Общество
ЧУЖИЕ СРЕДИ СВОИХ
09 ноября
ЗДЕСЬ ВСЕ БЫВШИЕ: УЧИТЕЛЯ, ИНЖЕНЕРЫ, МЕДСЕСТРЫ, АРТИСТЫ
Она стояла у стены и плакала, прислонившись лбом к холодному камню. Прохожие, мельком взглянув, отворачивались: мало ли, почему плачет старушка - ее проблемы.
Бежим к метро в пикет милиции.
- Извините, там, на улице, женщине стало плохо!
Милиционер равнодушно скользнул по нас взглядом:
- Ах, так вы про эту бабушку? Да, мне сегодня уже докладывали. Ну ладно, пойду, что ли, вызову "скорую". А вы идите пока подежурьте рядом с ней, дождитесь санитаров.
Минут двадцать мы пытались хоть что-то понять из ее невнятных причитаний. Как зовут - не говорит. Где находится ее квартира, судя по всему, помнит. Живет вроде бы одна. Вышла на улицу, чтобы что-нибудь купить, - голодная... Как она каждый день поднимается на свой четвертый этаж без лифта - вообще загадка. "Что с вами случилось?" - "Одна я, совсем одна. Потому и плачу. Ой, хорошие вы мои девочки! Дай вам Бог!" - улыбается старческими глазами и хочет перекрестить.
Наконец-то приезжает "скорая помощь".
- Все ясно, старческая деменция, - авторитетно говорит врач. - Возраст, понятное дело.
- И что теперь? - спрашиваем.
- А что теперь? Приведем домой, уложим. Вот и все. А вы идите, девушки, домой, вы свое дело сделали.
Нам почему-то так не показалось, договорились на следующий день прийти сюда снова - проведать бабушку. "И на что она вам сдалась! - удивлялись знакомые. - Придумали тоже, тимуровцы". И снова двор-колодец, старый дом, внутри пахнет кошками. У входа в подъезд мы опять обнаружили старушку. Выясняется, что живет она в коммуналке. Дверь открывает встрепанная женщина, как оказалось, невестка нашей бабушки: "Ах ты, гадина! Лучше бы не появлялась больше! Чтоб тебе сдохнуть!" Затем внимание особы переключается на нас: "А вам что здесь нужно?" Далее следует рассказ о том, как ей, бедной женщине, тяжело, как ее вконец достала "эта старуха" - бродит черт-те где, грязь в квартире разводит. И рада бы сплавить ее куда-нибудь в интернат или психушку, но не берут.
Итак, что же делать в этой ситуации? Что можно сделать?
ШАГ ПЕРВЫЙ: РАЙОННЫЙ ОТДЕЛ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ НАСЕЛЕНИЯ
Как известно, сюда ведут все дороги пенсионера. Социальные работники на журналистский звонок отреагировали спокойно и по-деловому: "Вышлем комиссию, разберемся. Главное, чтобы дверь открыли. Бывают случаи, когда нужно приводить участкового, чтобы попасть в квартиру". Комиссия, состоящая из юриста, психолога и социального работника, должна посетить "подозрительную" семью, выяснить условия жизни и материальное положение домочадцев.
Результаты этого небольшого расследования не заставили себя долго ждать: наша старушка (назовем ее Натальей Петровной) 1922 года рождения, как сказано в составленном комиссией акте, проживает в коммунальной квартире вместе с внучкой-студенткой, получает пенсию в размере 1275 рублей, которую добровольно отдает невестке. Летом погиб сын Натальи Петровны. Самой ее в это время не было дома, потом через полтора месяца ее принесли на носилках из Покровской больницы, месяц она не вставала с постели. По словам невестки, старушка часто не ночует дома, может потерять сознание прямо на улице, почти не слышит и плохо помнит то, что с ней произошло. Ехать в больницу или интернат отказывается, социальный работник ее не обслуживает. По заключению комиссии Наталью Петровну необходимо обеспечить денежной, материальной и вещевой помощью, а также талонами на горячее питание.
Однако, скорее всего, она этого не получит.
ШАГ ВТОРОЙ: ЦЕНТР ОБСЛУЖИВАНИЯ НА ДОМУ
По российскому законодательству государственная социальная помощь полагается лишь тем людям, размер среднедушевого дохода которых ниже прожиточного минимума (для пенсионеров на сегодняшний день это 1119,1 рубля). Наша старушка получает 1275 рублей. На фоне прочих пенсионеров Наталья Петровна живет как в раю: есть квартира, родственники, хорошая пенсия. Если кому-то ее доход покажется не таким уж большим, советую сравнить: минимальная пенсия, исходя из которой рассчитывается размер социальных выплат, сейчас составляет 185,32 рубля, минимальный размер выплаты - 660 рублей. В Василеостровском районе, где живет Наталья Петровна, 57 452 пенсионера, из них нуждаются в уходе 8142 человека, у большинства пенсия намного ниже 1300 рублей. Кроме того, существует отделение срочной социальной помощи, но оно может оказать только разовую поддержку в сложной ситуации.
Как считает медицинский психолог Центра социального обслуживания на дому Василеостровского района, часто в нелегкой жизни пенсионеров виновато не государство, а их собственные родственники. Тем более что по Конституции и Семейному кодексу РФ трудоспособные дети старше 18 лет обязаны заботиться о нетрудоспособных родителях. В Уголовном кодексе есть даже статья, карающая злостное уклонение от уплаты средств на содержание таких родителей. Вопрос в том, какая мать и какой отец подадут в суд на своих детей? Скорее, во всех тяготах жизни обвинят государство.
По словам социальных работников, в последнее время им очень часто приходится сталкиваться со случаями полнейшего равнодушия детей к судьбе родителей. Достаточно наугад взять несколько первых попавшихся заявлений на получение материальной помощи. Вот пожилая больная мать, нуждающаяся в лекарствах, в квартире прописаны родственники, но фактически она живет одна. Вот еще одна "семья": старушка, муж-инвалид парализован, с дочерью ведут раздельное хозяйство. Или: помощи просит тяжелобольная женщина, сын прописан в ее квартире, но живет с семьей в другом районе и матери не помогает. Социальный работник не видел его ни разу за все время обслуживания.
ШАГ ТРЕТИЙ: ИНТЕРНАТ
Органы социальной защиты могут помочь пожилому человеку устроиться в дом-интернат, но это тоже не так-то просто. У нас есть социальные дома, организованные по типу отдельных квартир, только для одиноких людей, которые могут себя обслуживать. Для ветеранов и инвалидов войны существуют, соответственно, дома ветеранов. Еще есть гериатрические отделения в психоневрологических интернатах - для психически неполноценных стариков. Вот и весь, собственно, "ассортимент".
Итак, психоневрологический интернат. ПНИ № 10 на улице Коллонтай, 36. Опять же взят нами для примера: самое обычное, ничуть не образцово-показательное гериатрическое отделение, где доживают свой век старики и старушки. Вернее, отделений два: одно женское, другое смешанное, на 170 коек каждое. Более 300 человек полностью лежачие. Условия жизни, мягко говоря, не домашние: палата на 5 - 8 человек, иногда сдвоенная - на 16. Голые обшарпанные стены, больничный дух. В коридорах лежат трубы и батареи - больных выселять некуда, поэтому ремонт приходится проводить прямо при них. И все же многим из обитателей "десятки" здесь живется лучше, чем в семье. У родственников не всегда есть возможность обеспечить старику должный уход, и, кстати сказать, не все знают, как это нужно делать. А "коммерческая" сиделка - дорогое удовольствие: около 100 рублей в день. В интернате же стариков накормят (за качеством питания тут очень строго следят), вымоют, подлечат.
Работа персонала тяжелая до невозможности и до неприличия низко оплачиваемая. В среднем сотрудник интерната получает 1000 - 1500 рублей, и это еще неплохо. К примеру, оклад санитарки 560 - 656 рублей. Молодые здесь оставаться не хотят, а пенсионерам работать невыгодно. Директор интерната в отчаянии: вместо 250 санитарок, как это полагается, работают всего 50. Трудятся за двоих-троих, иногда в течение суток в отделении может оказаться одна санитарка. Потому приходится принимать на работу даже тех, кого уже никто никуда не берет, например алкоголиков. Долго они здесь, правда, тоже не задерживаются.
- Я больше не чувствую себя самостоятельным в принятии решений, - говорит директор интерната Вячеслав Горденчук. - Чтобы хоть что-то изменить, требуется столько времени, что эти меры теряют свой смысл. Бюрократическая машина очень неповоротливая.
- Что вам мешает прежде всего?
- Отсутствие нормального финансирования, во-первых. Нехватка кадров, во-вторых. А ко всему прочему еще и это государственное нововведение, в соответствии с которым теперь не интернат определяет поставщика товаров, а его выбирают по итогам тендера. Поставщик управляет ценами, и получается, что я растранжириваю государственные средства, кому это нужно? Раньше между поставщиками была конкуренция, мы могли выбирать, с кем нам работать удобнее. Сейчас приходится брать что дают.
Проходим по палатам. Медицинский брат Кирилл Кишко, сопровождает меня, как Вергилий, по кругам стариковского ада: "Это Валя, бывший директор школы, а это Таня, она у нас инженер. Помнишь меня, Таня? Как меня зовут?" - "Папа", - шевелит губами женщина. На койках - человеческие оболочки. Здесь все бывшие: инженеры, учителя, медсестры, артисты. Профессия, семья, социальный статус - все в прошлом. Кстати говоря, наличие (или отсутствие) алкогольной зависимости - тоже. Это к тому, что алкоголиков якобы в интернат не берут. "Да, у нас, конечно, не очень уютно, - вздыхает Кирилл Алексеевич. - Но все же не так уж плохо. И запаха вроде бы не чувствуется, правда?"
Некоторые живут в интернате подолгу - 10 - 15 лет, ежегодно из интерната после реабилитации выписывают несколько человек - к родственникам или на самостоятельное проживание. Говорят, все зависит от того, насколько человек еще в здравом уме: чем здоровее он психически, тем тяжелее ему ощущать себя брошенным семьей. И тем быстрее он уходит из жизни. "Больные поступают к нам доживать. В больницах их подолгу не держат - им там не нужна большая смертность, и поэтому отправляют к нам", - считает Галина Панасенко, заведующая гериатрическим отделением "десятки".
Сотрудники интерната уже наслушались историй о том, как "сердобольные" соседки обманывают одиноких стариков: вызываются помочь по хозяйству и затем распоряжаются их пенсией по своему усмотрению. Нередки случаи, когда, избавившись от опостылевшего члена семьи, родные различными окольными путями оформляют на себя и продают его жилье (хотя по закону квартира или комната должны переходить государству или оставаться в собственности больного). А бывает, что дети пенсионера продолжают тиранить его даже после того, как он попал в интернат. Сколько раз сотрудники ПНИ видели такую картину: сын-алкоголик жадно пожирает скромную порцию своей мамы, а та со слезами жалости смотрит на него и умоляет санитаров: "Оставьте вы моего сыночка, он же голодный!"
Близится время свидания с родственниками. В коридоре своих близких уже дожидаются старики. "Думаете, всех придет кто-то навестить? - шепотом говорит медбрат. - От силы половину".
P. S. Недавно мы снова видели нашу старушку на улице: она стояла у булочной и просила милостыню.
- Одна живете, бабушка?
- Одна, совсем одна.
- А невестка ваша?
- Невестка моя - золотой человек...
достоверно
Как сообщает городской комитет по социальной защите, всего в Петербурге 1 млн 251089 пенсионеров, треть населения - люди старше 60 лет, большинство пенсионеров - люди от 70 до 80 лет, 69,5% пенсионеров - женщины. На 25.06.2001 в петербургских органах социальной защиты получали пенсию 1 млн 249 007 человек. Средний размер пенсии с учетом всех надбавок и компенсации составил 1283,9 рубля. Мария Насонкина
Она стояла у стены и плакала, прислонившись лбом к холодному камню. Прохожие, мельком взглянув, отворачивались: мало ли, почему плачет старушка - ее проблемы.
Бежим к метро в пикет милиции.
- Извините, там, на улице, женщине стало плохо!
Милиционер равнодушно скользнул по нас взглядом:
- Ах, так вы про эту бабушку? Да, мне сегодня уже докладывали. Ну ладно, пойду, что ли, вызову "скорую". А вы идите пока подежурьте рядом с ней, дождитесь санитаров.
Минут двадцать мы пытались хоть что-то понять из ее невнятных причитаний. Как зовут - не говорит. Где находится ее квартира, судя по всему, помнит. Живет вроде бы одна. Вышла на улицу, чтобы что-нибудь купить, - голодная... Как она каждый день поднимается на свой четвертый этаж без лифта - вообще загадка. "Что с вами случилось?" - "Одна я, совсем одна. Потому и плачу. Ой, хорошие вы мои девочки! Дай вам Бог!" - улыбается старческими глазами и хочет перекрестить.
Наконец-то приезжает "скорая помощь".
- Все ясно, старческая деменция, - авторитетно говорит врач. - Возраст, понятное дело.
- И что теперь? - спрашиваем.
- А что теперь? Приведем домой, уложим. Вот и все. А вы идите, девушки, домой, вы свое дело сделали.
Нам почему-то так не показалось, договорились на следующий день прийти сюда снова - проведать бабушку. "И на что она вам сдалась! - удивлялись знакомые. - Придумали тоже, тимуровцы". И снова двор-колодец, старый дом, внутри пахнет кошками. У входа в подъезд мы опять обнаружили старушку. Выясняется, что живет она в коммуналке. Дверь открывает встрепанная женщина, как оказалось, невестка нашей бабушки: "Ах ты, гадина! Лучше бы не появлялась больше! Чтоб тебе сдохнуть!" Затем внимание особы переключается на нас: "А вам что здесь нужно?" Далее следует рассказ о том, как ей, бедной женщине, тяжело, как ее вконец достала "эта старуха" - бродит черт-те где, грязь в квартире разводит. И рада бы сплавить ее куда-нибудь в интернат или психушку, но не берут.
Итак, что же делать в этой ситуации? Что можно сделать?
ШАГ ПЕРВЫЙ: РАЙОННЫЙ ОТДЕЛ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ НАСЕЛЕНИЯ
Как известно, сюда ведут все дороги пенсионера. Социальные работники на журналистский звонок отреагировали спокойно и по-деловому: "Вышлем комиссию, разберемся. Главное, чтобы дверь открыли. Бывают случаи, когда нужно приводить участкового, чтобы попасть в квартиру". Комиссия, состоящая из юриста, психолога и социального работника, должна посетить "подозрительную" семью, выяснить условия жизни и материальное положение домочадцев.
Результаты этого небольшого расследования не заставили себя долго ждать: наша старушка (назовем ее Натальей Петровной) 1922 года рождения, как сказано в составленном комиссией акте, проживает в коммунальной квартире вместе с внучкой-студенткой, получает пенсию в размере 1275 рублей, которую добровольно отдает невестке. Летом погиб сын Натальи Петровны. Самой ее в это время не было дома, потом через полтора месяца ее принесли на носилках из Покровской больницы, месяц она не вставала с постели. По словам невестки, старушка часто не ночует дома, может потерять сознание прямо на улице, почти не слышит и плохо помнит то, что с ней произошло. Ехать в больницу или интернат отказывается, социальный работник ее не обслуживает. По заключению комиссии Наталью Петровну необходимо обеспечить денежной, материальной и вещевой помощью, а также талонами на горячее питание.
Однако, скорее всего, она этого не получит.
ШАГ ВТОРОЙ: ЦЕНТР ОБСЛУЖИВАНИЯ НА ДОМУ
По российскому законодательству государственная социальная помощь полагается лишь тем людям, размер среднедушевого дохода которых ниже прожиточного минимума (для пенсионеров на сегодняшний день это 1119,1 рубля). Наша старушка получает 1275 рублей. На фоне прочих пенсионеров Наталья Петровна живет как в раю: есть квартира, родственники, хорошая пенсия. Если кому-то ее доход покажется не таким уж большим, советую сравнить: минимальная пенсия, исходя из которой рассчитывается размер социальных выплат, сейчас составляет 185,32 рубля, минимальный размер выплаты - 660 рублей. В Василеостровском районе, где живет Наталья Петровна, 57 452 пенсионера, из них нуждаются в уходе 8142 человека, у большинства пенсия намного ниже 1300 рублей. Кроме того, существует отделение срочной социальной помощи, но оно может оказать только разовую поддержку в сложной ситуации.
Как считает медицинский психолог Центра социального обслуживания на дому Василеостровского района, часто в нелегкой жизни пенсионеров виновато не государство, а их собственные родственники. Тем более что по Конституции и Семейному кодексу РФ трудоспособные дети старше 18 лет обязаны заботиться о нетрудоспособных родителях. В Уголовном кодексе есть даже статья, карающая злостное уклонение от уплаты средств на содержание таких родителей. Вопрос в том, какая мать и какой отец подадут в суд на своих детей? Скорее, во всех тяготах жизни обвинят государство.
По словам социальных работников, в последнее время им очень часто приходится сталкиваться со случаями полнейшего равнодушия детей к судьбе родителей. Достаточно наугад взять несколько первых попавшихся заявлений на получение материальной помощи. Вот пожилая больная мать, нуждающаяся в лекарствах, в квартире прописаны родственники, но фактически она живет одна. Вот еще одна "семья": старушка, муж-инвалид парализован, с дочерью ведут раздельное хозяйство. Или: помощи просит тяжелобольная женщина, сын прописан в ее квартире, но живет с семьей в другом районе и матери не помогает. Социальный работник не видел его ни разу за все время обслуживания.
ШАГ ТРЕТИЙ: ИНТЕРНАТ
Органы социальной защиты могут помочь пожилому человеку устроиться в дом-интернат, но это тоже не так-то просто. У нас есть социальные дома, организованные по типу отдельных квартир, только для одиноких людей, которые могут себя обслуживать. Для ветеранов и инвалидов войны существуют, соответственно, дома ветеранов. Еще есть гериатрические отделения в психоневрологических интернатах - для психически неполноценных стариков. Вот и весь, собственно, "ассортимент".
Итак, психоневрологический интернат. ПНИ № 10 на улице Коллонтай, 36. Опять же взят нами для примера: самое обычное, ничуть не образцово-показательное гериатрическое отделение, где доживают свой век старики и старушки. Вернее, отделений два: одно женское, другое смешанное, на 170 коек каждое. Более 300 человек полностью лежачие. Условия жизни, мягко говоря, не домашние: палата на 5 - 8 человек, иногда сдвоенная - на 16. Голые обшарпанные стены, больничный дух. В коридорах лежат трубы и батареи - больных выселять некуда, поэтому ремонт приходится проводить прямо при них. И все же многим из обитателей "десятки" здесь живется лучше, чем в семье. У родственников не всегда есть возможность обеспечить старику должный уход, и, кстати сказать, не все знают, как это нужно делать. А "коммерческая" сиделка - дорогое удовольствие: около 100 рублей в день. В интернате же стариков накормят (за качеством питания тут очень строго следят), вымоют, подлечат.
Работа персонала тяжелая до невозможности и до неприличия низко оплачиваемая. В среднем сотрудник интерната получает 1000 - 1500 рублей, и это еще неплохо. К примеру, оклад санитарки 560 - 656 рублей. Молодые здесь оставаться не хотят, а пенсионерам работать невыгодно. Директор интерната в отчаянии: вместо 250 санитарок, как это полагается, работают всего 50. Трудятся за двоих-троих, иногда в течение суток в отделении может оказаться одна санитарка. Потому приходится принимать на работу даже тех, кого уже никто никуда не берет, например алкоголиков. Долго они здесь, правда, тоже не задерживаются.
- Я больше не чувствую себя самостоятельным в принятии решений, - говорит директор интерната Вячеслав Горденчук. - Чтобы хоть что-то изменить, требуется столько времени, что эти меры теряют свой смысл. Бюрократическая машина очень неповоротливая.
- Что вам мешает прежде всего?
- Отсутствие нормального финансирования, во-первых. Нехватка кадров, во-вторых. А ко всему прочему еще и это государственное нововведение, в соответствии с которым теперь не интернат определяет поставщика товаров, а его выбирают по итогам тендера. Поставщик управляет ценами, и получается, что я растранжириваю государственные средства, кому это нужно? Раньше между поставщиками была конкуренция, мы могли выбирать, с кем нам работать удобнее. Сейчас приходится брать что дают.
Проходим по палатам. Медицинский брат Кирилл Кишко, сопровождает меня, как Вергилий, по кругам стариковского ада: "Это Валя, бывший директор школы, а это Таня, она у нас инженер. Помнишь меня, Таня? Как меня зовут?" - "Папа", - шевелит губами женщина. На койках - человеческие оболочки. Здесь все бывшие: инженеры, учителя, медсестры, артисты. Профессия, семья, социальный статус - все в прошлом. Кстати говоря, наличие (или отсутствие) алкогольной зависимости - тоже. Это к тому, что алкоголиков якобы в интернат не берут. "Да, у нас, конечно, не очень уютно, - вздыхает Кирилл Алексеевич. - Но все же не так уж плохо. И запаха вроде бы не чувствуется, правда?"
Некоторые живут в интернате подолгу - 10 - 15 лет, ежегодно из интерната после реабилитации выписывают несколько человек - к родственникам или на самостоятельное проживание. Говорят, все зависит от того, насколько человек еще в здравом уме: чем здоровее он психически, тем тяжелее ему ощущать себя брошенным семьей. И тем быстрее он уходит из жизни. "Больные поступают к нам доживать. В больницах их подолгу не держат - им там не нужна большая смертность, и поэтому отправляют к нам", - считает Галина Панасенко, заведующая гериатрическим отделением "десятки".
Сотрудники интерната уже наслушались историй о том, как "сердобольные" соседки обманывают одиноких стариков: вызываются помочь по хозяйству и затем распоряжаются их пенсией по своему усмотрению. Нередки случаи, когда, избавившись от опостылевшего члена семьи, родные различными окольными путями оформляют на себя и продают его жилье (хотя по закону квартира или комната должны переходить государству или оставаться в собственности больного). А бывает, что дети пенсионера продолжают тиранить его даже после того, как он попал в интернат. Сколько раз сотрудники ПНИ видели такую картину: сын-алкоголик жадно пожирает скромную порцию своей мамы, а та со слезами жалости смотрит на него и умоляет санитаров: "Оставьте вы моего сыночка, он же голодный!"
Близится время свидания с родственниками. В коридоре своих близких уже дожидаются старики. "Думаете, всех придет кто-то навестить? - шепотом говорит медбрат. - От силы половину".
P. S. Недавно мы снова видели нашу старушку на улице: она стояла у булочной и просила милостыню.
- Одна живете, бабушка?
- Одна, совсем одна.
- А невестка ваша?
- Невестка моя - золотой человек...
достоверно
Как сообщает городской комитет по социальной защите, всего в Петербурге 1 млн 251089 пенсионеров, треть населения - люди старше 60 лет, большинство пенсионеров - люди от 70 до 80 лет, 69,5% пенсионеров - женщины. На 25.06.2001 в петербургских органах социальной защиты получали пенсию 1 млн 249 007 человек. Средний размер пенсии с учетом всех надбавок и компенсации составил 1283,9 рубля. Мария Насонкина
