Как Франция отвечает на теракты
Корреспондент «НВ» передаёт из Парижа, который вместе со всей Европой переживает потрясение после серии террористических атак
На прошлой неделе 17 человек были убиты в результате трёх терактов в Париже. Вся Франция – в глубоком шоке, французы мобилизуются и готовятся ответить на террор.
7 января вышел очередной выпуск сатирического издания Charlie Hebdo. В номере, помимо прочего, – карикатура Шарба, главного редактора газеты. На ней изображён исламский радикал, а рядом подпись: «Во Франции до сих пор не было террористической атаки. Подождите! Мы вышлем наши новогодние поздравления до конца января!» В момент публикации этой карикатуры Шарб не мог знать, насколько она окажется пророческой…
В этот же день в 11.30 Саид и Шариф Куаши ворвались в редакцию в чёрных костюмах и масках и с криками «Аллах акбар!» расстреляли из автоматов Калашникова десять журналистов Charlie Hebdo, а на выходе из редакции убили двух полицейских. На следующий день Амеди Кулибали застрелил женщину-полицейского в пригороде Парижа Монруже, а в пятницу он же захватил в заложники клиентов еврейского супермаркета Hyper Casher и убил ещё четырёх человек.
– Нас поразили в самое сердце: атаковали нашу свободу и само понятие светской республики, – сказал премьер-министр Франции Эммануэль Вальс.
– Францию атаковали три раза за три дня, – в унисон с ним заявил президент Франсуа Олланд. И призвал всех французов ответить на эти три атаки «бдительностью», «мобилизацией» и «объединением».
Французы ответили кто как мог. Так какие же ответы прозвучали на дерзкую выходку террористов?
* * *
Вечером 7 января я вышла на площадь Республики в Париже. Вокруг меня толпились люди с плакатами «Я Charlie Hebdo», «Мы все Charlie Hebdo», «Мы тоже Charlie Hebdo» и с номерами сатирического журнала в руках. Они пришли почтить память убитых утром карикатуристов и журналистов, а также отстоять основу республиканского общества – свободу слова.
Рядом со мной плачет школьница-подросток.
– Наверное, для моего поколения – это первый серьёзный шок! – говорит она сквозь слёзы. – Никогда раньше убийство ещё не было так близко. Они же просто так расстреляли 12 человек!
Её отец Ришар успокаивает дочь и объясняет мне, что пришёл показать ей сплочённость французов.
– Видишь, эти люди не боятся выйти на площадь и выразить солидарность, – говорит он своему ребёнку. – Свободных журналистов и людей, им сочувствующих, гораздо больше, чем террористов. Они не справятся с нами так же легко, как они расстреляли Шарба, Камю и Тигнуса (псевдонимы погибших карикатуристов. – Прим. авт.).
Поздно вечером я получила СМС от подруги, которая лично знала Тигнуса:
«В поддержку семьям и друзьям жертв газеты Charlie Hebdo, в поддержку свободы прессы, в поддержку разнообразия религиозных верований, за гордость жить в стране, где светскость занимает главное место, в этот день скорби Франции и французов (самого разного происхождения) мы заявляем: «Я Шарли». Если ты, как и я, поддерживаешь эти чувства, перешли это сообщение друзьям».
Что ж, пересылаю сообщение моим друзьям: в эти дни поступить иначе парижане считают просто кощунством.
На следующий день, 8 января, десятки тысяч французов стихийно собрались на главных площадях в сотнях городов Франции. И не только Франции – выразить солидарность с убитыми журналистами вышли жители Берлина, Лондона, Нью-Йорка…
А опрос телеканала France 3 показал, что 98 процентов французских граждан на вопрос: «Вы готовы мобилизоваться для защиты ваших свобод?», ответили: «Да». За восемь лет жизни во Франции я впервые увидела такую сплочённость французов вокруг идеалов свободы.
…Суббота – такой же пасмурный и холодный день, как и кровавая среда 7 января. Несмотря на ветер и дождь, к входу в редакцию Charlie Hebdo на улице Николя Апер французы продолжают нести цветы, свечи, рисунки, карикатуры и карандаши. На одном из рисунков автомат противопоставляется карандашу, а ниже подписи: «a tire» и «satire» (игра слов: «это стреляет» и «сатира». – Прим. авт.). На букете рядом – надпись: «Свобода, убеждение, терпимость, уважение – терроризм не пройдёт».
– В воскресенье марш солидарности объединит французов вокруг общей цели, и одно это уже хорошо, – в сердцах говорит мне Ален, знакомый парижанин.
В общем, призыв к единению народа французы явно услышали. Остаётся только понять, в какую сторону политики поведут теперь объединённых перед лицом общей трагедии граждан. Сейчас на городской ратуше в Париже висят чёрные флаги с надписями: «Мы все Charlie Hebdo», а речи политиков неизменно заканчиваются словами: «Да здравствует Республика! Да здравствует Франция!» Но что будет дальше – не знает никто.
Пока же «политические сливки» с трагических событий собирает главным образом Социалистическая партия, находящаяся у власти. Ещё бы – работа силовиков по «нейтрализации» террористов велась под контролем президента, премьер-министра и министра внутренних дел страны. И что мы видим? Рейтинг президента растёт как на дрожжах. На этой волне Франсуа Олланд систематически повторяет в своих речах важность «понятий мира и терпимости, которые наши солдаты защищают в других странах».
* * *
Тем временем французские мусульмане пишут: «Я Ахмед» – в память о полицейском-мусульманине Ахмеде Мерабе, убитом террористами выстрелом в висок.
«Я не Шарли, а Ахмед, убитый полицейский, – читаю я в интернете комментарий одного из французов мусульманского вероисповедания. – «Шарли» насмехался над моей верой и культурой, а я умер, защищая его право так поступать».
«Да, я Ахмед, полицейский, который умер, защищая право Charlie Hebdo на свободу слова, даже когда он регулярно атаковал мою исламскую веру», – вторит ему другой пользователь.
В то же самое время французские мусульмане пытаются сделать всё от них зависящее, чтобы донести до своих сограждан мысль: «Терроризм – это не ислам».
Женщина-мусульманка Наджа рассказывает мне у редакции Charlie Hebdo, что «мусульмане сегодня испытывают не меньший, если не больший страх, чем коренные французы».
– Мы боимся, что нас всех сразу отнесут к исламистам, к террористам, – рассказывает она. – А на мой взгляд, не нужно этого бояться, наоборот, и мы, и вы, журналисты, должны чётко разделять ислам и исламизм, мусульман и террористов. Двадцать лет назад и мусульмане, и католики, и евреи жили вместе, и не было никаких проблем. Сегодня же на меня косо смотрят, как будто моя вера – уже само по себе преступление. А я считаю себя прежде всего француженкой, а религия каждого – это личное дело каждого. Я хочу, чтобы Франция вернулась к своим республиканским основам. Чтобы вернулась Марианна и чтобы не пришла Марин! (Марианна – символ Французской Республики, Марин – Марин Ле Пен. – Прим авт.)
Банкир Арно, стоящий рядом, рассказывает мне, как в его банке проходила минута молчания. Он говорит, что его ассистентка алжирского происхождения чувствовала себя не в своей тарелке, будто все от неё ждут, когда она начнёт оправдываться.
– Да и вообще везде ощущается всеобщая неловкость, – говорит Арно. – Как если бы все дружно показывали на родимое пятно, на которое не хотели раньше обращать внимания.
Совет мусульман во Франции осудил «варварство» террористических актов и высказал опасения об ответных атаках со стороны католиков и евреев. Об этом во Франции почти никто не говорит, но за три дня действий исламистов во Франции было совершено несколько актов вандализма против мечетей и мусульман…
* * *
Еду в RER, скоростной электричке, связывающей Париж с пригородом. Электричка останавливается между станциями. На лицах у людей читаю тревогу.
– А что, если это теракт или бомба? – нервно шутят соседи.
Одна из женщин звонит мужу.
– Наша электричка стоит уже пять минут, никто не объясняет почему, – в её голосе ясно читается тревога. – В понедельник поеду на работу на автобусе, хватит уже нервы себе мотать!
