«Подозрительные лица – это мы»

Корреспондент «НВ» надела хиджаб, чтобы понять, с чем сталкиваются мусульманки на петербургских улицах

Смесь любопытства, восхищения и настороженности – вот коктейль противоречивых чувств, который у меня всегда вызывали приверженки ислама, с головы до пят закутанные в ткань. А что чувствуют они сами? Ведь по статистике, «коэффициент ксенофобии» в Петербурге за последний год подскочил в два раза, несмотря на усилия городских властей привить горожанам толерантность. Чем гадать почем зря, я решила на себе испытать, каково это – быть послушной дочерью Аллаха.

– Хотите узнать, как на нас реагируют? Тогда советую поездить в общественном транспорте после девяти вечера, – говорит Усмана, сотрудница магазина мусульманских товаров на Кронверкском проспекте, согласившаяся одолжить мне свой хиджаб. А заодно показать, как правильно его носить.

Для неискушенных поясню: хиджаб – головной убор, оставляющий открытым только лицо женщины. Вообще правоверным мусульманкам разрешено носить любую свободную одежду, скрывающую тело. Мне достается длинное платье, которое надеваю поверх собственных брюк. Коротковато, едва доходит до щиколотки, но решаю не обращать внимания. Ведь главный элемент – платок, который завязывается по определенной технологии. Тут требуется сноровка: завязать узлом на затылке, край ткани зафиксировать булавкой на уровне виска, а затем протянуть под подбородком и снова заколоть с другой стороны. Повторяя движения за Усманой, кое-как справляюсь.

– Для первого раза неплохо, – одобряет она. – Я поначалу на час раньше вставала, чтобы потренироваться. А булавок лучше несколько заколоть, на случай если начнут срывать…

Неужели и такое может быть? Оказывается, это еще цветочки.

– Одну из сестер однажды пытались столкнуть с платформы в метро, а она была с маленьким ребенком! – вспоминает Усмана. – Еще одной в троллейбусе мужчина водрузил на голову банку пива. Неделю назад подвыпивший парень пристал ко мне в трамвае, сначала просто оскорблял, потом начал задираться. Если бы за меня не заступился водитель – из Дагестана, – могло дойти и до рукоприкладства. Остальные же пассажиры во время конфликта разглядывали пейзажи за окном.

Следующая проблема – полиция. По словам Усманы, был период, когда ее постоянно задерживали сотрудники правоохранительных органов. Проверка документов и обыск редко обходились без издевок и шуток на тему терроризма. На любые возражения слышала в ответ: «Дома будешь права качать».

А ведь Усмана и так дома, она коренная петербурженка. Раньше носила другое имя и другую одежду, но десять лет назад приняла ислам. Выйдя на улицу покрытой, поняла – к проявлениям агрессии со стороны прохожих и попутчиков придется привыкнуть. Хотя впервые столкнулась с жестокостью еще до того, как стала мусульманкой, – Усману и ее трехлетнего сына-мулата однажды сильно избили скинхеды. Мужчина, покупавший в этот момент поблизости хлеб в ларьке, просто развернулся и ушел. Потом оказалось, что это был их участковый…

– «Подозрительные лица», на которых просят обращать внимание, это в первую очередь мы, – вздыхает Усмана.

На прощание дает совет: на любые выпады реагировать спокойно, улыбаться, не хамить, отвечать вежливо, по возможности уходить в сторону. Честно говоря, энтузиазма у меня уже существенно поубавилось, но отступать было поздно.

День первый

Проверка сограждан на толерантность начинается вечером – решаю для начала проехать в новом обличии от редакции до дома. Натягиваю платье, повторяю ритуал с завязыванием платка – приходится повозиться. Оглядываю себя в зеркале. Оттуда на меня смотрит какая-то другая девушка: что-то неуловимо новое появилось в выражении лица, во взгляде… Перекладываю паспорт и редакционное удостоверение из сумки в карман пальто – на всякий случай. Перед выходом на улицу медлю, отчетливо понимая: мне страшно. Делаю глубокий вдох. Понеслась.

По пути до метро на меня никто не реагирует – немногочисленные встречные прохожие погружены в себя, спеша по домам. Да и в сумерках не совсем понятно, во что я одета. В вестибюле станции метро «Черная речка» обычная для этого времени толчея у касс, возле будки дежурного скучает полицейский. Подхожу к карте, что висит на стене рядом с ним, делаю вид, что изучаю. Ноль реакции – он меня не замечает.

Спускаюсь на платформу. Помня историю Усманы, отхожу подальше от края, но на меня никто не смотрит. В вагоне уставшие пассажиры либо дремлют, либо пребывают в полумедитативном состоянии. Пытаюсь встретиться с кем-то взглядом, но безуспешно. Стоящая рядом девушка отодвигается от меня, но лишь затем, чтобы пробиться поближе к дверям. Выхожу следом за ней на «Удельной».

Кучка бритых наголо подростков, гогоча и отплевываясь, курит у киоска с газетами. Проходя мимо, внутренне сжимаюсь, но никакой реакции. До припаркованной неподалеку машины добираюсь без приключений. Завожу мотор, выдыхаю – на сегодня эксперимент завершен. Посмотрим, что будет при свете дня.

День второй

Выбираюсь из дома пораньше, чтобы застать утренний час пик. На этот раз чувствую себя немного увереннее, чем накануне, начинаю привыкать к хиджабу. По пути к метро решаю заглянуть на почту в надежде на благодарную публику. Народу в отделении на Вербной улице немного, по два-три человека к каждому окошку. Чтобы усилить эффект, подхожу к началу очереди под предлогом «мне только спросить». Пожилая женщина, которую я оттеснила, пожимает плечами, мол, на здоровье.

– Доброе утро, я по поводу бандероли…

– В другое окно!

Что ж, еду дальше. В маршрутке до метро все спокойно, три остановки до «Петроградской» тоже миную без эксцессов – люди по-прежнему глядят, как будто сквозь меня.

Следующий этап эксперимента – общепит. В ресторане быстрого питания яблоку негде упасть. Заказываю у стойки кофе, кассир – молодой человек – чрезвычайно улыбчив и приветлив, по-моему, даже слишком. Но, в конце концов, это политика заведения. Оглядываю зал в поисках места – свободного столика нет, придется подсаживаться. Тем лучше – сканирую посетителей на предмет эмоциональной неустойчивости. Но в утренний час заседают здесь в основном школьники и студенты, прогуливающие уроки и лекции. Решаю приземлиться по соседству с эффектной девушкой, погруженной в свой мобильный телефон:

– Извините, к вам можно?

Она отрывается от своего занятия, молниеносно окидывает меня цепким взглядом с головы до ног и молча кивает. Больше за все полчаса, проведенные за одним столиком, она не посмотрела на меня ни разу.

Выйдя из кафе, не могу отделаться от ощущения, что хиджаб, который должен был выделить меня из толпы, наоборот, сделал меня невидимкой. Или люди действительно так мало внимания обращают на тех, кто окружает их в повседневной жизни? Решаю вступить с кем-нибудь в диалог.

– Простите, не подскажете, как пройти к мечети? – обращаюсь к охраннику у двери офисного центра.

– Понятия не имею, – произносит он. Неместный, наверное.

Дальше захожу в банк, в супермаркет и в салон сотовой связи. Все, как обычно. Я уже не понимаю, на что я рассчитывала – что на меня будут показывать пальцем и пялиться? Тем не менее испытываю разочарование. Хоть бы один косой взгляд в мою сторону. А может, я просто не заметила?

На крыльце редакции коллеги встречают мое появление недоуменным возгласом, некоторые меня не узнали. Пожалуй, это самая яркая реакция на новый образ за время эксперимента.

Итог

За сутки, что я ходила и ездила по городу в хиджабе, ни намека на неприятие, недоверие и агрессию я не встретила. Меня не сторонились, не оскорбляли, не проверяли документы, не обыскивали. Все, с кем я общалась, были как минимум вежливы и как максимум равнодушны. То ли мне просто повезло, то ли ходила не по тем местам – в конце концов, я ведь не поехала искать приключений поздно вечером куда-нибудь в Купчино или Рыбацкое. И потом, что такое один день? Испытание веры порой длится всю жизнь, и не каждый выдерживает его вне зависимости от того, какому богу он молится.

На следующий день возвращаю хиджаб Усмане.

– Ну как? – интересуется она.

– Никак. Мне кажется, на меня специально не смотрели!

– Я думаю, это зависит от того, каков сам человек. Если изнутри идет спокойствие и равновесие, люди это ощущают.

прямая речь

Фарида Алиева, президент Исламского культурного центра Санкт-Петербурга:

– Для меня Петербург – город особенный. Именно здесь я познала Бога, начала молиться и носить хиджаб. За пятнадцать лет бывали разные случаи, как неприятные, так и, напротив, удивительные. Однажды женщина подошла ко мне на улице и попросила разрешения меня обнять – за то, что я осмелилась ходить покрытой. А в другой раз дама ни с того ни с сего напала на меня в маршрутке, начала избивать сумкой. Реакция встречается разная, но в целом Петербург отличается от других российский городов, не зря он носит титул культурной столицы. Здесь особая атмосфера, и жители исконно более веротерпимы и благожелательны. Впрочем, еще десять лет назад ситуация была гораздо хуже, даже в магазин выйти было страшно. Особенно доставалось от старшего поколения. Но все меняется в лучшую сторону: чем больше люди путешествуют, открывают для себя мир, тем терпимее они становятся. Но когда ко мне приходят юные мусульманки, желающие надеть хиджаб, я говорю им: подумайте хорошенько, это большая ответственность и тяжелое испытание.

 

точка зрения

Буря в стакане воды

Зейнаб Нестерова, специалист по связям с общественностью Исламского культурного центра:

– Носить хиджаб – это религиозная обязанность каждой мусульманки. Таково требование Аллаха. Девушка в первый раз надевает хиджаб, когда становится способной иметь собственных детей. Правда, в некоторых семьях платки надевают и маленьким девочкам, чтобы они заранее привыкали их носить и учились надевать самостоятельно. А иногда девочки сами просят «такой же платок, как у мамы». Но вообще для ребенка хиджаб не обязателен.

В Коране есть слова о том, что женщина должна быть закрыта, но без уточнений, какой именно должна быть ее одежда. А в другой нашей религиозной литературе об этом говорится подробно: мы можем носить любую одежду, если она закрывает все тело, кроме лица и кистей рук. Все остальное – цвет, фасон – значения не имеет. 

Единого традиционного фасона для всех мусульман или для мусульман, живущих в России, не существует. Некоторые наши женщины стараются одеваться в костюмы, похожие на традиционную арабскую одежду, но на самом деле это не обязательно. Можно выбрать другой фасон, по своему вкусу. И цвет женской мусульманской одежды совсем не обязательно должен быть черным или даже просто темным. Те, кому нравятся яркие оттенки, носят яркое.

Хотя, конечно, наша одежда должна быть скромной – не вызывающей, не обтягивающей, достаточно свободной. Но при этом может и даже должна быть красивой и элегантной. Один из традиционных фасонов – длинное прямое платье, достаточно простое. Сейчас многие предпочитают брючные костюмы, похожие на современную европейскую одежду, – только с длинными рукавами и платком. Я это только приветствую. Считаю, что такие костюмы многим идут и девушки выглядят в них вполне современно.

На мой взгляд, негативное отношение к хиджабам и все разговоры о том, что одетая по мусульманскому обычаю женщина кого-то оскорбляет своим видом, – это буря в стакане воды. В наше время одеваются очень по-разному и на улице можно встретить молодых людей и девушек в гораздо более экзотических нарядах. Эмо, готы, другие неформалы выглядят, мягко говоря, странно, иногда даже пугающе, но ведь их внешность не считается оскорбительной для всех остальных. Мусульманская одежда намного скромнее, и я не понимаю, чем она раздражает людей, которые требуют ее запретить.

При этом в Петербурге я лично ни разу не сталкивалась с плохим отношением горожан, когда выходила на улицу в хиджабе, несмотря на то что я ношу его уже двенадцать лет. Разве что очень редко кто-нибудь косо посмотрит – и все. Обычно прохожие либо не обращают на мой наряд особого внимания, либо смотрят с любопытством, но любопытством доброжелательным. Некоторые, бывает, улыбаются, когда меня видят, а пару раз мне делали комплименты, говорили: «Какой у вас красивый платок!» Петербуржцы очень тактичные люди, и это проявляется во всем, в том числе и в отношении к тем, кто как-то необычно одет. 

Анастасия Ложко, фото Евгения Лучинского