«Русская дискотека» в стиле шансона

В Германии вышел фильм «для тех, кто выжил в 90-е». В эмиграции

Безусловно, здешний интерес к фильму по произведению нашего земляка свидетельствует о постепенном возрождении интереса в ФРГ к нашей культуре. Интереса, так удачно и вовремя – в преддверии Года России в Германии – благословленного сокуровским «Фаустом». Но насколько в действительности «русским» вышел фильм по бестселлеру автора, уже давно чувствующего себя скорее немцем, чем «русаком»? И насколько может быть интересен фильм про нас не немцам, а киноманам с берегов Невы? Предложу читателям свои ответы, а судить, насколько я прав, предоставлю вам. После просмотра кино.

К чести творческого коллектива создателей ленты, как и ее «крестного отца», Каминера, они и не ставили себе целью раскрыть немцам все загадки русской души. Да это и невозможно в рамках ностальгической комедии, повествующей о том, как в начале 1990-х трое русских друзей перебрались в Берлин. Невозможно – в комедии, претендующей не только на внимание зрителей, но и на содержимое их кошельков.

Перед теми, кто придет на «Русскую дискотеку», промелькнут «сценки русского быта в интерьерах Германии»: выпивка с акцентом на водку и баночное пиво, музыка с акцентом на шансон, немного столкновений с вьетнамской мафией, торгующей «палеными» сигаретами, очень много дружбы неразлучной троицы и еще больше ее любви к прекрасному полу. И все это – в исполнении трех «аборигенов»: немцев, специально разучивших «русско-немецкое произношение» по выступлениям самого Каминера, обожающих все русское, в особенности же русскую кухню «с неимоверным количеством сметаны в блюдах».

Может быть, отечественный киноман и пройдет мимо того, что «русаков» в фильме играют не онемеченные россияне, а местные актеры. Но для меня, как и для многих русских, обитающих в ФРГ, это – знаковый факт. Да, с одной стороны, «Русская дискотека» прорвала мощную «турецкую блокаду» – поток фильмов, в основном комедий, сделавших местных турок милее и понятнее коренным немцам. Прорвало – став едва ли ни первым фильмом о повседневной здешней русской жизни. Но, с другой стороны, в отличие от турецких лент свой «взгляд и нечто» на особенности национального быта представили немцам не носители соответствующей ментальности, а их же земляки. Вроде бы мелочь. Но она свидетельствует о том, что мультикультурная Германия сегодня является больше «турецкой», нежели «российской»: если потомки янычар давно и успешно обжили здешнее ТВ и здешний кинематограф, то аналогичные отечественные примеры можно по пальцам пересчитать.

На мой взгляд, как раз в результате того, что для «Дискотеки» по всей Германии не сыскалось крепких актеров-«русаков», наши соотечественники в «кино по Каминеру» больше похожи не на русских людей, а на «осси» – восточных немцев, открывавших для себя в 1990-е годы безграничные горизонты «западногерманской мечты». Поразительно, но немецкий фильм «Гудбай, Ленин», повествующий о том же крушении Стены и надеждах нового поколения, при всем том, что он выстроен исключительно на немецком материале, представляется глубинно более «русским», нежели «почти российская комедия» по Каминеру.

При всем том «Русская дискотека» в ритмах шансона – явление полезное. Так, если «Фауст» Сокурова послужил катализатором возрождения интереса немцев к элитарному российскому кино и высокой русской культуре, то нынешняя премьера пробуждает у «аборигенов» интерес к русским людям как к «парням из нашего города». К парням, которые любят, влюбляются, живут – «почти так же», как и они.

Этот момент нельзя недооценивать. Ведь за минувшее десятилетие в сознании бюргеров сложился карикатурный образ «русского в Германии». Эдакого чудака, то устраивающего попойки с драками на борту авиалайнеров, то скупающего в Бундесе «плевать что, лишь бы самое дорогое», то, напротив, – готового «ради пригоршни евро» на все. «Русская дискотека» – отличное противоядие от подобной карикатурности. Россияне «от Каминера» – не герои, но и не злодеи, какими мы нередко рисуемся жителям Старого Света. Россияне из «Русской дискотеки» – те, с кем европейцы могут дружно жить.

С удовольствием порекомендую «Дискотеку» и петербургским киноманам. В особенности, если авторы дубляжа догадаются озвучить российскую версию так, чтобы главные герои разговаривали… с легким немецким акцентом. Это сохранило бы легкую, вполне доброжелательную пародийность русских образов, заложенную в ленте. И не отторгло бы от нее россиян, привыкших с ревностью относиться к своим «отражениям», которые еще с начала перестройки постоянно предлагают кривые западные «кинозеркала».

Есть и еще одна причина, по которой хотел бы обратить внимание петербуржцев на до сих пор самый кассовый в Германии фильм о россиянах. «Русская дискотека», как и балабановские «Жмурки», – фильм о тех и для тех, «кто выжил в 90-е». Выжил в данном случае в Германии, за пределами РФ. Может статься, зрителям будет интересно сравнить весь ужас и цинизм выживания россиян в родной стране с тонкой лирикой и романтизмом «выживания» россиян, перебравшихся в Германию. Сравнить вовсе не для того, чтобы завидовать «изменникам, покинувшим Россию». А с двуединой целью – понять, почему чужбина подчас милосерднее к пасынкам, чем родина – к сынам. И поучиться у немцев принимать иноземцев: требуя с них по всей строгости законов, но при этом проявляя искренний интерес к их экзотическим национальным чертам.

Антон Шандоров, собкор «НВ» в ФРГ

«Я исследователь, а не творец»

Немецкий прозаик Владимир Каминер рассказал «НВ» о своей писательской философии

Модный писатель, создатель и бессменный диджей «Русской дискотеки» Владимир Каминер считается в Германии самым популярным выходцем из России. В 1990 году он приехал в Восточный Берлин 23-летним юношей, зная по-немецки всего одну фразу: «Как пройти к советскому посольству?» С тех пор Владимир написал более 20 бестселлеров, благодаря которым немцы увидели себя глазами наблюдательного, ироничного и наивно-добродушного русского эмигранта.

– Владимир, вы оказались в Берлине в интереснейшее время – Стена только что рухнула, две Германии объединялись. Какая тогда царила атмосфера?

– Берлин был просто чудо-городом! Одно государство куда-то провалилось, другое еще не возникло, и вот в этот промежуток туда влилось невероятное количество мечтателей, которые придумали для себя этот город. Эйфории, правда, особо не чувствовалось – в обычных людях скорее ощущалась какая-то растерянность: никто ведь не знал, чем все закончится. Народ бросал жилье и убегал на Запад. В опустевшей квартире, которую я занял, даже постельное белье было застелено и паста зубная была выдавлена на щетку. Видимо, предыдущий владелец, герр Паласт, встал утром рано, выдавил пасту и испугался, что, пока он чистит зубы, Берлинскую стену возведут снова.

Меня же тогда мучила идея обогащения – мы с друзьями таскали в дом мебель, сдавали в комиссионку всякий хлам. А однажды закопали в детском саду автомобиль «Форд Скорпион». Приехал друг, купил по дешевке машину, но вскоре выяснилось, что налог на нее был больше, чем стоимость. Потом у нас было 1 мая, в машину попал какой-то факел, и она у нас еще и подгорела. Девать машину было некуда, и мы закопали ее прямо в детском саду. Сейчас на том месте опять детский сад. И когда я прохожу мимо, частенько думаю: «Знают ли дети, какой клад там запрятан?» Когда-нибудь они его разроют и, наверное, дико удивятся.

– Как так получилось, что вы стали писать книги?

– Я с детства люблю рассказывать разные истории. В детском саду это был лучший способ разогнать скуку. Две наши воспитательницы – Татьяна Васильевна и Зинаида Петровна – нами особо не занимались: одна все время ела, а другая читала книги. Вот и приходилось выдумывать истории, чтобы развлечь себя и «соседей по горшку».

Свою так называемую литературную деятельность я тоже начинал не как бумажный писатель, а как рассказчик. Мне приходилось рассказывать истории в разных страшных клубах в Берлине, где половина людей пьяна еще до начала мероприятия. Это очень жестокая школа: максимум ты можешь получить авансом 30 секунд внимания – дальше каждую секунду нужно буквально завоевывать, причем желательно не глупыми шуточками и дешевым кабаре. Дураков там нет. Ты должен цеплять людей историями, на которые они эмоционально откликаются. Каждому писателю я желаю пройти такую школу, потому что, пока он не прочтет свои строчки перед публикой, которая его не обязательно боготворит, он так и не узнает цену своему творчеству…

И вот после одного из таких выступлений ко мне подошла литературный агент и предложила сделать из моих историй целую книгу. Так появился мой первый сборник рассказов «Русская дискотека».

– В общем, стать писателем вы никогда не мечтали…

– Мне кажется, что это вообще признак неполноценности – мечтать стать кем-то, чем ты на самом деле не являешься. Возьмите для примера гусеницу. Разве она мечтает стать бабочкой? Она ею либо станет, либо нет. Когда станет, она этому ничуть не удивится. Поэтому вы не будете спрашивать у бабочки: «Скажите, вы всегда мечтали стать бабочкой?» Для меня это всегда как сигнал о помощи, о том, что человеку плохо, если он хочет кем-то стать. Ведь что такое человек? Сартр однажды дал определение, которое мне очень нравится: человек – это то, что он делает. Это проект. Причем неважно, чем именно он занимается – пишет книги, летает в космос, сочиняет симфонии или стоит за стойкой бара.

– Писатель часто бывает разочарован фильмом по его книге. Понравилась ли вам экранизация «Русской дискотеки»?

– Естественно, книжка лучше. Я не фанат немецкого кино. У нас снимают или очень серьезные фильмы вроде «Бункера», или, наоборот, комедии с очень специфическим юмором, который не понимают за пределами Германии. Но в «Русской дискотеке» этих крайностей не было – получился гимн юности, бесшабашности. Она проявляется в том, что герои постоянно бегают по городу без определенной цели, прыгают в речке, поют песни, чокаются гигантскими пивными кружками. Веселья именно такого рода в моей книге не так уж и много.

– Книга и фильм «Русская дискотека» автобиографичны. Расскажите, кто вас все-таки надоумил уехать из СССР в Германию? И как потом сложилась судьба ваших друзей – Миши и Андрея?

– История нашей эмиграции началась еще в Москве. Я и Миша как-то заскочили к его двоюродному брату, который жил в пустой квартире, где от всей мебели остались один телевизор и видеомагнитофон с двадцатью порнофильмами. Он их крутил сутки напролет. И вот в процессе очередного киносеанса Мишин брат говорит: «Ребята, вы все равно ничего не умеете, езжайте-ка в Германию! Там вам – самое то». Так мы решили поехать в ГДР на поиски приключений.

Вскоре после приезда мы познакомились с Андреем, который приехал в Германию с серьезным намерением – разбогатеть. И в какой-то мере он своей цели добился, открыв магазин. Но вскоре выяснилось, что он выиграл green card, после чего продал свой бизнес и укатил в Штаты. Миша же стал архитектором, сошелся с немецкой девушкой и отказался от всех русских знакомств. Я с ним давно не общался. Но недавно он неожиданно объявился – видимо, кино посмотрел. Он позвонил мне среди ночи и давай ностальгировать: «Эх, какая была жизнь, какие мы были красивые!..» А я ему в ответ: «Миша, окстись, это не мы, это артисты немецкие».

– Уже четырнадцать лет вы проводите в Берлине «русские дискотеки» и часто выезжаете с ними за границу. Где проходили самые необычные вечеринки?

– С «русской дискотекой» мы уже побывали везде – от Сингапура до Америки. Больше всего мне, пожалуй, запомнилось в Белграде. Сербы поначалу на нас косо смотрели, выражали недовольство, а потом на дискотеке чуть потолок головами не пробили. В Сеуле мы еще музыку не успели поставить, как корейцы уже начали танцевать. А вот в Бостоне пришлось прикладывать усилия, чтобы зажечь танцпол. Представьте: университет, маленькое помещение, стоят десять студентов и два профессора. Но мы все же добились от них энергичных танцев, причем один преподаватель даже ботинки снял и стал босиком отплясывать. Не иначе как ботинки пожалел!

– Да уж, какие только не бывают встречи, и все – под русскую музыку! А у вас никогда не было желания пригласить в Германию кого-то из российских звезд?

– Нет уж, спасибо, я же диджей! Организация концертов – не «мой автобус». Правда, однажды мне хватило глупости устроить выступление ныне покойного Егора Летова. Помню, как он подошел ко мне со словами: «Я люблю лошадок. Где можно купить майки с лошадками?» Мне пришлось носиться с ним по городу в поисках сувениров. После этого Летов спрашивал, есть ли у нас запасной выход: он привык, что в России в него кидают бутылками и камнями. Но, слава богу, у нас все обошлось. Правда, потом за мной ходили по пятам какие-то люди и кричали: «Смерть фашистам!»

– Набоков самостоятельно перевел свои англоязычные романы на русский язык. А вы не думали порадовать российского читателя переводами своих книг?

– Нет, потому что для этого надо быть специалистом, иметь особый талант. Вообще, самые лучшие переводчики – это фанаты, которые идентифицируют себя с автором. В России, например, живет сумасшедший переводчик творений Мураками – Дмитрий Коваленин. Не удивлюсь, если он уже перевел то, что Мураками напишет через пять лет. У Пелевина в Германии тоже есть преданный фанат – Андреас Тетнер, стараниями которого пелевинские романы в оригинале проигрывают немецким переводам. С точки зрения Андреаса, его кумир пишет очень мало. И когда он подолгу ничего не выпускает, Андреас начинает нервничать. Он звонит Пелевину, но тот, конечно, не берет трубку. Тогда он шлет ему факсы, мол, надо бы поторопиться.

– Вы как-то сказали, что писатели делятся на две категории – творцы и исследователи. Себя вы относите ко второй группе. В чем же разница между ними?

– Это еще библейская дилемма Каина и Авеля. Как известно, Каин был земледельцем, а Авель – пастухом. Оба принесли жертвы, но Господь отверг жертву агрария, зато принял жертву скотовода. Земледелец страшно обиделся, потому что он вкалывал намного больше пастуха.

По своей сути аграрий – это творец, который ставит себя на место Бога, считая, что мир устроен неправильно. В нем полно ненужных вещей – не надо никаких бабочек и цветочков, а нужны только правильные сорта пшеницы и квадратные поля. Что же касается пастуха, то он лишь бегает за животными и исследует окружающий мир, принимая его таким, какой он есть.

Поверьте: быть пастухом очень непросто. Ведь чтобы осознать красоту мира, надо от многого отказаться и стать абсолютно прозрачным. Андрей Битов писал о художнике-пейзажисте, у которого на картинах все время присутствует темное пятно: то в правом углу, то в левом. На вопрос: «Что это такое?» живописец отвечал: «Это нос, который видит художник, рисующий картину». В действительности этот нос просто гигантский, и многие люди проводят всю свою жизнь в диалоге со своим носом, искренне полагая, что находятся в диалоге с миром.

Беседовали Михаил Тюркин и Мария Казак