Такая разная независимость...
В дни празднования юбилея суверенитета Латвии бывшие и действующий главы государствадали «Невскому времени» эксклюзивные интервью
В Латвии торжества по случаю юбилея – 95-летия независимости республики – растянулись на две недели. Но самые главные мероприятия прошли, разумеется, вчера, потому что именно 18 ноября 1918 года был подписан главный для страны документ – «Акт о независимости». Собравшись возле рижского памятника Свободы, граждане (впрочем, и неграждане тоже) совместно пели государственный гимн «Боже, храни Латвию!», поздравляли друг друга, произносили речи, просто обменивались воспоминаниями о том, что было, и мнениями о том, чего в ближайшем будущем не миновать. Никто и ничто не было забыто. Кроме, наверное, того факта, что первой державой, ровно через четыре дня после подписания латвийского акта официально признавшей независимость вновь образованного государства, стала как раз Россия. Обидно, конечно… Ну да ладно. Будем надеяться, когда-нибудь вспомнят. В конце концов, история, сортируя события и факты, для каждого находит достойное место…
А пока корреспондент «НВ» встретился с президентами Латвии – бывшими и нынешним – и попросил рассказать о том, что они пережили и перечувствовали за эти годы.
Гунтис Улманис, президент Латвии с 1993 по 1999 год
«Оставаться в прошлом не стоит»
Во-первых, в Латвии под прошлой «буржуазностью» мы понимаем в основном хорошее, в отличие от учебников, по которым учились. Во-вторых, мне сложно ответить на этот вопрос, потому что те, кто жил в Латвии до 1940 года, мало рассказывали о том времени. Даже дома. Потому что везде были уши. В 1959 году я встретился с бывшим министром иностранных дел свободной Латвии Вильгельмом Мунтерсом. Он тоже, как и все мои родственники, был в сибирской ссылке. Он мне и рассказал, что в ЧК было принято решение о ликвидации всех родственников Улманиса, до последнего…
Советская власть для нас была оккупационной, и от неё надо было избавляться. Да, был дешёвый транспорт, дешёвые квартиры, электричество за 2 рубля в месяц. Но всё это было экономически не обосновано, и плакать по этому прошлому не стоит. Да, остался памятник латышским стрелкам. Пусть они стоят. Мы их осуждаем, они принесли много вреда, но они верили тем, кому служили.
Если посмотреть объективно на прошлое, то не всё было в нём плохо. Если мы сейчас с вами пойдём по парку, то там можем встретить людей, которые сидят на лавочках и играют в шахматы или домино, как и 50 лет назад. Они до сих пор ментально живут в прошлом. Но разве я имею право сказать им: «Эй, что вы делаете? Прошлая жизнь была дерьмо. Давайте жить по-новому». Политики должны доказывать, что сегодня мы будем жить намного лучше, чем вчера, а не убеждать, что вчера всё было плохо.
Я, например, работал директором комбината бытового обслуживания в Рижском районе. Всё начиналось постепенно, сначала это казалось каким-то увлечением. Потом события развивались более активно. Появился ОМОН, люди начали строить первые баррикады, им помогали материалами, укрепляли бетоном. Я бывал и на митингах, принимал участие в акции «Балтийский путь», когда люди выстроились в цепочку, взявшись за руки, от Таллина до Вильнюса. Радость была общая. Но демонстрации демонстрациями, а 25-го мне нужно было платить людям зарплату. Если все уйдут на митинг, то откуда мне взять деньги на неё? Приходилось искать компромиссные варианты. И, надо сказать, среднее звено – как на заводах, так и в сельском хозяйстве – смогло организовать работу так, чтобы большинство людей не ходили на митинги, они работали – кто в цехе, кто в кабинете.
Что у нас сегодня? Однозначного ответа нет. Каждая небольшая страна может найти свои особенности, которые помогут ей сохраниться. В Латвии это культура, система образования, патриотизм, даже в какой-то степени наш национализм, в хорошем смысле этого слова. Я не думаю, что должны быть опасения, что Латвия растворится. Хотя сегодня уже много земли у нас выкуплено иностранцами, в том числе и русскими бизнесменами. Известно, как россияне любят Латвию. Но, видите ли, одна лишь собственность не определяет самостоятельности. В том, что мы можем потерять самостоятельность в еврозоне, виноваты будут не русские, немцы, англичане или французы, которые скупают у нас недвижимость, а мы сами…
досье «нв»
Гунтас Улманис – внучатый племянник первого премьер-министра, «отца нации» Карлиса Улманиса, был выслан в Сибирь в 1941 году и получил разрешение вернуться в Ригу в 1948-м. Закончил Латвийский университет, работал в рижском исполкоме, а затем – директором комбината бытовых услуг Рижского района. Вступил в КПСС в 1966 году, вышел из партии в 1989-м. Через 4 года вошёл в состав сейма от Крестьянского союза Латвии. В 1993 году избран первым после восстановления независимости президентом Латвии. Переизбран на второй срок в 1996-м. Ввёл мораторий на смертную казнь, инициировал 12 законов.
После окончания второй каденции ушёл из большой политики, стал председателем исполнительного комитета по проведению в Риге чемпионата мира по хоккею и возобновил политическую деятельность в 2010-м, когда был избран депутатом сейма от блока «За лучшую Латвию».
Вайра Вике-Фрайберга, президент Латвии с 1999 по 2007 год
«Мы начинали на развалинах империи»
Мои родители росли в независимом государстве и были страшно разочарованы, когда, прибыв в Германию как беженцы, оказались перед выбором: или жить в советской империи, или лишиться своей родины. Они предпочли свободу...
А уже конец 1980-х годов – это было время первых предчувствий приближающейся свободы. Мы, жившие в эмиграции, проводили много времени в разного рода акциях и были невероятно счастливы, когда осуществилась мечта о свободной Латвии. Я помню, что моя маленькая дочка всё время говорила: «Мамочка, как замечательно, нам уже не придётся выходить на демонстрации, когда на улице 35-градусный мороз и ледяной ветер!» Мой сын решил поехать в Латвию и помочь в издании газеты Народного фронта «Атмода» («Пробуждение») на английском языке.
А потом мы увидели: с одной стороны, жизнь вернулась в нормальное русло, мы могли заново возродить своё государство, но мы начали на развалинах бывшей империи. Всем странам, которые находились за «железным занавесом», была присуща явно выраженная серость. Я помню моё первое посещение Риги в 1969 году. Это был бесцветный город. Инфраструктура была далека от модернизации, она досталась нам в наследство ещё со времени первого независимого латвийского государства. И психологическое наследие – результат подчинения чужой воле – многим давало повод указывать, что в их ошибках виноваты другие, те, кто правил раньше. И разумеется, проявилась социальная цена перехода с коммунистической системы коллективизма и коллективного сельского хозяйства на хозяйствование людей, которые ходатайствуют о возвращении им их маленьких частных хозяйств, которые были очень рентабельными в конце 1930-х годов. Были необходимы очень серьёзные преобразования во всём. И тут часть людей обнаружила, что перестройка даётся им очень даже нелегко…
Перед нами стоят серьёзные вызовы, но мне кажется, что в глобализированной среде сотрудничество между различными народами становится существенной силой, которая может быть эффективным инструментом в области обороны и экономики.
Условия коммуникации могут претерпеть драматические изменения, но я не считаю, что весь мир станет полностью унифицированным, потому что даже при поддержании взаимных связей на самом лучшем уровне заметно, что всегда видны местные особенности и различия между людьми, которые будут испытывать желание проявить и показать их другим. Меня не беспокоит меняющийся мир, если у людей имеется выбор.
досье «нв»
Вайра Вике-Фрайберга родилась в Латвии, но в 1944-м её семья бежала от советских войск в Германию. Затем был переезд в Канаду, где будущий президент получила докторскую степень в области экспериментальной психологии в Университете Макгилла. В 1997 году Вике-Фрайберга переехала в Ригу и была назначена директором Института Латвии, отвечающего за формирование образа страны в мире. В 1999 году латвийский сейм избрал её президентом Латвийской Республики. Во второй раз стала главой государства в 2003 году. В настоящее время является спецпосланником Генерального секретаря ООН, вице-председателем группы экспертов по долгосрочному будущему Европейского союза.
Валдис Затлерс, президент Латвии с 2007 по 2011 год
«Мы сделали намного больше, чем мечтали»
Мои бабушки, даже прабабушки прожили свою жизнь так, как будто ничего не случилось и не было никакой оккупации. Но было и то, чего стоило опасаться, – репрессии коснулись каждой латвийской семьи в той или иной степени. О том, каких масштабов они достигали, нам, детям, никто не рассказывал – скрывали. Может, потому, что были опасения, что они повторятся? Но у нас дома были книги досоветского периода, монеты и марки латвийского государства. Когда я был школьником, мы называли улицы Риги так, как они назывались ещё в свободной Латвии, а не так, как их переименовала советская власть.
У меня был выбор: или участвовать в восстановлении независимости Латвии, или эмигрировать. Я выбрал тот путь, который дал мне возможность оставаться на родине, был членом и Народного фронта, и первой Думы.
Сразу после восстановления независимости было большое желание убрать всё, что считалось советским. И колхозы, и памятники – всё, всё убрать, и чем быстрее, тем лучше. Но… Но как быть с тем, что в то время люди работали, любили, у них рождались дети, были какие-то личные успехи в жизни?
Сейчас можно сказать, что единственное, что пока сохраняется, – это жизненный опыт старшего поколения, которое сегодня на пенсии, и моего поколения, которое свои лучшие годы отдало восстановлению независимости. Но когда-нибудь это всё закончится, и поколения, которые жили под советской оккупацией, уйдут…
Меня часто спрашивают: «Достигли ли мы того, что хотели?» Надо признать, что у нас в обществе есть люди, которые говорят, что раньше было лучше. Но если честно посмотреть друг другу в глаза и вспомнить те вечера, когда мы, собираясь у друзей и родственников, мечтали о том, какой Латвия станет через 20 лет, то станет понятно, что сбылось намного больше того, о чём мы мечтали.
Конечно, в современном мире сохранить независимость очень легко, мир стал более демократичным в сравнении с тем, каким он был, например, 50 лет назад. Так кто может повлиять на нашу независимость в таком случае? Мы уверены, что наша независимость не просто навсегда, она – на веки веков.
досье «нв»
Валдис Затлерс по профессии врач-травматолог-ортопед. С 1979 года работал во Второй рижской больнице. В 1986 году принимал участие в работах по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, а два года спустя стал членом думы Народного фронта Латвии. Является подписантом манифеста Народной партии.
Став президентом, Затлерс призвал сейм принять поправки к конституции о возможности роспуска сейма народом, что и было сделано. В 2011 году Затлерс инициировал референдум о роспуске парламента.
В 2011 году баллотировался на второй срок, но проиграл Андрису Берзиньшу. На следующий день после вступления в должность нового главы государства созвал пресс-конференцию, где сообщил о создании Партии реформ Затлерса.
Андрис Берзиньш, президент Латвии с 2011 года
«Сегодня у нас каждый человек свободный»
Мои родители рассказывали немного. В предвоенной Латвии у них было 50 гектаров земли, полтора десятка коров и лошадей. Во время уборки урожая они могли позволить себе нанимать работников. С приходом советской власти наша семья оказалась в списке так называемых переселенцев, нас должны были выслать в Сибирь. К счастью, этого не случилось. Мы, дети, заболели, и каким-то чудом всю семью оставили в Латвии. Правда, мы остались без дома и имущества. Как жили? Как-то удалось выжить…
Я не хочу говорить громких слов о независимости. И у меня никогда не было и не будет чувства опасения, что рядом есть такой сосед, как Россия. Понимаете, есть два варианта: искать врагов и бояться их или самому быть сильным. Я предпочитаю второй вариант. Кто сильнее, тот более свободен. Думаю, что Латвия достаточно сильна для того, чтобы быть уверенной в себе и идти вперёд.
Мы многое сохранили из прошлого. Например, культуру, образование. В Латвии после войны многие учебники были ещё старые, довоенные, на латышском языке. Это хоть немного, но сохранило нашу историю. Сегодня жизнь сама меняет многое в обществе, компьютеры, интернет дают больше возможностей для информации и контактов. Наверное, что-то мы зря забыли, как, например, профессиональное образование, оно было хорошей базой для производства.
Если иметь в виду памятники, то памятники Ленину убрали везде. Остались те, которые отразили время, культуру, достижения. Убирать их, по-моему, то же самое, что сжигать книги. Вот, скажем, остался памятник латышским стрелкам. То, что они были активны во время революции в России, хорошо или плохо? Как это измерить? В чём?..
После того как Латвия стала независимой, люди стали уезжать – кто в Россию, кто в Европу. Недавно я читал в одном немецком еженедельнике, что в мире почти полтора из 7 миллиардов людей находятся в постоянной миграции. Это очень серьёзный феномен. С одной стороны, хотелось бы, чтобы люди жили в своей стране, а с другой – нельзя их привязывать к одному месту проживания.
Всё-таки я оптимист. Я вижу, что мир всё больше сближается во всех отношениях и всё больше растёт понимание, что надо искать пути для сближения, а не уничтожать других…
досье «нв»
Андрис Берзиньш во времена СССР работал директором предприятия «Электрон». В 1998 году стал заместителем министра бытовых услуг Латвийской ССР. Состоял в КПСС, возглавлял Совет народных депутатов и исполком Валмиерского района.
В 1990-м избран в Верховный совет Латвии, работал во фракции Народного фронта Латвии. После восстановления независимости начал актино заниматься бизнесом, стал миллионером.
Затем, объявив, что уходит на пенсию, вновь вернулся в политику и в 2010 году был избран депутатом латвийского сейма.
Участвуя в президентских выборах 2011 года, одержал победу над Валдисом Затлерсом во втором туре. Официально вступил в должность 8 июля 2011 года.
Редакция «НВ» благодарит авиакомпанию Air Baltic и отель Islande за содействие в подготовке данного материала
Александр Морозов, Рига – Петербург. Фото ИТАР-ТАСС