в разрушении уже развалившейся хибарки нет никаких оснований.
С другой стороны, нет никаких оснований верить в то, что Егор Тимурович спас нас от голода. Это миф, созданный «гайдаропочитателями». В Советском Союзе существовал дефицит, потому что по фиксированным ценам никто не хотел продавать продовольственные товары. Когда же Гайдар отпустил цены, прилавки тут же стали ломиться от изобилия.
Я немного преувеличиваю, но в начале 1990-х годов произошло следующее: черный рынок в мгновение ока стал белым. Поэтому главная заслуга Гайдара состояла в том, что он не побоялся назвать вещи своими именами. Он честно признал, что больше нельзя держать под контролем цены и финансировать оборонку с социалкой. Признание очевидных фактов в тех условиях требовало мужества, но считать Гайдара героем только за то, что он сказал: «Дважды два – четыре», кажется мне большим преувеличением.
Егора Тимуровича еще любят критиковать за разные ошибки: мол, не те кредиты брал да не у тех. Особенно на этой ниве преуспел экономист Андрей Илларионов, который скрупулезно собирает все просчеты Гайдара. Я не экономист, но для меня совершенно очевидно, что в тех условиях не ошибаться было просто невозможно. Гораздо более серьезным упущением кажется мне то, что Гайдар не проявил волю, чтобы провести настоящие рыночные преобразования и построить современную экономику. Но на кого он мог опереться? Только на Ельцина, а тот личность этакой широкой натуры, а чем шире человек, тем он поверхностнее. К тому же проводить успешные рыночные реформы можно только в двух случаях. Или народ их искренне хочет и готов потерпеть ради будущей приличной жизни. Именно так произошло в Прибалтике, где люди были заряжены ненавистью к СССР, русофобией и выдуманной историей своей прошлой независимости. Или нужно установить военную диктатуру, когда народ не спрашивают, хочет он кушать или нет. Но кому было в тогдашней России устанавливать диктатуру? Армии? Она уже находилась в разваленном состоянии. Спецслужбам? Они люто ненавидели Гайдара и прочих реформаторов.
Элиту объединяло желание хапнуть
В 1990-е годы нам не удалось построить политическую демократию, как на Западе. Оно и не удивительно. Демократия не ванна и не стиральная машина, которую можно легко перевезти из Европы. На Западе она вырастала на протяжении целых десятков лет, да и существовать она может лишь при определенных условиях. Ведь что такое демократия? Это сочетание ответственного избирателя с ответственными политиками. В чем, например, разница между демократами и республиканцами в США? Одни предлагают слегка приподнять, а другие – слегка опустить налоги, то есть спор идет о частностях и мелочах. Такое по определению возможно только в сытых и стабильных обществах, коей Россия в девяностые годы никак не являлась. Бабушки роются на помойках, бандиты разъезжают на BMW, на площадях идут демонстрации под красными или коричневыми знаменами – так выглядела наша страна еще совсем недавно. О том, какой должна быть демократия и как ее достичь, не думал ни народ, ни элита.
Российская элита девяностых – это вообще отдельная песня. Кто в нее входил? Недавние спекулянты, фарцовщики, комсомольцы-добровольцы, партийные функционеры. Это была разношерстная публика, которую объединяло только одно – желание поскорее хапнуть. Порой доходило просто до маразма: красные директора воровали с таким самозабвением, что банкротились даже сырьевые предприятия, которые не станки производили, а банально нефть качали. Я уже не говорю о том, что значительную часть элиты составляли криминальные элементы в малиновых пиджаках и с автоматами «Калашников». Разве всем этим ребяткам было до политической демократии? Не смешите мои тапочки! Либерально-демократическая партия (ЛДПР) господина Жириновского – вот лучшая иллюстрация наших представлений о либеральности и демократии. С первых дней ее существования ее состав рос за счет всевозможных «авторитетных бизнесменов».
Помимо всего прочего, свою роль сыграл и личностный фактор. Ельцин настолько вгрызся во власть, что был готов пойти даже на фальсификацию президентских выборов в 1996 году. С другой стороны, если бы тогда восторжествовала демократия, то к власти неизбежно пришел бы Зюганов. Тогда он был настоящим сталинистом, а не тем Зюгановым, каким мы его знаем сегодня: милый, безобидный дедушка с почти социал-демократическими взглядами.
У нас нет моральных авторитетов
По поводу «нулевых годов» у нас широко распространены два полярных мнения. Первое – наше государство наконец-то поднялось с колен, заявило о своей самостоятельности на мировой арене, прижучило олигархов и стало стабильно выплачивать (пусть и грошовые) пенсии и зарплаты. Другая точка зрения – Россия вернулась в советское прошлое, втянулась в новую холодную войну с Западом, отвернулась от демократии и наплевала на свободу слова. Какая-то доля истины есть в каждой из этих оценок, но действительности они не соответствуют.
Кто бы что ни говорил, а уровень жизни в 2000-е годы заметно вырос. Россия – один из лидеров Европы по рождаемости. Так что посыпание головы пеплом в связи с вымиранием населения не более чем пропагандистский блеф. Впрочем, я не знаю, насколько все эти подвижки являются заслугой действующей власти, ведь на 2000-е годы пришелся период бурного роста мировой экономики, когда нефть, газ, металлы вдруг стали пользоваться на внешних рынках повышенным спросом.
Кстати, уровень жизни в прошлом десятилетии вырос не в одной России, но и во всех республиках бывшего СССР, за исключением Молдавии и Таджикистана. Экономика развивается по каким-то таинственным законам, которые ученые до сих пор не могут до конца объяснить: прилив всех поднимает, а отлив опускает. Но мы не смогли воспользоваться в 2000-е годы шальными нефтедолларами, как в девяностые годы упустили шанс построить полноценную рыночную экономику. Вместе с тем в «нулевые» народ буквально жаждал стабильности.
В целом оценка прошлого десятилетия уже заключена в самом термине «нулевые годы». У этой эпохи были свои плюсы и минусы. Скажем, бандитизма стало куда меньше, и вовсе не потому, что наша милиция (а теперь полиция) научилась лучше ловить преступников. Просто изменился дух времени. Элитарии сами друг друга перестреляли, превратились в бизнесменов, депутатов и чиновников. Что касается свободы слова, то тут не все однозначно. На телевидении действительно существует только свобода ругать Америку и, пардон, показывать голую задницу. Но если вы выйдете в интернет, то увидите, какими матюгами у нас кроют власть. Газеты тоже иногда поквакивают, а по радио звучат настоящие разоблачения.
Тотальное неверие, цинизм и отсутствие моральных авторитетов – вот что разительно отличает нынешние времена от «лихих девяностых». Помните, как еще недавно все были готовы поверить кому угодно – Кашпировскому, Чумаку и прочим «зарядителям воды»? Сейчас если и есть какие-то моральные авторитеты, то их слава не выходит за пределы узкого круга почитателей. Что же касается СМИ, то прошли те времена, когда люди ловили каждое слово Минкина или Караулова. Вы поливаете грязью Америку и либеральную оппозицию? Значит, вы кремлевская шавка! Критикуете зажим демократии, свободы слова и цензуру на телевидении? Ага, знаем мы вас, агентов ЦРУ! Любая статья сегодня априори кажется заказной, хотя людям невдомек, что журналистика в России плохо оплачивается и каждый пишет то, что он действительно думает. По-другому, впрочем, и быть не может: ведь народ не верит никому – ни священникам, ни политикам, ни писателям, ни философам.
Подготовил Михаил Тюркин. Фото ИТАР-ТАСС
