«Это самая счастливая профессия на земле»
Александр Балуев считает, что главный смысл актёрства – перемещаться из театра в театр, из города в город
Александр Балуев – известный российский актёр театра и кино. Он всегда разный, но образы брутальных героев ему идут особенно. Поэтому он и запомнился нам по ролям в фильмах «Мусульманин», «Благословите женщину», «Марш-бросок», «Московская сага», «Жуков». Но при этом были ещё и совсем другие образы в фильмах «Му-Му», «Преступление и наказание», «Вы не оставите меня». А скольких генералов, полковников и офицеров он переиграл! И не только в российском кино, но и за рубежом. Недавно Никита Михалков сделал ему интересное предложение – стать преподавателем актёрского мастерства в своей академии, которая будет оттачивать мастерство уже дипломированных артистов.
– Александр Николаевич, что может дать Академия Никиты Михалкова артисту? Что необычного, чему его ещё не научили до этого в других вузах?
– Мне кажется, чем больше у них будет профессиональных встреч с интересными актёрами, тем больше академисты приобретут не в технологическом плане, а в профессиональном: они будут оттачивать своё мастерство, искать свой стиль. Ученики академии будут делать отрывки спектаклей. Это разовьёт их «слух» на современность: как научить слышать сегодняшний день? Этот «слух» проявляется, когда ты общаешься с людьми, которые этот «слух» имеют и могут поделиться своим опытом. Могут нащупать что-то такое живое, что особенно в театре заметно. Мои педагоги были замечательными актёрами, но они говорили на каком-то «неандертальском» языке: они всё чётко выговаривали, говорили громко, с подачей. Они хотели, чтобы каждый зритель в любом ряду в зале одинаково хорошо услышал их. Сейчас такие задачи не ставятся перед актёром. И не потому, что они стали ленивые. Некоторые режиссёры, наоборот, ставят перед актёром задачу говорить тихо и невнятно, чтобы привлечь внимание всего зала. Кто-то из зрителей уходит, потому что ничего не слышно, а кто-то прислушивается. Меняется этот «слух» и язык театральный очень быстро. И Академия Никиты Михалкова поможет разобраться в этих новых слуховых и визуальных восприятиях. У академистов появится возможность профессионально пообщаться не только с актёрами, но и операторами, режиссёрами, организаторами процесса. Это общение очень важно для актёров. Когда я на четвёртом курсе подошёл к своему педагогу Михаилу Тарханову, он мне вдруг предложил откинуть «все эти научные коммунизмы», сесть на сцену, включить один фонарь и сидеть слушать себя. Он поставил стул на сцене, я сел в полной тишине. Сидел долго, и мне кажется, что тогда я что-то услышал. Это такие необъяснимые моменты, из которых потом постепенно и создаётся актёрское мастерство. Думаю, что в академии таких моментов будет предостаточно.
– С 2010 года вы играете роль Арбенина в спектакле «Маскарад» в Новосибирском драматическом театре. Как вы туда попали? Из Москвы-то – в Новосибирск? И что вам это дало?
– Это странная история. Я был в Новосибирске на гастролях с антрепризным спектаклем, когда ко мне обратились Тимофей Кулябин, сейчас знаменитый на всю страну, и его директор. Они сказали, что ставят «Маскарад» и видят меня в роли Арбенина. Я немножко удивился, потому что никогда даже не думал об этой роли. И я Кулябину тут же отказал, сославшись на отсутствие времени. Но я люблю такие неожиданности в жизни. И мы договорились так: они сделают спектакль с местным артистом и мне потом покажут, что получилось. Прошёл год, я уже про это забыл – и вдруг звонок: мы сделали спектакль! Тимофей прислал видеозапись, я внимательно посмотрел, мне понравилось. И тогда я поехал и за пять репетиций ввёлся в готовый спектакль. И вот играю уже четвёртый год Арбенина и получаю удовольствие.
– Вы не состоите в штате ни в одном театре. Теперь ещё и летаете в Новосибирск… В этом есть закономерность?
– Я очень люблю ездить, не сидеть в Москве, передвигаться. Я считаю, что в этих передвижениях есть какой-то главный смысл актёрства. Не сидеть нагревать место, а всё время двигаться. В движении нет застоя, ты не привыкаешь к одному и тому же коллективу, не обрастаешь коростой усидчивости, когда у тебя появляется звание, потом квартира, затем ты становишься депутатом Государственной думы… А когда этого всего нет, ты всё время находишься в неуверенности в завтрашнем дне. Но в то же время, если тебя приглашают, ты востребован, ты ещё на плаву, ты ещё нужен, это даёт тебе внутреннюю уверенность и силы. Это такая двоякая история. Я решил не привыкать ни к какому коллективу, хотя сейчас играю один спектакль в «Ленкоме», езжу в Новосибирск, езжу со своим музыкальным спектаклем «Территория страсти».
– Судя по вашей творческой биографии, у вас не сразу такая позиция сложилась, что на одном месте засиживаешься. А что дало повод?
– Мне кажется, что, когда ты засиживаешься на одном месте, ты перестаёшь заниматься профессией. Это один из толчков, который меня выгоняет с насиженного места. Я поменял несколько театров. Сначала шесть лет служил в Театре Советской армии, потом четыре года в Театре имени Ермоловой. То есть лет 10 отрубил, никуда не двигаясь. Потом я ушёл вообще из театра и начал свободно перемещаться. И не отдавал себе отчёта, почему я ушёл. Не потому, что мне было плохо: я был востребован, у меня всё было хорошо. И дирекция относилась ко мне с уважением, что немаловажно. Но я понял, что перестаю быть актёром. Что нужно в себе разобраться, от чего-то отказаться. Это у всех происходит по-разному. У кого-то это вообще не происходит, и они не становятся от этого артистами хуже. Есть люди, которые работают в стационаре всю жизнь, и я не знаю, что бы с ними было, если бы они ушли, поменяли театр, жизнь. Каждый выбирает свой путь сам. У меня такой путь, и я им абсолютно доволен.
Я не возьму на себя ответственность утверждать, что он абсолютно правильный. Как и утверждать обратное. Может быть, через какое-то время я вновь пересмотрю свою позицию. Быть «вольным художником» или служить в одном театре – это решение должно быть не эмоциональным, а исходить из понимания вещей. Если я каждый сезон хожу к доске расписаний и не нахожу себя там, значит, я в этом театре уже не нужен. Есть ли смысл оставаться там дальше? А если я не ухожу, может, меня пугает сама мысль о переменах? О том, что необходимо что-то делать? Лично я свой выбор сделал. И ни разу не пожалел.
– Вы снимались в кино в Америке. Играли русского генерала в одном фильме с Николь Кидман и Джорджем Клуни, космонавта – вместе с Элайджей Вудом, полковника – вместе с Расселом Кроу. Звезда на звезде. Но при этом они играли положительных героев, а вы – отрицательных…
– Западное кино никогда и не собиралось положительно выставлять русского человека. В Америке холодная война существовала всё время. Я на собственной шкуре испытал ощущение, что Россия – это враг, играя в картине «Миротворец». Моего генерала сделали чудовищем. И не потому, что я похож на чудовище, а потому, что у них такая установка: раньше они имели русского врага и теперь вернулись к этому же. Наверное, холодная война и не кончалась. Просто сейчас пошло её активное проявление. Они из нас делали, делают и будут делать врагов в той или иной степени, в том или ином качестве. Даже не врагов, а скорее отдельный от них (прекрасных правовых американцев) народ. Они Россию и Восточную Европу в одну историю записывают.
– Что вас там поразило в работе?
– Там идеально всё организовано. Нет проблем. Если снимается кино, то оно снимается по полной программе. А не как у нас: сначала крадут деньги, а потом снимают кино на то, что осталось. Там есть бюджет, который они должны освоить весь. Потом готовый продукт довести до зрителей, собрать сто вложенных бюджетов и быть счастливыми. Вот такой принцип. Это разительно отличается от нас.
– С какими сложностями вы сталкивались за границей?
– В кино у меня не было особых сложностей. Американцы – совершенно другие люди. И то, что нам долгие годы говорили, как мы похожи с американцами, что у нас родственные души, – это всё ерунда. Приехав туда, я быстро понял, что всё не так. До сих пор удивляюсь: как люди, которые по тем или иным причинам уехали из России, могут ужиться в Америке?! Там всё другое, от ценностей до бесценностей. Но в работе я этого не ощущал. Они оценивают опыт и умение актёра по тому, что он в состоянии выдать на съёмочной площадке, а не по тому, чей он родственник, как у нас. Но проработав там на четырёх картинах, я понял, что никаким образом не хочу работать на «фабрике грёз». Мне предлагали остаться. Но я отдавал себе отчёт, что, оставшись, я обрекаю себя на ограниченное существование. Даже если оно будет в кинематографическом мире. Я играл бы только бандитов, растлителей, злодеев. О Шекспире, Достоевском мне надо было просто забыть. Я сделал выбор. И уехав оттуда, сегодня я ни о чём не жалею. Но как опыт это было интересно. В той профессии, которую я выбрал, нет такого ровненького, сладенького, постоянненького пути. Он, как правило, другой. У кого-то он более длинный, у кого-то менее. Кто-то раньше устаёт от всего этого, кто-то позже. Кто-то признаётся себе в этом, кто-то нет. Но я считаю, что это самая счастливая профессия на земле. Это я знаю точно.
Беседовала Елена Серова. Фото Cветланы Холявчук / ТАСС