Спецпроект

«Жива ещё папина гимнастёрка!»

02 августа

В рамках спецпроекта «Первая. Мировая. Великая», посвящённого столетию начала Первой мировой войны, «НВ» рассказывает о петербуржце, который бережно хранит не только личные вещи своего отца,участника той войны, но и снаряд, не разорвавшийся у его ног

Как только не называют Ивана Фоминых! И «король российских коллекционеров», и «сумасшедший коллекционер»! Это уж, извините, как кому. В его малогабаритной квартирке в городе Пушкине исторических раритетов значительно больше, чем мебели и бытовой техники, да и в шкафу немногочисленные рубашки, пиджаки и брюки соседствуют с кожанкой императора Николая II, купальным костюмом Сергея Есенина, гимнастёркой отца времён Первой мировой…

Большую часть своей сознательной жизни (из 87 прожитых) Иван Фоминых, слесарь-механик по профессии, занимается собирательством. Начало его коллекции положили в общем-то случайные вещи: амбарный замок, аршин и дореволюционная бутылка из-под пива, обнаруженные в родительском доме в городе Советске (некогда слобода Кукарка), что в Вятском крае, откуда в середине прошлого века Фоминых и перебрался в Ленинград. А ещё – бережно сохраняемые семейные реликвии, самая древняя из которых – кистень пращура, новгородского сотского Фомы, ХVII век…

В настоящее время собрание Ивана Александровича насчитывает свыше 50 тысяч предметов, которые, как считает Иван Александрович, ни в коем случае не должны лежать под спудом.

И не лежат! Каких только выставок он не делал! И «Предметы быта горожан» (первая), и «Досуг горожанина», и «Реликвии народного просвещения России», и «Быт блокадного Ленинграда», и «Рукоделие наших бабушек», и «Моя Россия – в пращурах моих» (101-я по счёту).

Не один раз Ивану Фоминых казалось: наконец-то его коллекция обрела постоянную прописку. Так было, когда на Васильевском острове несколько лет функционировала постоянно действующая экспозиция «Квартира петербургского жителя ХIХ – начала ХХ века». Так было и когда в городе Пушкине, куда Фоминых перебрался из Петербурга, вначале в Лицейском переулке, а потом на Московской улице, обосновался Музей редких вещей. Сейчас же собиратель что-то хранит дома, что-то постоянно кочует с выставки на выставку.

Посетив «Квартиру петербургского жителя», Даниил Гранин в книге отзывов написал: «Счастье, что есть в Ленинграде такой человек, как Фоминых, – поэт и романтик прошлого быта. Несчастье, что наш город так плохо, небрежно использует удивительный энтузиазм этого человека».

Материалов из собрания Фоминых вполне хватило бы и на выставку, посвящённую Первой мировой войне, если разбить её на две части: фронт и тыл. Что можно было бы выставить (выложить) на всеобщее обозрение?

Винт-пропеллер от первого в мире самолёта-бомбардировщика «Илья Муромец» одного из первых российских лётчиков. Телефонный аппарат, по которому военный и морской министр, а может, уже и министр-председатель Временного правительства Александр Керенский отдавал приказы Верховному Главнокомандующему Лавру Корнилову. Личные вещи матроса с крейсера «Аврора» Александра Бычкова. Боцманская дудка – тоже с «Авроры». Карты Европы. Подзорная труба, бинокли. Солдатские котелки, фляги, спиртовка. Портсигары, бритвенные приборы. А также пишущие машинки, канцелярские принадлежности: чернильницы, ручки, пеналы, пресс-папье…

И, разумеется, личные вещи отца собирателя – фельдфебеля Александра Ивановича Фоминых.

– Прежде всего, конечно, Георгиевский крест, – говорит и показывает Иван Александрович. – Жива ещё и папина гимнастёрка. Сохранился и снаряд, который упал у его ног и, к счастью, не разорвался…

Ивану Фоминых, конечно же, не доставляет удовольствия, когда дотошные журналисты, вроде автора этих строк, начинают чуть ли не требовать: а вы, дескать, докажите, что по этому телефону говорил Керенский!

 

– А я, собственно, никому ничего доказывать и не собираюсь, – спокойно говорит Иван Александрович. – Мне интересен предмет, а кому он принадлежал, не так уж и важно. Телефонный аппарат я выпросил у хозяйственников Эрмитажа. Они и сказали мне, что по нему говорил Керенский, а по другому, что из Смольного, мог говорить Ленин. Мог? Мог! Попробуйте доказать обратное…


поиски и находки

Пропеллер из чулана

Один из первых российских лётчиков Иван Огнёв (именно так, по-вятски, через «ё») – земляк Ивана Фоминых. Погиб он во время Первой мировой на Западном фронте, где-то на границе России с Польшей. Но похоронили его на родине, под Вяткой. На могиле установили не крест, а пропеллер, идентичный тому, что был на самолёте. А привезённый вместе с телом из прифронтовой зоны винт родственники, а потом и потомки хранили как память о герое. Дома – вначале, вероятно, в красном углу, а потом в чулане…

Фоминых ходил по домам, выпрашивал у людей, в их представлении, «всякий хлам». И так получилось, что в поисках жилья снял угол у сестры Огнёва Марии Николаевны. Было ей в ту пору лет 90. А поскольку в Вятском крае Ивана Александровича уже хорошо знали как собирателя и устроителя выставок (их число тогда за два десятка перевалило), ну и передала Мария Николаевна «память о брате» в надёжные руки…

«Аврора» № 20»…

Вологодчину Иван Фоминых пешком всю прошёл – от Великого Устюга до Устюжны. Много же чем пополнил своё собрание. Одна из находок десятилетиями дожидалась его на окраине самой Вологды. Зашёл Иван Александрович в дом одной старушки: «Бабушка, нет ли у вас какого ненужного старья?» Объяснил, что имеет в виду. «Сынок, ничего такого, чтобы тебе было интересно, нету». – «Мне, бабушка, даже пуговицы старые интересны». – 

«А пуговки-то есть. Открой комод, посмотри, поройся». Открыл нежданный гость ящик комода, а там не только старинные пуговки, но и боцманская дудка! Читает гравировку на ней и глазам не верит: «Аврора» № 20». «Откуда она у вас?» – «Что, сынок, откуда?» – «Дудка с «Авроры» – откуда?» – «Так ведь с «Авроры»-то и есть. На ей отец срочную служил в «империалистическую…»

…и рундук с «Авроры»

Отдыхал Иван Фоминых в санатории «Нижне-Ивкино» в Кировской области. Люди добрые подсказали: рядом с санаторием доживает свой век матрос с «Авроры» Александр Бычков. В Первую мировую заведовал он носовым орудием легендарного крейсера, а позже, в революционном 1917-м, был заместителем председателя судового комитета. Проникся Александр Иванович к Ивану Александровичу доверием и пониманием и передал ему в дар бушлат, сапоги, перчатки, куртку, тельняшку (вместе с рундуком!), а ещё тальянку с бубенцами. И металлическую, из нержавейки, пластину с текстом «Инструкции для центрального коммутатора артиллерийской цепи крейсера «Аврора».

Снаряд из родного дома

Неразорвавшийся, упавший у ног отца шрапнельный снаряд Ивану Фоминых и искать не надо было – он хранился в родительском доме. Оставалось только узнать, каким образом он с Западного фронта попал на Вятку. Оказалось, просто. Сослуживец, друг и земляк Александра Фоминых Дмитрий Кузнецов, демобилизованный по ранению, увёз небольшой по размерам и весу снаряд в родную деревню. Когда Александр Фоминых вернулся домой, он и сам не на шутку был удивлён, обнаружив снаряд в своём доме…

 

семейные предания

 

«Отец восемь раз ходил в штыковую…»

Иван Фоминых:

– Папа родился в 1891 году в Вятской губернии, в деревне Хмелёвка, в многодетной семье (десять детей) – четыре сына, Александр – второй по старшинству. Окончил он три класса церковно-приходской школы. Память у мальчика была феноменальная – наизусть знал все молитвы и помнил всё прочитанное. У него и кличка-то была – Умная Голова. И в армии, кстати, тоже.

До призыва на срочную службу отец ездил с земляками-плотниками на заработки на Урал. Однажды, вернувшись в деревню, он, будучи навеселе, зашёл в дом к соседке. Взгляд упал на настенный календарь с портретом царя. Отец возьми да и выколи глаза Николашке. Хозяйка возмутилась: «Александр Иванович, ты в своём уме?!» На следующий день Александр Иванович пришёл и вместо государя повесил Пушкина. Баба болтушкой оказалась – дошло до урядника, приехал, но никаких вещественных доказательств преступления не обнаружил. Однако в разряд неблагонадёжных Александр Фоминых угодил.

К тому времени он уже был приписан к лейб-гвардии Преображенскому полку. Пришло время призыва, папе говорят: «Какой тебе Преображенский полк! Царя охранять? Да тебя, сукина сына, надо на каторгу отправить!» И отправили служить под Владивосток, на остров Русский. Там он окончил школу унтер-офицеров и вскоре уже был фельдфебелем.

Началась Первая мировая. Вызывает отца командир – поручик Осинский, принимает, как бы сейчас сказали, в неформальной обстановке. Осинский был уже хорошенько подшофе. «Саш, выпей и ты». – «Ваше-бродие! Солдату пить не полагается». – «Пей, я приказываю!» Выпил отец. «Пей ещё!» Выпил ещё. «Сашка, как ты служишь! – говорит командир. – Всё у тебя получается! Всегда и везде у тебя чисто… Я еду добровольцем на фронт. Держи графскую трубку, часы! Денщик (кричит), неси моё пальто! Сашка, держи пальто! Денщик, неси мою перину!..» И вдруг вытаскивает пистолет. Ну, думает отец, убьёт с пьяну-то! «На тебе, Сашка, бельгийский браунинг! На память. Именной. Читай!» Что вы думаете, было на браунинге выгравировано? «За усердие»? Нет! «Сашке Ф. – за ум! Барон В.О.»

Не довелось папе поносить пальто с командирского плеча – вскоре и он отправился на фронт. Добровольцем. Воевал в 33-м стрелковом полку. Восемь раз ходил в штыковую атаку, был ранен в шею, но остался в строю. Удостоился георгиевской медали «За храбрость». На фронте папа пробыл недолго – месяца четыре, может, пять. Полк был разбит. Ураганный огонь артиллерии продолжался минут сорок. 17 человек осталось в живых – все раненные и контуженные. Папу контузило, и пробыл он в плену четыре года.

Вначале, как обычно, – лагерь. А потом в числе десяти других пленных работал в имении немецкого офицера. Капитан Пауль Фришке прибыл на побывку с французского фронта, он сам и отобрал себе работников – папа ему понравился: красивый, статный, сильный. По каким-то неизвестным мне причинам из десяти пленных в скором времени на усадьбе у Фришке папа остался один. Усадьба была большая, работы много, но папа как-то со всем справлялся. За каких-нибудь два месяца он овладел разговорным немецким языком, и ему в подчинение дали немецких работников.

Жена Пауля Марта была очень красивая женщина. Вначале она просто нарадоваться не могла на такого работника, а потом без памяти влюбилась в него, говорила: «Алекс, оставайся со мной, я мужа отравлю». – «Не могу я, Марта. У меня дома отец, мать, девять братьев и сестёр…»

1917 год, революция в России. Папа засобирался на родину. Марта не отпускает. Когда поняла, что «её» Алекс всё равно убежит, сама собрала ему в дорогу котомку: компас, револьвер, фонарик, самолично вышитый портсигар (всё это сохранилось!), снедь какую-то. Снимает с пальца обручальное кольцо с бриллиантом: «А это, чтобы не забыл свою Марту». При прощании бросилась на шею: «Я разыщу тебя и в России!» Собрал отец команду из 15 таких же бывших пленных и повёл её на восток.

У линии фронта «беженцев» поймали немцы, собирались расстрелять и расстреляли бы, да грянула революция в Германии! Ну и отпустили их с Богом. Отец рассказывал, что, когда через Березину на брёвнах переправились, землю русскую целовали…

Добрался папа до Хмелёвки. Не успел опомниться – призыв в Красную Армию! Опять надел военную форму. Его сапоги со шпорами, шашку, будённовку (на звезде плуг и молот – серпа тогда ещё не было) я храню. Но в Гражданскую отец не воевал. Был он в Кукарке старшиной караульной роты. Заведовал оружием и провиантом, формировал продовольственные обозы.

После войны Александр Фоминых заведовал хозяйством в Горпотребсоюзе. Наводил – каждую весну – мосты через Пижму. Работал прорабом на стройке – до сих пор стоят возведённые им учебные корпуса лесного техникума в Советске, дома в тубсанатории в Печёновском лесу.

В 1937-м уважаемый в городе человек Александр Иванович Фоминых стал «врагом народа». Оказывается, он готовил покушение на товарища Сталина, за что и дали ему десять лет лагерей. В 40-м, после ходатайства, пересланного Ворошилову, папу освободили. Мама его не дождалась – она умерла годом раньше…

В 51-м снова арест, приговор: 25 лет! В 56-м – освобождение и реабилитация. В Сибири, в лагерях, он ослеп. Умер папа в 72-м…

 

Да! Лет через пять после окончания Первой мировой Марта Фришке с оказией переправила отцу письмо: «Алекс, у тебя в 18-м году родилась дочь. Назвала я её Фаиной. Первые три буквы читаются как аббревиатура: Фоминых Александр Иванович». Так что была у меня в Германии сводная сестра. Может, и сейчас есть – кто знает?..

 

Владимир Желтов
Курс ЦБ
Курс Доллара США
92.26
0.329 (-0.36%)
Курс Евро
99.71
0.565 (-0.57%)
Погода
Сегодня,
29 мартa
пятница
+8
Слабый дождь
30 мартa
суббота
+7
Умеренный дождь
31 мартa
воскресенье
+7
Облачно