Спецпроект

Ломать – не строить

14 декабря

В эти декабрьские дни, в перерывах между обсуждениями итогов выборов, СМИ вспоминают о том, как 20 лет назад рухнул Советский Союз. Показывают художественные и документальные фильмы об эпохе, разыскивают очевидцев, анализируют причины развала империи, восстанавливают хронологию событий, достают из нафталина политиков тех лет, иногда дело доходит и до выводов…

Мы же с самого начала пошли другим путем: на протяжении всего года «Невское время» публиковало размышления виднейших политологов, историков, экономистов, общественных деятелей – размышления о том, что же у нас получилось построить на руинах за те 20 лет, что прошли со времен крушения Союза.

В рамках этого спецпроекта на страницах «НВ» выступили два десятка авторитетных экспертов. Одно только перечисление их имен внушает уважение. Ну а мысли, которыми они поделились с нашими читателями, не могут не наводить думающих людей на глубокие размышления. Сегодня мы попытаемся сделать «выжимку» из всего проекта – еще раз озвучить то самое главное, с чем выступили эксперты «НВ». И хотя в этой разноголосице мнений и полярных позиций искать некую единую истину было бы, разумеется, абсурдно, но все-таки в целом картина вырисовывается.

Словом, наступила пора подвести черту – и потому, что нынче счет лет пошел уже на третий десяток, и потому, что пришло время крепко подумать не только о прошлом, но и о ближайшей и среднесрочной перспективе, о будущем.

Виктор Геращенко, последний глава Госбанка СССР, экс-глава Центробанка РФ:

– Может быть, Горбачев был и удачным выбором на роль реформатора, но вот окружение у него было не то. Непрофессионалы? Я бы сказал, идеалисты. Начитавшиеся книжек современных, люди, хотя и понимавшие, где у нас узкие места, но при этом совершенно не связанные с реальной экономикой. Вот эти идеалисты, на мой взгляд, и загубили реформы. Не готова страна была к тому, чтобы – бах! – и все отпустили на свободу, цены те же… И никаких ограничителей не было: прежние, административные, были сняты, а новых, рыночных, не появилось. Главной потерей за эти годы стала утрата контроля. Какого угодно – государственного, общественного. И все позволено. Люди, которые рвутся в те или иные властные структуры, прежде всего видят, что от этого что-то можно хапнуть, и просто выстраивают систему под себя.

Александр Дугин, философ:

– Задача России – отстаивать истинную, а не формальную свободу выбора в масштабах всего человечества. Именно так – «бороться за нашу и вашу свободу!». Но для начала дать возможность сосуществования различных социально-культурных моделей на собственной территории. А то у нас складывается ситуация, при которой деятели Comedy Сlub занимают слишком много места, а, допустим, ненецкого оленевода практически не видно. Есть ли он вообще? Куда он делся? А ведь без ненецкого оленевода жизнь не полна – он должен гнать своих оленей только ради того, чтобы в нашей стране и во всем мире процветала гармония.

Владислав Иноземцев, политолог, экономист:

– Еще ни одна страна не совершала инновационный прорыв без развитой промышленности, а наши предприятия за прошедшие двадцать лет почти полностью деградировали. Невозможно войти в постиндустриальную стадию, минуя индустриальную. Поэтому необходимо в первую очередь восстановить промышленность России – чтобы сделать ее экономику восприимчивой к технологиям.

Говоря о препятствиях на пути к модернизации, президент называет «вековую» отсталость, коррупцию и «исторически сложившийся» патернализм. На мой взгляд, проблема конкретнее: она в паразитизме и коррупции, безнаказанности представителей элит и банальной ограниченности их кругозора. Все это появилось не в XIX или первой половине ХХ века, а в последние двадцать лет.

Аркадий Крамарев, генерал-майор внутренней службы, заслуженный юрист России:

– Все полагали, что переустройство страны займет максимум десятилетие: перестроим экономику и заживем как в цивилизованных странах. Но жизнь сорвала с нас розовые очки. Как выяснилось, свободный рынок, на который было столько надежд, – это жестокая и безжалостная система. Этот самый свободный рынок в Швеции и Гондурасе – две большие разницы. Нам казалось, что стоит объявить в стране демократию – и к власти придут самые честные и умные люди. А в реальности оказалось, что на выборах власть получают самые наглые и бессовестные, которые умеют мастерски околпачивать людей. Это убило перестроечную эйфорию, и миллионы людей, словно эпидемия, поразил скептицизм.

Никита Кричевский, экономист, социолог:

– Мне проще говорить о том, что мы разрушили за эти двадцать лет, а не о том, что мы построили, – поскольку с начала перестройки мы практически ничего не строили. То, что у нас получилось в результате реформ, можно назвать словом «меркантилизм». Так в экономической науке XVI–XVII веков называлось течение, описывавшее ситуацию, когда власть купцов подминала под себя власть политическую. Продуктом бурной постсоветской трансформации стало рождение олигархической системы, прочно держащей страну в тисках своих корыстных интересов. Впрочем, чего можно было ждать в стране, где никто не позаботился о создании институтов для регулирования приватизации? Детям элементарно не объяснили, как плавать, но неожиданно выкинули в реку с мощным течением. Мол, кто сильный и умный, тот выплывет, а кто слабый и беспомощный, пусть пеняет на себя.

Вообще, олигархическая система прошла в России длительную эволюцию и в 2000-е годы окончательно слилась с государственной властью. Сегодня власть используется отдельными личностями для получения каких-то выгод и преференций – прайс-листы на занятие тех или иных должностей в чиновничьем аппарате красноречиво иллюстрируют этот факт. Могущество олигархата не смогла поколебать и острая фаза экономического кризиса – они смогли даже не просто удержаться на плаву, а использовать трудности для дополнительного обогащения.

Юрий Крупнов, политолог, лидер «Движения развития»:

– Радикальные рыночные реформы, которые начались у нас в 1990-е годы и не могут остановиться до сих пор, оказались абсолютно неадекватны «культурному коду» России и менталитету нашего народа. Самое интересное, что иностранные специалисты эту истину осознали гораздо раньше, чем многие наши горе-реформаторы. «Чикагский мальчик» Джеффри Сакс, на заре рыночных преобразований работавший в Москве, уже в конце 1990-х годов писал: «Когда мы вскрыли труп России, то увидели, что у нее совсем другая анатомия». Ситуация в нашей стране стала немного меняться к лучшему только с приходом к власти Владимира Путина.

Последние заявления, которые премьер сделал во время отчетного доклада в Госдуме и при создании Общероссийского народного фронта, – это в какой-то степени контрреволюция и контрреформация по отношению к «великой криминальной революции» 1990-х годов. Да, нашей стране во многом повезло с Владимиром Путиным – это талантливый человек, который способен улавливать изменения и настроения, которые витают в обществе. Осознанно или интуитивно он часто принимал верные политические решения в сложнейших условиях. Но сможет ли он задать России новый вектор развития? Способен ли он подняться над ситуацией и предложить стране новый Суперпроект? Я думаю, что ответ на знаменитый вопрос: «Кто вы, мистер Путин?» – пока не знает даже сам Путин. Впрочем, в ближайшее время это должно проясниться, ведь медлить с историческим проектом больше нельзя.

Михаил Леонтьев, журналист, политолог:

– С какой бы ностальгией ни вспоминали сегодня Советский Союз, главный его недостаток заключался в том, что он… рухнул. Постсоветская Россия – принципиально иная конструкция при всей своей внешней схожести со своим государством-предшественником. Это конструкция, построенная на коррупции. Хотим мы того или нет, но коррупция – это единственный элемент самоорганизации нашего общества. И никакого другого метода управления у нас, к сожалению, не сложилось. Как работает всякая современная финансово-капиталистическая демократия? Через управление финансовыми потоками. Поэтому нужно было все «тумбочки» слить в одну большую «трубочку». Все, что не связано с «трубой» и не обслуживает ее, пусть выживает как хочет. В принципе это система деградации общества. Но у нее есть отличительная особенность – стабильность. Ее системообразующим элементом является «подсос» – извлечение и перераспределение тех самых денег из «тумбочек», которые сливаются в «трубу». Но если отключится «подсос», то сразу же рухнет вся система. Поэтому для ее представителей станет большим ударом падение цен на нефть и газ. А это, несомненно, произойдет рано или поздно по независимым от нас причинам.

Сергей Миронов, лидер партии «Справедливая Россия»:

– Основным ориентиром политики на протяжении последних десяти лет было достижение экономического роста. Однако результаты этого роста крайне неравномерно распределялись в обществе. Поэтому экономический рост и прекратился. Социальная ткань нашего общества не становится более прочной и упругой. Напротив, она напоминает дырявый кафтан, на который приходится ставить все новые и новые заплатки. Основой этой ткани должен быть средний класс. Но его даже нет пока в проекте.

Наталия Нарочницкая, историк, политолог:

– Основным ориентиром политики на протяжении последних десяти лет было достижение экономического роста. Однако результаты этого роста крайне неравномерно распределялись в обществе. Поэтому экономический рост и прекратился. Социальная ткань нашего общества не становится более прочной и упругой. Напротив, она напоминает дырявый кафтан, на который приходится ставить все новые и новые заплатки. Основой этой ткани должен быть средний класс. Но его даже нет пока в проекте.

– В последние 20 лет вокруг России непрерывно сжималось геополитическое кольцо. Всколыхнулись целые цивилизации – исламская, пантеистическая цивилизация Востока и, конечно, Запад. На протяжении девяностых годов шла бескомпромиссная борьба за российское наследство, что вполне закономерно: вакуум силы всегда порождает непреодолимое искушение занять пустующую нишу.

Человечество переживает сегодня переломную эпоху, когда оно призвано вернуть идею справедливости в то русло, из которого она когда-то вышла, – то есть в христианское русло. Именно в христианстве впервые прозвучала великая мысль о равенстве людей перед Богом и о том, что и царь, и раб будут судимы на основании одних и тех же критериев. Россия сегодня вправе предложить миру Идею. Но какую? На мой взгляд, в ее основе вполне может лежать представление о мире как о гармонии разнообразия – концепция, которая совсем не противоречит идее единства мира.

Андрей Нечаев, экс-министр экономики РФ, один из авторов и активных участников реализации программы рыночных реформ:

– Что меня приятно удивляет и вызывает чувство некоторой законной гордости, так это то, что за фантастически короткий исторический период, всего лишь за год, нам удалось создать основу рыночного хозяйства. Ладно, свободные цены – это одноразовый акт. Но в короткое время родилась и свобода хозяйственных связей, оказалось, что можно жить без Госплана и Госснаба, и многие предприятия очень быстро это нащупали. Другое дело, что нам не хватило жесткости, политической поддержки, чтобы банкротить тех, кто это не нащупал. Экономика очень быстро стала работать на потребителя, на реальный спрос. Гигантские шаги были сделаны в кратчайшие сроки!

Характеризуя же «нулевые» годы, я бы их разделил на два условных периода: «Путин двух третей первого срока» и «Путин после того». Когда Владимир Владимирович пришел к власти, под него и в значительной степени по его заказу была создана очень серьезная либеральная программа реформ. Если бы она была реализована, был бы сделан колоссальный шаг вперед. Но, к сожалению, в какой-то момент эти реформы либерального толка вошли в противоречие с идеей построения вертикали власти. Вторым фактором стало, конечно, «нефтяное проклятие»: когда пошли вверх цены на нефть, стало казаться, что можно обойтись и без реформ, что и так все хорошо.

Сергей Переслегин, футуролог:

– В это мало кто верит, но наряду с очевидными потерями Россия за двадцать лет перестройки и реформ добилась и внушительных результатов. Проблема наша – в том, что мы, как и в советское время, не ценим собственные успехи.

В 1990-е годы уровень жизни в России стремился к нулю. Однако сегодня крупные российские города по этому показателю не сильно уступают средним странам ЕС. Согласитесь, что даже при наличии сырьевой экономики и при высоких ценах на нефть поднять уровень жизни в России примерно в восемь раз только за 2000-е годы – дорогого стоит!

Еще одно важное достижение – появление прослойки людей, которых я условно называю «новыми красными директорами». Эти люди выдержали все испытания, и в России сформировалось целое поколение бизнесменов, управленцев и инженеров. Они ни во что не верят, ничего не боятся и считают, что в состоянии решить любую задачу. Стоит ли говорить, что это колоссальный стратегический ресурс?

Александр Проханов, политик, писатель:

– Несмотря на все беды, которые переживает сейчас наша страна, в российском обществе в последнее время все явственнее ощущается тяга к возрождению, обновлению, рывку и развитию. Возможно, мы приблизились к выходу из черной дыры, после чего во Вселенной родится новая российская галактика. «Пятая империя» – так я называю робко нарождающуюся сейчас империю следующего поколения, в котором сойдутся все имперские потоки и элементы сегодняшней государственности. Хоть и немного, но они есть. В этом смысле два потока сливаются. Говоря об имперской партии, я мыслю категориями метагосударственными. Потому как империя – это симфония времен, пространств, небес и земли, на которой все цветет и возделывается. Ничто не угнетает другое. Империя – это рай. Небеса построены по закону империи. Весь русский космизм построен на ощущении, чаянии рая.

Алексей Пушков, политолог, телеведущий:

– То, что получилось, можно назвать разве что олигархическим, бандитским капитализмом по худшим латиноамериканским образцам. У нас совершенно антилиберальная экономика, при которой все позиции принадлежат крупным монополиям, душащим любую конкуренцию со стороны малого и среднего бизнеса. Получается, что те святые идеалы, которые провозглашали Гайдар и Чубайс, оказались ими же самими и поруганы! И мало того что у них получился продукт, прямо противоположный «либеральной экономике», – их правление к тому же закончилось в 1998 году полным дефолтом.

После прихода к власти Владимира Путина ситуация в России стала исправляться. Его главная заслуга в том, что он вернул стране управляемость, от которой к 2000 году практически ничего не осталось. Второе важное достижение Путина – он ограничил влияние олигархата на политическую жизнь страны. В-третьих, Путин обозначил приоритеты во внешней политике, оказавшиеся более приемлемыми для страны, чем тот бесхребетный курс следования в фарватере США, который проводил Ельцин. Это позволило нации хоть немного психологически восстановиться.

Леонид Радзиховский, политолог:

– С чем ассоциировался Запад у большей части советских людей? В первую очередь с полными полками в магазинах. И в этом смысле мы за 20 лет достигли почти европейского уровня – да, цены у нас выше, ассортимент хуже, качество ниже, но по сравнению с советскими магазинами в стране произошел настоящий переворот. В плане свободы слова мы не вполне Европа. С точки зрения законности – совсем даже не Европа, а скорее дикая азиатская страна.

Прохановы и Кургиняны могут сколько угодно заливаться соловьями о том, как в 1980–1990-е годы мы развалили великую страну. Но объясните мне, в чем было наше величие? Советский Союз был сверхдержавой только в сфере строительства ракет с ядерными боеголовками. Но если по такому критерию оценивать все государства, то в категорию великих держав нужно немедленно записать Иран с Северной Кореей.

По поводу «нулевых годов» у нас широко распространены два полярных мнения. Первое – наше государство наконец-то поднялось с колен, заявило о своей самостоятельности на мировой арене, прижучило олигархов и стало стабильно выплачивать (пусть и грошовые) пенсии и зарплаты. Другая точка зрения – Россия вернулась в советское прошлое, втянулась в новую холодную войну с Западом, отвернулась от демократии и наплевала на свободу слова. Какая-то доля истины есть в каждой из этих оценок, но действительности они не соответствуют. В целом оценка прошлого десятилетия уже заключена в самом термине «нулевые годы». У этой эпохи были свои плюсы и минусы.

Михаил Ремизов, философ, политолог, экономист:

– Если все останется без изменений, то мы станем свидетелями двух тенденций. Первая – снижение уровня общественного богатства. Вторая – нарастание противоречий внутри социума. Причем в первую очередь это затронет элиту, поскольку при сокращении «пирога» неминуемо начинается грызня между различными ее группировками.

Но и при псевдореволюционном сценарии мы также полностью забудем об экономическом росте. Начнутся новые судороги гражданской войны – холодной (это скорее всего) или горячей. А каким будет выход из нее – неизвестно.

Единственный способ – это «революция сверху». Но чтобы она осуществилась, нужно иное качество элитных групп. А высокую этику элит может обеспечить ренессанс национального сознания. Только апелляция к русским национальным ценностям обеспечит солидарность между правящими и подвластными.

Владимир Рыжков, политик, депутат Госдумы РФ первых четырех созывов:

– Выйдя из холодной войны, мы дали возможность всем народам развиваться так, как они сами хотят. В том числе и русским. Увы, как ни горько это признавать, последнее 20-летие с выгодой для себя использовали все, кроме нас. Америка, которая была сверхдержавой, стала еще сильнее. Восточная Европа, воспользовавшись предоставленной ей свободой, сегодня живет намного лучше, чем 20 лет назад. По индексу конкурентоспособности, который ежегодно составляет Всемирный экономический форум в Давосе, мы за эти 20 лет не обошли никого. Нас же обошли все: Индонезия, Бразилия, я уже не говорю об Индии и Китае. Фактически главный итог этих 20 лет состоит в том, что Россия просто зависла в пространстве и во времени. В то время как весь мир быстро уходит вперед, мы торчим на месте.

Александр Секацкий, писатель, философ:

– Кто же выиграл от перестройки? В первую очередь, конечно, криминал. Это была одна из немногих прослоек в советском обществе, которая умела проявлять инициативу и знала, что делать со свалившейся с неба свободой. «Правильные пацаны» не были склонны перекладывать ответственность на других. Они знали, что если кто-то не «ответил за базар», то в ходе очередной разборки он может в два счета расстаться с жизнью. По сути, именно такой и бывает настоящая элита, ибо элита – это всегда рискующий класс. Вообще, к бандитам в малиновых пиджаках можно относиться как угодно, но я считаю, что именно они спасли Россию от окончательного развала по югославскому сценарию. Будучи активной и многочисленной прослойкой, они организовали власть на местах и успешно заменили милицию, которая была ни на что не способна. Конечно, управляли эти ребятки «по понятиям», но в их понятиях имелись элементы справедливости, пусть и довольно примитивные. Власть братвы при всей своей абсурдности также приучила общество к свободе и научила выживать. Мы увидели, что средний класс оказался не таким уж беззащитным. Смогли же они стать «челноками» и как-то себя прокормить!

А на рубеже 1990–2000-х годов Россия очнулась от «обморока государственности». Русский народ начал возвращаться к своему изначальному проекту, к «замыслу Бога о себе». Вместе с тем в «нулевые» годы в России взяла верх социальная инерция – желание отдохнуть, пожить в свое удовольствие и предаться безудержному потреблению.

Сергей Цыпляев, политик, в 1990-е годы – полномочный представитель президента РФ в Санкт-Петербурге:

– России очень повезло, что в момент краха государственности у страны в запасе оказался достойный лидер – Борис Ельцин. В самый сложный момент он встал у руля и сказал: «Спокойно, я знаю, как этой машиной управлять». Ельцинская эпоха войдет в историю и как время рыночных экономических преобразований. Ведь что такое настоящий либерализм? Это в первую очередь экономические и политические свободы, единые правила игры и единые законы, которые выше любого человека, включая власть имущих и приближенных к большим начальникам особ. Однако, получив в свое распоряжение жирные куски собственности, российская элита сказала: «Стоп, хватит! Дальше мы не пойдем».

Сейчас мы живем в режиме реставрации, и когда этот период подойдет к концу, до какого уровня мы «дореставрируемся» – сказать трудно. То, к чему мы пришли, я бы назвал госкапитализмом с элементами феодализма. Посмотрите, мы снова вернулись к сословному обществу!

Григорий Явлинский, основатель и лидер партии «Яблоко»:

– Считаю, что низкая популярность либеральных ценностей связана именно с тем, как в нашей стране были проведены рыночные реформы. То, что в 1990-е годы называлось либеральной идеологией, ничего общего не имело с серьезным либерализмом. Это было реформаторство, которое в основе своей содержало два тезиса: во-первых, «цель оправдывает средства», а во-вторых, «деньги важнее всего на свете». Не удивительно, что это реформаторство вылилось в большевизм с одной только оговоркой: вместо коммунизма – рыночная экономика…

Сырьевая экономика по определению не в состоянии предложить молодым специалистам хорошие рабочие места. Ей не требуется большое количество интеллектуалов и обладателей престижных дипломов. У нас в России сложилась сырьевая экономика периферийного типа, где в качестве приложения к «трубе» существует так называемая сфера обслуживания. И она порождает весьма специфический средний класс. Обратите внимание: в России к этой прослойке не относятся учителя, врачи, инженеры, военные, высококвалифицированные рабочие – они в основном вплотную подходят к черте бедности. В России к среднему классу принадлежат люди, работающие в сфере бизнеса и услуг, оказываемых бизнесу.

Что нам строить дальше?

Завершая один масштабный аналитический проект, посвященный судьбе современной России, «НВ» начинает другой.

Если в проекте «Что мы построили за 20 лет перестройки и реформ» эксперты «НВ» анализировали главным образом прошлое, то наш новый проект – это взгляд в будущее. Но речь пойдет не о смелых прогнозах и прожектах, не о страшилках-угрозах и прочих пугающих гороскопах, а о том, что нам всем делать дальше. Проект «Какие вызовы стоят перед современной Россией» – это проект в первую очередь конструктивный. Главная задача наших экспертов не рассуждать о том, кто виноват и что будет, а ответить на вопрос: «Что делать?» Ведь вызовы, с которыми столкнулась наша страна, проблемы, которые нам надо решать, в общем-то очевидны. Это коррупция и беззаконие – как результат действий и бездействия власти, а то и просто ее хилости, с одной стороны, и как естественное состояние нашей «российской души» – с другой. Это сырьевая зависимость экономики и скрип заявленной модернизации. Это отсутствие внятной политической системы наверху и политической культуры снизу. Это зачаточное состояние среднего класса и вялое развитие малого бизнеса. Это разрыв между бедными и богатыми. Это вызовы международной политики. Это вопросы миграции, рынка труда. Это проблемы образования и медицины, армии и правоохранительных органов, судебной системы и механизмов самоуправления. Это, в конце концов, задача повысить «качество жизни», в самом широком понимании этого термина.

Да, круг вызовов и проблем в целом очерчен. Но каким должен быть наш ответ? Кто и как поведет страну к решению стоящих перед ней задач? Каковы конкретные рецепты, шаги, идеи? Сейчас, когда запрос на перемены в России звучит все отчетливее, всем нам, как никогда, необходимо перевести разговор в конструктивное русло, в плоскость «Что вы можете предложить?».

Обо всем этом – в новом проекте «НВ», который стартует в Новом году.