Родом из журфака ЛГУ

Ушёл из жизни один из самых сильных и в то же время обаятельных политиков постсоветской эпохи, наш земляк и коллега Геннадий Селезнёв

 

В воскресенье на 68-м году ушёл из жизни Геннадий Селезнёв. Политик, журналист, общественный деятель… Вся страна узнала его в 1996 году, когда этот обаятельный, открытый и интеллигентный политик был избран на пост председателя Госдумы. В те годы во власти царила чехарда. Геннадий Селезнёв смог наладить диалог между правыми и левыми, создать в стенах парламента нормальную атмосферу. Геннадий Николаевич стал одним из первых представителей Петербурга в высших коридорах новой российской власти. Жителям северной столицы он известен и как яркий, талантливый журналист, редактор. Своими воспоминаниями о Геннадии Селезнёве с «НВ» делятся люди, знавшие его лично.

Сергей Цыпляев, президент фонда «Республика», бывший представитель президента РФ в Санкт-Петербурге:

– Мне приходилось много общаться с Геннадием Селезнёвым, особенно до 2000 года. Он был человек оживлённый, часто улыбался, любил посмеяться, умел слушать. Селезнёв совсем не походил на «человека в футляре», застёгнутого на все пуговицы, хотя зачастую именно такой образ мы рисуем себе, говоря о представителях Коммунистической партии. Это был образованный, культурный, сдержанный и разумный человек без фанаберии и надувания щёк. Как раз этих качеств людям, которые попадают во власть, обычно и не хватает. А Геннадий Николаевич здраво смотрел и на окружающую действительность, и на свою собственную роль в ней.

В компартии Селезнёв представлял умеренное крыло скорее государственных традиционалистов, нежели ортодоксальных марксистов. Старался двигаться в законодательном социал-демократическом русле, что, конечно, не соответствовало куда более жёсткой позиции руководителей КПРФ. В итоге всё закончилось исключением Селезнёва из партии в 2002 году. Он не желал подчиняться партийной дисциплине и не был «оловянным солдатом», готовым выполнить любой приказ. И это неудивительно, ведь Селезнёв – журналист, работал в северной столице. А это предполагало определённый уровень интеллекта, а также понимание жизни и политической ситуации

Что же касается парламентской деятельности Селезнёва, то он аккуратно, разумно и взвешенно вёл свою линию и работал, не сваливаясь в режим Хасбулатова (Руслан Хасбулатов – последний председатель Верховного Совета РФ. – Прим. ред.), который через некоторое время уже считал себя «начальником базы», а свою точку зрения – позицией всего парламента. В Селезнёве такого вождизма не наблюдалось. Он придерживался русла разумного парламентаризма и был более близок к западной модели…

Впрочем, сравнивать его с западными спикерами тоже некорректно. Ведь парламент каждой страны – это своя культура, требующая особого понимания её тонкостей. И если бы Селезнёв вдруг начал вести себя полностью в соответствии с западными политическими стандартами, то его бы просто не поняли в России. В Англии, например, граждане реально знают только лидеров фракций, а вовсе не спикера парламента. У нас же председатель парламента в сознании и граждан, и политиков – это всё-таки начальник, руководитель.

1990-е годы для нашей политической жизни были очень непростым временем. Дума несколько раз стояла на краю роспуска, а президент – на грани импичмента. Это было время «бури и натиска». И мы только сейчас начинаем осознавать всю сложность той эпохи, причём не только для политики, но и для экономики, ведь нефть в 1986 году упала почти в три раза и оставалась в таком положении долгие годы. А в 1998-м цены стали ниже 10 долларов за баррель. Требовалось удержать страну от полного краха. Шли дискуссии, каждый говорил: «Нет, надо делать не так, а этак».

Естественно, парламент в это время был настроен критически. Однако парламентарии должны были для себя решить, как вести себя дальше – превращать Думу в критический, но смягчающий, ограничивающий фактор или идти на непримиримый конфликт, ставя страну перед угрозой очередного политического взрыва. И Геннадий Николаевич в этой непростой ситуации придерживался прагматичной линии, стараясь сгладить противоречия и найти общие точки соприкосновения для представителей разных партий и идеологических течений. Но, как показывает опыт, такая роль в бурную эпоху не остаётся безнаказанной. Компартия в итоге рассталась с Селезнёвым, что лично я считаю её большой ошибкой.

Павел Маркин, журналист, фотограф, декан факультета фотокорреспондентов при Санкт-Петербургском союзе журналистов:

– Наша дружба с Селезнёвым завязалась давно – ещё в 1970-м. Я учился на первом курсе факультета журналистики, а Геннадий был заочником. А в середине 1970-х я его встретил в газете «Смена», куда он пришёл работать. И вот когда Геннадий Николаевич пришёл знакомиться с редактором, я его сфотографировал с папиросой «Беломор» – как он сидит и курит, ожидая встречи. Геннадий Николаевич всю жизнь очень много курил и в последние годы часто мне говорил: «Павел, никогда не фотографируй меня с сигаретой!» И вместе с тем он считал, что та первая его фотография в редакции «Смены» – самая лучшая, и даже предлагал в шутку поставить её на его могиле. Мы тогда посмеялись, а теперь его не стало…

За время моей работы в «Смене» я пережил много редакторов, и Селезнёв был лучшим. Благодаря великолепной организации работы корреспонденты знали своё расписание на месяцы вперёд, и это было для всех нас очень удобно. 

Особенно тесно мы начали сотрудничать, когда он стал спикером Госдумы. Я часто его фотографировал. Селезнёв был очень добрым, ласковым, умным, глубокомысленным человеком, но главное – профессионалом. Он никогда не делал глупостей. Мы вчера встречались на прощании с коллегами, пришло много сменовцев той поры, и все вспоминали Селезнёва добрым словом. Конечно, он требовал порядка и дисциплины от сотрудников, но я не помню, чтобы он кого-то наказывал. Он был настоящим Учителем. Именно так – с большой буквы. 

 

 

 

Оксана Дмитриева, депутат Госдумы всех созывов:

– Мы работали с ним вместе около восьми лет, и работали весьма плодотворно. Селезнёв занимал пост спикера двух Дум – второй и третьей, – а в четвёртой, как и я, относился к неформальной группе независимых депутатов. Считаю, что в то время, когда Селезнёв возглавлял Госдуму, российский парламентаризм достиг своего наивысшего расцвета за всю постсоветскую эпоху. Во всяком случае, парламент во второй половине 1990-х – начале 2000-х играл действительно важную роль и был при этом по-настоящему местом для дискуссии. Поэтому, конечно, его эпоха уже вошла со знаком плюс в историю российского парламентаризма.

В последние годы мы с Селезнёвым практически не встречались, но зато часто переписывались в «Твиттере». Такая форма коммуникации, возможно, не очень характерна для людей его поколения. Но Геннадий Николаевич очень живо и чутко откликался на последние политические и экономические события, очень живо ими интересовался. Сам факт такого общения, да ещё и через «Твиттер», характеризует Селезнёва не как замшелого консерватора, а как человека очень любознательного и восприимчивого ко всему новому.  

 

 

 

Фо­то «Ин­тер­пресс» и Павла Маркина