«Россия вновь оказалась на распутье»
«НВ» продолжает разговор в рамках спецпроекта, посвященного будущему нашей страны. На страницах нашей газеты о вызовах, стоящих перед Россией, уже высказался целый ряд общественных деятелей, философов и политологов с порой противоположными позициями. Эстафету принимает политгеограф и публицист Дмитрий ОРЕШКИН.
Страна на развилке между двумя моделями
У нашего государства, при грубом подходе, есть два пути развития. Первый, самый привычный для нас, который в России существовал всегда, – это когда государство имеет приоритет над обществом. Второй вариант – это когда общество строит государство для своего удобства. В нашей стране традиционно государство доминировало над обществом и использовало социально-идеологическую надстройку для того, чтобы это доминирование оправдывать. При царе это православная вера: царь – помазанник Божий, соответственно, все, что он делает, – правильно. С приходом советской власти ситуация, казалось бы, резко поменялась, но на самом деле осталась прежней. Просто вместо православной идеологической машины для объяснения сакральности, верховности и несменяемости власти подставили другую религию, которая называется марксизмом-ленинизмом. Это учение называли наукой, но это лишь формальное обоснование.
На самом деле это типичная система верований, которая с точки зрения государственного устройства выполняла ту же самую функцию – объяснить, почему государство важнее общества: потому, что государство строит светлое будущее под названием «коммунизм» и оно лучше знает, что нам следует для этого делать. Граждане – это бойцы фронта или винтики в государственной машине, которые должны постоянно жертвовать во время великой идеи, которая теперь называется не православием, а марксизмом-ленинизмом.
Эта ситуация привычна, но она подразумевает под собой систематический отрыв и возвышение государства над обществом и плохую отзывчивость государственного аппарата на нужды территорий и людей. Сигнал «сверху» идет «вниз» хорошо, а сигнал «снизу» идет к «верхушке» плохо – так было и при царе, и при коммунистах. Если говорить про географическую и экономическую развертку этой модели, то правительство имеет право забирать ресурсы территорий с тем, чтобы консолидировать их под своей рукой и тратить на что-то важное, с точки зрения этого государства. Например, в случае Советского Союза при Сталине средства шли на войну, на политическую и идеологическую экспансию по всему миру, на противостояние Западу, на усиление своих геополитических позиций и так далее. И опять же – государство лучше знает, как их тратить, чем граждане.
Альтернативный путь развития страны – это когда граждане рассматривают государство как ЖЭК, который обслуживает их и обеспечивает населению безопасность, образование, медицинское обслуживание, коммунальные услуги. Эти две модели отношения общества и власти были четко сформулированы двумя государственными лидерами – в 1897-м в ходе первой переписи населения в Российской империи в графе род занятий государь Николай II написал: «хозяин земли русской», а в 2002 году в ходе переписи президент России Владимир Путин в той же графе указал: «оказание услуг населению».
Написать-то он написал, но по факту Владимир Путин тщательно восстанавливает подобную вертикальную модель, где государство важнее гражданина. Государство лучше знает, как обеспечивать стабильность, и как бы действует во имя народа, обеспечивая услуги населению. Но если населению вдруг эти услуги не нравятся и оно хотело бы поменять себе ЖЭК, ему говорят: «Нет, мы будем предоставлять вам такие услуги, которые считаем нужными». Среди этих услуг в последние годы – «подъем страны с колен», сохранение стабильности, отпор «грозящему Западу», сохранение своих цивилизационных сущностей и так далее.
Вертикаль стала самоцелью
В 1990-е годы был кризис прежней модели – гиперцентрализация, которая проявлялась во всем, в том числе в асимметрии географического пространства, где главный бюрократический город Москва был самым богатым и влиятельным. Туда стекались толковые люди со всей страны, там они превращались в бюрократический класс и решали свои задачи. А все остальные российские города находились в подавленном состоянии, потому что государство концентрировалось в Москве.
Постепенно ситуация меняется, города начинают подниматься – сильно изменился Петербург, стремительно развиваются Екатеринбург, Новосибирск, Нижний Новгород и другие крупные региональные центры. С ростом этого процесса номенклатура чувствует, что ей все меньше и меньше подчиняются – у всех регионов свои интересы. Начинается страх перед сепаратизмом и тем, что территории станут слишком самостоятельными. Путин, придя к власти, начинает решать эту проблему, создавая централизованное государство, которое называется «вертикаль», меняет налоговую политику – большинство налогов опять уходит в центр, а территории становятся беднее и послушнее.
Как и в 1990-е годы, когда количество регионов-доноров колебалось в диапазоне от 8 до 15, так и сейчас оно практически не изменилось: сейчас субъектов Федерации – доноров всего 10–12, а все остальные – реципиенты. Например, Ханты-Мансийский автономный округ – Югра благодаря нефтегазовым запасам производит очень много денег. Значительная их часть у него изымается центром, который распоряжается этими деньгами так, как считает нужным. В советское время основные деньги вкладывались в оборонку – страна производила огромное количество танков, но у нее не было средств, чтобы кормить танкистов. Такой спрос предъявляло государство, а спрос на еду, одежду, тетрадки, автомобили для личного пользования систематически оставался неудовлетворенным. И если «проклятый капитализм» страдал периодическими кризисами перепроизводства, то социализм страдал постоянным кризисом недопроизводства того, что нужно было населению.
Сейчас ситуация, конечно же, поменялась, и экономика работает на то, что называется «платежеспособным спросом». Населению нужна еда – она появляется, население хочет и может покупать автомобили – они есть, тогда как сектор госзаказа сузился. Что бы ни говорили, но за последние 20 лет помимо наших желаний произошло снижение сектора государственного влияния и в рыночном пространстве вырос спрос гражданский.
Государственные средства теперь распределяются следующим образом: часть идет на оборонку, часть – на поддержание бюджетной сферы: врачей и учителей. И третья, очень важная статья расхода бюджета – покупка лояльности элит. То есть государство проводит свою политику, ориентируясь не на запросы людей и территорий, а на собственные идеалы, и это с течением времени начинает ощущаться все сильнее.
Мы видим, что бюрократия сегодня прекрасно себя чувствует и на местах, и на федеральном уровне. В каждом городе есть своя «Рублевка», где у мэра и других крупных начальников отстроены особняки в несколько этажей на берегу местной реки в хорошем месте, отгороженные от трудящегося класса высоким забором. И за то, что им живется сейчас резко лучше, чем в советское время, они очень благодарны и активно поддерживают существующую модель. А население постепенно начинает чувствовать себя надутым, хотя первые десять лет – с 2000-го по 2010-й – за счет роста рыночной экономики, ее переориентации на платежеспособный спрос и счастливого роста мировых цен на углеводороды люди стали гораздо больше зарабатывать. Эту эпоху называют «сытыми нулевыми» – по сравнению с «голодными девяностыми» эти годы действительно можно охарактеризовать именно так.
Но в данный период жизни страны ее политическое устройство вступает в ту фазу, когда цели начинают подменять средства. Владимир Путин, наверное, и сам верил в то, что необходимо крепко держать власть, создавать «вертикаль» для того, чтобы с ее помощью улучшать жизнь в стране. В 2000 году, в первом своем обращении к Федеральному собранию, новый президент говорил, что, для того чтобы решить основные проблемы в стране, необходимо укрепить государство. В итоге страна тратит все свои силы и ресурсы на это дело, отбросив первоначальные цели на второй план.
Из этой ситуации есть только два выхода – либо отказываться от этой модели, либо продолжать ее поддерживать, и для власти выбор очевиден – приложить все усилия для того, чтобы сохранить систему. Государство говорит, что оно заботится о людях, но для того, чтобы делать это, ему сначала нужно укрепить свои позиции. Тем оно и занимается все время, а до улучшения условий жизни людей руки все никак не доходят. Такова реальность – своя рубашка всегда ближе к телу, и государство заботится прежде всего о себе, хотя никогда об этом не говорит.
По большому счету, перед Россией сегодня стоят две угрозы. Первая – это замораживание России в «вертикальной» модели, когда есть стабильность, но нет развития, в итоге идет долгосрочный период деградации. Экономика и социалка начинают буксовать, в стране накапливается множество проблем, которые не решаются, а замораживаются до поры до времени. Как говорил русский философ Константин Леонтьев, «Россию надо подморозить, чтобы не воняла». Или вторая угроза – подъем шлюзов, скачок в экономике, но тогда есть риск утраты контроля над страной, риск роста сепаратизма, территории начинают качать права – мол, «что это нам Москва указывает?», растет риск растяжения на локальные интересы.
У нас – два параллельных государства
На нынешнем этапе развития страны главная проблема выражена парадоксом – чем люди богаче, тем им больше надо. Причем не в смысле денег и каких-то материальных благ. В девяностые годы считалось, что с того момента, когда средний доход на душу населения превышает 300 долларов, страны, как правило, становятся демократическими. С тех пор прошло более 10 лет, и выяснилось, что для России этот рубеж составляет 600 долларов, а не 300, как считалось ранее. И это понятно – у России особенная история, да и доллар стал дешевле стоить.
При средней зарплате в 600 долларов люди начинают осознавать, что помимо материального благополучия им важно, например, уважение к ним, их начинает раздражать уровень медицинского обслуживания, пробки на улицах и так далее. Пока у тебя был доход 50–70 долларов в месяц, как в 1980-х годах, у тебя претензий по таким поводам не возникает – в конце концов, у тебя просто нет машины, чтобы сетовать на пробки. Но за 20 лет в Москве в 10 раз выросло количество автомобилей – было 300 тысяч, а сейчас – три миллиона. При этом инфраструктура осталась прежней. Люди стоят в пробках и сатанеют, и идеология здесь ни при чем. Сатанеют и либералы, и коммунисты – кто угодно.
С ростом доходов образуется общество нового качества, с новыми запросами к власти. Но власть эти требования воспринимать пока не готова, она готова воспринимать только требования по деньгам. Ей понятно, если пенсионеры просят прибавки к пенсии, но совершенно непонятно, когда люди начинают требовать, чтобы их мнение учитывалось при принятии ключевых решений и формировании политической линии государства. Поэтому сейчас мы вновь входим в традиционную для России развилку – власть хочет сохранить себя, укрепить вертикаль, а народ – чтобы и с его интересами считались.
В этой ситуации у народа две стратегии – пресловутое «утекай», то есть переезжай «из этой страны», или «обтекай», то есть приспосабливайся к заданным условиям. В этом случае между структурами вертикали выстраивается альтернативная жизнь. Причем это не «кухонная» жизнь, как было в советские времена, а вполне себе материальная. По существу, МВД сегодня занято не столько обеспечением безопасности граждан, сколько обеспечением безопасности власти. ГИБДД на словах занимается регулировкой движения, а на самом деле первейшая задача этой структуры – обеспечить беспрепятственное движение кортежей высокопоставленных лиц.
В этом и проявляется стиль власти – ты нас пропустил, а как ты работаешь дальше – это уже не наше дело, можешь брать взятки и вообще делать, что хочешь. И люди чувствуют такое отношение власти к населению не мозгами, а, как говорится, «пятой точкой» – вот средний россиянин сидит час в пробке и, видя перекрытую из-за «шишки» улицу, начинает злиться. В ментальном плане это выражается весьма простой логикой: я налогоплательщик, все госструктуры живут на мои деньги, но в итоге почему-то обслуживают свои интересы, а не мои.
В итоге люди на уровне практической жизни вынуждены создавать альтернативные механизмы саморегуляции. Например, МВД не охраняет дачный участок от воров, и дачники скидываются на частную охрану. Есть бесплатное образование, мы платим за него налоги, но его недостаточно, поэтому приходится нанимать репетитора или платить взятку, чтобы поступить в вуз. Есть бесплатное медицинское обслуживание, но операции приходится ждать полгода, и это вынуждает нас идти в частную клинику. Этот процесс неосознанно идет на уровне повседневной жизни. В итоге получается двойное налогообложение и двойное государство, одно из которых – реальное, а другое – официальное, которое начинает все больше раздражать своей неэффективностью.
Фото ИТАР-ТАСС