Илья Лагутенко: «Я неисправимый дальневосточный романтик»

Лидер группы «Мумий Тролль» – о пиратстве и о том, как искусство помогает менять Приморье

 

В мире современного русского рока Илья Лагутенко – это, если позволите… Мона Лиза. На его губах блуждает «фирменная» полуулыбка, но что скрывается за ней, понять не так просто. Неоднозначны и тексты его песен (и тут вспоминается китайский язык, которым Лагутенко владеет в совершенстве): фразы причудливы как иероглифы, а названия напоминают ребусы.

23 апреля в клубе «Космонавт» группа «Мумий Тролль» презентует публике альбом «Пиратские копии». В преддверии концерта Илья ЛАГУТЕНКО дал корреспонденту «НВ» эксклюзивное интервью.

– Илья, я как-то читала книгу Василия Авченко «Правый руль», в которой через автомобили раскрывается специфика мировосприятия жителей Приморья. А вы считываете какие-то особенности дальневосточного менталитета? 

– Для лучшего понимания нашей дальневосточной природы (в прямом и переносном смысле) советую почитать ещё одну книгу – киноповесть «Владивосток-3000», которую мы с Василием вместе написали и издали несколько лет назад. (В повести рассказывается о существовании параллельного мира-пространства, в котором черты настоящего Владивостока слились с чертами его альтернативных, но нереализованных воплощений – от английского Порт-Мэя до китайского Хайшеньвэя. – Прим. авт.) А если говорить о специфике конкретно моего дальневосточного менталитета, то она заключается в том, что я так и живу фантазиями: о том, какие есть потенциальные возможности у этого места с удивительной природой, и о том, как люди смогли однажды впитать в себя самое интересное из двух миров – Азии и Европы.

– А как вы думаете, «праворульность», удалённость от центра страны и потому некая вседозволенность Приморья повлияли на формирование эстетики вашей группы? 

– Владивосток был закрытым городом при советском режиме. О какой вседозволенности может идти речь? Хотя мы всего в часе полёта от Токио, граждане только-только начинают понимать, как есть гребешок и трепанг... А эстетика моей группы зиждется как раз на представлении о Владивостоке-3000, который на самом деле не имеет ничего общего с реальностью – это просто художественный вымысел о далёких мирах.

– В своей книге Авченко упоминает вас и пишет, что в ваших текстах много ярких образов, которые вряд ли будут понятны неместным жителям, хотя их разгадка в «остросоциальной конкретности»: «Вода отравится, погаснет свет, утихнет звук» – всё это следует понимать буквально». Дескать, это отражает реалии 1990-х. Насколько для вас важен социальный подтекст песни? Потому что некоторые тексты кажутся почти абстрактными...

– У меня всё предельно конкретно. Просто, видимо, много образов, с которыми с непривычки не разберёшься сразу. В той же песне двадцатилетней давности было и про «люди бьются за свои флаги, а нас жалят трамвайные передряги», и про «радио… телефон… кончился день, выключай скорее всю эту дребедень…». Как видите, я пишу не на злобу дня, а о вечных вещах и… про любовь! Но чтобы уделить ей внимание, как раз и нужно отвлечься от всей этой «дребедени».

– У вас, что называется, хорошая наследственность: отец – архитектор, мама – модельер, дедушка – ректор вуза, бабушка – преподаватель в Московском университете… Да и вы получили профессию «востоковед-африканист». Чувствуется тяга к фундаментальному, классическому. Как было воспринято в семье ваше желание стать музыкантом?

– На 13-летие мне мама подарила книгу Олега Феофанова «Музыка бунта». Тогда, в 1970-е, она считалась Библией для поклонников рок-музыки. Хотя написана она в советской обличительной манере и критикует «их нравы», из неё можно было извлечь множество полезной информации по истории рока. Книга в некотором смысле повлияла на то, что я решил стать музыкантом. Со всей фундаментальностью.

– Чем вы руководствуетесь, создавая альбомы? От чего отталкиваетесь – от концепции, от мимолётных образов, от актуальных событий, от чего-то иного?

– От всего, что вы перечислили. И ещё надо добавить, что у членов нашего коллектива есть семьи, дети, жёны, и все они хотят кушать. А музыканты зарабатывают тем, что играют песни, которые я сочиняю. Так что получается всё довольно «сложнопостановочно». Как, в общем, и всё в нашей жизни.

– На что сделана ставка в «Пиратских копиях»? От чего вы хотели уйти по сравнению с предыдущими альбомами?

– Мы ж не в казино, чтоб ставки делать. Вот одна из идей: построить во Владивостоке дальневосточный Лас-Вегас (на северо-западном побережье Уссурийского залива планируется постройка игорной зоны «Приморье», включающей гостиницы, торгово-выставочные и культурно-развлекательные комплексы и другие объекты. – Прим. авт.). Она так и осталась пока идеей, а мы уже десяток альбомов выпустили… но это не повод бежать куда-то, а, наоборот, возможность прийти к некоему знаменателю. Со знаком плюс.

– Вы издали этот альбом в Китае, а не в России. Почему?

– В соответствии с названием! Да и обложка его была нарисована безымянным китайским художником из деревни Дафэн около Гуанчжоу – деревня эта славится тем, что в ней производится 60 процентов мировых подделок произведений искусства. В российское издание альбома на CD войдёт также несколько «секретных» пиратских треков – копий песен «Мумий Тролля», сделанных азиатскими музыкантами. Так что у наших российских слушателей всё-таки будет самая полная и правдоподобная версия «Пиратских копий».

– В этом альбоме есть песня «С чистого листа». Я не поверю, что путь, который уже прошла группа, усыпан лепестками роз. Возникало ли ощущение, что что-то пошло не так? Как вы боролись с этим?

– С течением жизни, с самим процессом под названием «жизнь» разве можно бороться? Если веришь в свои силы и в то, что делаешь, бороться не приходится. Хотя порой, не скрою, обстоятельства складывались не лучшим образом. И ты снова и снова начинаешь сам себя с чистого листа. А это довольно просто – ответ в самой песне, раз уж вы её упомянули: «Что будет – не видно, но видно – не зря. Главное, не обидно – сам у руля».

– Сейчас вы живёте в Лос-Анджелесе, много путешествуете и следите за тем, что творится в музыкальной индустрии. Почему наша страна всё как-то не «выстреливает» на мировом уровне?

– «Зато мы делаем ракеты…», ну и там ещё про балет, вы знаете. Сама по себе страна не «выстрелит», надо усилия прилагать. Нужно вести планомерную и продуманную культурную политику, направленную на поддержку молодых талантов. Нужны мощные программы: образовательные, культурного просвещения и, конечно же, международного обмена. Я не думаю, что у нас вообще в экономике есть понятие если не музыкального, то хотя бы культурного экспорта. Есть лишь единичные частные инициативы, которые можно пересчитать по пальцам одной руки. И одна из них, кстати, фестиваль Vladivostok Rocks, который три года назад стартовал во Владивостоке по инициативе нашей группы. За бестолковыми разговорами о необходимости покорить Запад мы можем проспать огромный новоазиатский музыкальный рынок, который сегодня очень мощно развивается и, можно сказать, находится совсем рядом, «за углом».

– Вы видите себя больше, чем просто музыкантом? Я как раз имею в виду вашу «общественную нагрузку»: организовали фестиваль, представляете Россию в Международной коалиции по защите тигров, периодически читаете лекции по шоу-бизнесу, языкам и антикризисному менеджменту в университете… Вам это всё зачем? Хочется изменить мир?

– Я просто мечтаю! Я ведь неисправимый дальневосточный романтик! Например, фестиваль мы задумали как раз из-за желания обозначить родной Владивосток на карте мирового шоу-бизнеса. Потенциал у города огромный – социальный, экономический, культурный, туристический, а фестиваль Vladivostok Rocks – один из инструментов его показать. И причём не только международному музыкальному сообществу, но и жителям России, для которых Владивосток представляется чем-то вроде края земли, где непонятно, что происходит. И я вижу, что образ города начал меняться в лучшую сторону. Кроме того, наш фестиваль ставит своей целью помогать музыкантам – открывать для них новые сцены и возможности, знакомить с промоутерами, организаторами фестивалей со всего мира. Любой музыкант здесь может подойти к продюсеру из Шанхая, организатору музыкальной конференции из Остина или промоутеру из Сибири и показать свою музыку. Нет смысла в очередной раз проводить масштабный хедлайнерский опен-эйр – что нового он принесёт слушателям? Какие горизонты и какую музыку откроет? Мы же ориентируемся на любопытных, жадных на новые впечатления музыкантов и слушателей – в итоге от того, что они встретятся, выиграют обе стороны. А мы создаём для этого условия.

– А вашей группе кто-то помогал на начальных этапах?

– Все мои родственники и друзья с большой иронией относились к моим занятиям музыкой. Я и сам понимал, что выстроить карьеру из этого увлечения было не особенно реально. Тем более в советские времена. Видимо, это понимание, что «всё равно ничего не получится», и сыграло важную роль. У меня никогда не было завышенных ожиданий и сакрального отношения к собственному творчеству. Звукозаписывающие фирмы и продюсеры были уверены в финансовом крахе такого проекта, как «Мумий Тролль». Поэтому пришлось учиться делать всё самому. Учусь до сих пор.

– Вы умеете удивлять: то в «Ночном дозоре» сниметесь, то отправитесь группой в кругосветку на «Седове» и в это время каким-то чудом запишете там альбом «SOS Матросу!», то клип выпустите, полностью снятый на телефон… А что бы вы хотели ещё попробовать, к чему душа тянется?

 

– Сейчас я с удовольствием отдаю предпочтение двум видам деятельности и нахожу в них самореализацию: это продюсирование фестиваля и воспитание дочерей.

 

Беседовала Светлана Жохов. Фо­то Huchalava