Культура
З. Я. И ЕГО СЕМЬЯ, ИЛИ ОБОЛЬЩЕННЫЙ СЦЕНОЙ
10 ноября
В минувший понедельник в Большом зале прошел юбилейный вечер Зиновия Корогодского, народного артиста, руководителя ленинградского ТЮЗа 60 - 70-х годов, профессора, педагога божьей милостью, деспотичного, требовательного и обожаемого "З. Я.", как называют его сотни учеников, ныне создателя эстетического центра "Семья" и "Театра поколений", образцового трудоголика, упрямого театрального Дон Кихота, постановщика легендарных спектаклей "Наш цирк", "Наш Чуковский", "Наш, только наш", "Глоток свободы" и прочая, и прочая, и прочая...
- Зиновий Яковлевич, что представляет собой сегодня ваш центр "Семья"?
- Это центр целого комбината, где работает профессиональное ядро моих учеников, закончивших Гуманитарный университет профсоюзов. Сюда же входит "Театр поколений", функционирующий как нормальный театр. А вокруг себя мы организовали мощный ареопаг мастерских, которые занимаются творческим развитием детей, подростков, юношества, учителей. Учим сочинительству, фантазированию, изобретательству, освобождаем природу, то есть гармонизируем личность, пробуждаем интерес к театру, миру, приучаем понимать взрослых, а взрослым объясняем, как понимать детей. Эта модель напоминает тюзовское делегатское собрание, которое было парламентом театра.
- Такая структура вырабатывалась постепенно или возникла сразу?
- Она родилась давно и была у меня "за пазухой". Еще со времен знаменитого 5-го этажа в ТЮЗе. Там появлялись экспериментальные спектакли, которые мы создавали в обстоятельствах тотального запрета. Там я вынашивал и старался реализовать не театр для детей, а театр для людей - от мала до велика. И эта идея сохраняет свою силу до сих пор. Мы ведь идем от взрослых, а не от детей. Убежден, что воспитать детей можно, лишь образовав взрослых. Надо сначала развить душу взрослого человека, а потом помогать совершенствоваться ребенку. А просто тащить детей за одноразовыми впечатлениями - это вчерашний, даже позавчерашний день. Как только меня назначили руководителем ТЮЗа, я стал менять основополагающий подход: театр не развлечение для детей, а театр духовный, эстетический, театр художественного поиска взрослых и детей. За это меня мяли, били, за это я в конце концов и поплатился изгнанием из театра.
А потом я оказался в Америке, и меня привели в Кеннеди-центр, чтобы показать, как там работают на благотворительных началах с населением. Я попал в холл такого размаха и такой красоты, что дух захватило. И он весь был заполнен детьми и взрослыми. И вместе они все время играли, устраивали какие-то состязания, забавы. И я подумал: вот это то, чем и нужно заниматься. Не ставить плохие спектакли для детей, а научить детей и взрослых любить театр, любить творчество и дружить с теми, кто может их к этому приобщить. Вернулся, пошел к мэру и все это ему изложил, сказав, что хочу заниматься этим здесь, дома, а не в Америке. Он меня понял, поддержал и стал помогать. Так мы оказались в ДК Первой пятилетки. В поддержку нового творческого центра сразу же выступили Андрей Петров, Олег Басилашвили. Все начало складываться. Но счастье длилось недолго. Дворцы культуры начали ожесточенную борьбу за прибыль любой ценой. Мы прибыли не приносили и остались на улице. Но у нас уже появились сторонники, защитники. Нас приютили сначала в одном месте, потом в другом. И вот уже пять лет мы находимся на проспекте Обуховской обороны. Это, конечно, не то, о чем я мечтал. Мечтал я о дворце семьи. Ведь есть же дворцы бракосочетания, дворцы культуры, почему же не быть дворцу семьи, такому важному и перспективному институту?
- А сколько сейчас народа на орбите вашего центра?
- В общей сложности у нас полторы тысячи человек. У нас же еще много филиалов. Многие мои ученики ведут в школах города факультативы. Так что мы довольно мощная организация, но, конечно же, нищая. По идее такой центр, как наш, должен существовать под патронажем города и превратиться в исключительную петербургскую принадлежность. Но этого нет и в помине. Поэтому нас постепенно начинают догонять. Нечто похожее уже делают в Набережных Челнах, Нижневартовске, Тольятти. Берут наши идеи, методики, упражнения. А город, где все это родилось, оставляет нас без поддержки.
- Как вам удается найти общий язык с новым поколением, поколением pepsi, компьютеров, рекламных клипов, боевиков и мультиков?
- Это, может быть, прозвучит нескромно, но дело в том, что этому поколению не нужен плохой театр. А если театр хороший, то и возникает общий язык. Возникает дружба, симпатия, желание верить нам, педагогам. Есть еще один фактор - атмосфера, воздух дома, воздух взаимоотношений тех, кто в зале, и тех, кто на сцене. Ведь ТЮЗ отличался тем, что на его спектаклях возникало содружество, сотворчество, сопричастность. То же и со студентами. Я прихожу к тем, кто с улицы пришел. И они тоже отравлены маскультом, клипами Филиппа Киркорова. Я пытаюсь их отдалять от этого - опять получится нескромно - личным примером. Я их люблю. Они это чувствуют, а любовь догадливее ненависти. Раз он нас любит, надо ответить доверием. Поэтому мои ценности - от классического искусства до Сальвадора Дали и современной драматургии - они начинают принимать, поскольку верят. Вообще педагогики без веры в гуру, в учителя не бывает. А театра - без веры в лидера.
- Вы по-прежнему сторонник диктатуры в театре?
- Я сторонник просвещенного абсолютизма. Правда, параллельно я разыгрываю карту демократического самоуправления. У нас создан совет самоуправления при директоре, в который я не вхожу. Я остаюсь высшей инстанцией, а совет - это как бы правительство. Они обсуждают проблемы, принимают решения и предлагают их мне. А я не такой уж упрямый идиот, чтобы не слышать здравое и благое, но отсекаю то, что не плодотворно. К тому же у нас отношения детей с отцом. Я их родитель, который не обманул, не обидел, к дурному не приучил. Отношения с учениками такие же, как отношения с родным сыном Данилой. Я думаю, он считает нас с женой хорошими родителями, не в смысле материального достатка, а в смысле понимания, согласия с ним. У нас живые, творческие отношения, и я повторяю их с ребятами. Другим режиссерам это не свойственно. Например, моему ученику Льву Додину, он замечательный режиссер, но он, скорее, хозяин, а я отец...
- Говорят, вы только что закончили работу над книгой, это мемуары?
- Да, она называется "Возвращение", но это не мемуары. Там такой сплав - я рассказываю о себе, ребенке, подростке, юноше, как о театральном зрителе. Правда, туда вошло много и из прошлого, и из настоящего. Я рассказал и про конфликт с Товстоноговым, и про дружбу с Райкиным и Кнебель, и про Гуманитарный университет, "Театр поколений", 5-й этаж в ТЮЗе, про свои лучшие спектакли, но при этом продолжая держаться в границах детства, отрочества, юности...
- Как вы успеваете в вашем возрасте управлять таким большим и беспокойным сообществом?
- Ну, во-первых, у меня много помощников, которых я воспитал. Кроме того, я не умею отдыхать. Я им все время говорю - любовь не знает пауз. Потом у меня всегда была огромная нагрузка. В ТЮЗе было больше обязанностей и трудностей. Сейчас время-то лучше, легче. Не приходится отвлекаться на многие вещи, которые тогда тормозили творческий процесс. И к тому же у меня сохранилось это возбуждение, творческое воодушевление, глупое, наивное, обольстительное. Энергия заблуждения: делаю ерунду, а кажется, что приношу пользу... Наверное, я заслужил право обольщаться... Беседовал Александр УРЕС, фото автора
- Зиновий Яковлевич, что представляет собой сегодня ваш центр "Семья"?
- Это центр целого комбината, где работает профессиональное ядро моих учеников, закончивших Гуманитарный университет профсоюзов. Сюда же входит "Театр поколений", функционирующий как нормальный театр. А вокруг себя мы организовали мощный ареопаг мастерских, которые занимаются творческим развитием детей, подростков, юношества, учителей. Учим сочинительству, фантазированию, изобретательству, освобождаем природу, то есть гармонизируем личность, пробуждаем интерес к театру, миру, приучаем понимать взрослых, а взрослым объясняем, как понимать детей. Эта модель напоминает тюзовское делегатское собрание, которое было парламентом театра.
- Такая структура вырабатывалась постепенно или возникла сразу?
- Она родилась давно и была у меня "за пазухой". Еще со времен знаменитого 5-го этажа в ТЮЗе. Там появлялись экспериментальные спектакли, которые мы создавали в обстоятельствах тотального запрета. Там я вынашивал и старался реализовать не театр для детей, а театр для людей - от мала до велика. И эта идея сохраняет свою силу до сих пор. Мы ведь идем от взрослых, а не от детей. Убежден, что воспитать детей можно, лишь образовав взрослых. Надо сначала развить душу взрослого человека, а потом помогать совершенствоваться ребенку. А просто тащить детей за одноразовыми впечатлениями - это вчерашний, даже позавчерашний день. Как только меня назначили руководителем ТЮЗа, я стал менять основополагающий подход: театр не развлечение для детей, а театр духовный, эстетический, театр художественного поиска взрослых и детей. За это меня мяли, били, за это я в конце концов и поплатился изгнанием из театра.
А потом я оказался в Америке, и меня привели в Кеннеди-центр, чтобы показать, как там работают на благотворительных началах с населением. Я попал в холл такого размаха и такой красоты, что дух захватило. И он весь был заполнен детьми и взрослыми. И вместе они все время играли, устраивали какие-то состязания, забавы. И я подумал: вот это то, чем и нужно заниматься. Не ставить плохие спектакли для детей, а научить детей и взрослых любить театр, любить творчество и дружить с теми, кто может их к этому приобщить. Вернулся, пошел к мэру и все это ему изложил, сказав, что хочу заниматься этим здесь, дома, а не в Америке. Он меня понял, поддержал и стал помогать. Так мы оказались в ДК Первой пятилетки. В поддержку нового творческого центра сразу же выступили Андрей Петров, Олег Басилашвили. Все начало складываться. Но счастье длилось недолго. Дворцы культуры начали ожесточенную борьбу за прибыль любой ценой. Мы прибыли не приносили и остались на улице. Но у нас уже появились сторонники, защитники. Нас приютили сначала в одном месте, потом в другом. И вот уже пять лет мы находимся на проспекте Обуховской обороны. Это, конечно, не то, о чем я мечтал. Мечтал я о дворце семьи. Ведь есть же дворцы бракосочетания, дворцы культуры, почему же не быть дворцу семьи, такому важному и перспективному институту?
- А сколько сейчас народа на орбите вашего центра?
- В общей сложности у нас полторы тысячи человек. У нас же еще много филиалов. Многие мои ученики ведут в школах города факультативы. Так что мы довольно мощная организация, но, конечно же, нищая. По идее такой центр, как наш, должен существовать под патронажем города и превратиться в исключительную петербургскую принадлежность. Но этого нет и в помине. Поэтому нас постепенно начинают догонять. Нечто похожее уже делают в Набережных Челнах, Нижневартовске, Тольятти. Берут наши идеи, методики, упражнения. А город, где все это родилось, оставляет нас без поддержки.
- Как вам удается найти общий язык с новым поколением, поколением pepsi, компьютеров, рекламных клипов, боевиков и мультиков?
- Это, может быть, прозвучит нескромно, но дело в том, что этому поколению не нужен плохой театр. А если театр хороший, то и возникает общий язык. Возникает дружба, симпатия, желание верить нам, педагогам. Есть еще один фактор - атмосфера, воздух дома, воздух взаимоотношений тех, кто в зале, и тех, кто на сцене. Ведь ТЮЗ отличался тем, что на его спектаклях возникало содружество, сотворчество, сопричастность. То же и со студентами. Я прихожу к тем, кто с улицы пришел. И они тоже отравлены маскультом, клипами Филиппа Киркорова. Я пытаюсь их отдалять от этого - опять получится нескромно - личным примером. Я их люблю. Они это чувствуют, а любовь догадливее ненависти. Раз он нас любит, надо ответить доверием. Поэтому мои ценности - от классического искусства до Сальвадора Дали и современной драматургии - они начинают принимать, поскольку верят. Вообще педагогики без веры в гуру, в учителя не бывает. А театра - без веры в лидера.
- Вы по-прежнему сторонник диктатуры в театре?
- Я сторонник просвещенного абсолютизма. Правда, параллельно я разыгрываю карту демократического самоуправления. У нас создан совет самоуправления при директоре, в который я не вхожу. Я остаюсь высшей инстанцией, а совет - это как бы правительство. Они обсуждают проблемы, принимают решения и предлагают их мне. А я не такой уж упрямый идиот, чтобы не слышать здравое и благое, но отсекаю то, что не плодотворно. К тому же у нас отношения детей с отцом. Я их родитель, который не обманул, не обидел, к дурному не приучил. Отношения с учениками такие же, как отношения с родным сыном Данилой. Я думаю, он считает нас с женой хорошими родителями, не в смысле материального достатка, а в смысле понимания, согласия с ним. У нас живые, творческие отношения, и я повторяю их с ребятами. Другим режиссерам это не свойственно. Например, моему ученику Льву Додину, он замечательный режиссер, но он, скорее, хозяин, а я отец...
- Говорят, вы только что закончили работу над книгой, это мемуары?
- Да, она называется "Возвращение", но это не мемуары. Там такой сплав - я рассказываю о себе, ребенке, подростке, юноше, как о театральном зрителе. Правда, туда вошло много и из прошлого, и из настоящего. Я рассказал и про конфликт с Товстоноговым, и про дружбу с Райкиным и Кнебель, и про Гуманитарный университет, "Театр поколений", 5-й этаж в ТЮЗе, про свои лучшие спектакли, но при этом продолжая держаться в границах детства, отрочества, юности...
- Как вы успеваете в вашем возрасте управлять таким большим и беспокойным сообществом?
- Ну, во-первых, у меня много помощников, которых я воспитал. Кроме того, я не умею отдыхать. Я им все время говорю - любовь не знает пауз. Потом у меня всегда была огромная нагрузка. В ТЮЗе было больше обязанностей и трудностей. Сейчас время-то лучше, легче. Не приходится отвлекаться на многие вещи, которые тогда тормозили творческий процесс. И к тому же у меня сохранилось это возбуждение, творческое воодушевление, глупое, наивное, обольстительное. Энергия заблуждения: делаю ерунду, а кажется, что приношу пользу... Наверное, я заслужил право обольщаться... Беседовал Александр УРЕС, фото автора