Культура
МНЕ БЫ ПООЗОРНИЧАТЬ... 100 ЛЕТ НАЗАД РОДИЛСЯ КИНОРЕЖИССЕР ИВАН ПЫРЬЕВ
17 ноября
Фильм "Кубанские казаки" в оттепельные, а затем в перестроечные годы считался эталоном пошлости, безвкусицы и вранья. О вранье разговор особый. Что думал сам Пырьев - неизвестно, во всяком случае о голоде на Кубани он знал прекрасно. Ныне здравствующие соратники Пырьева говорят, что все все понимали, никаких иллюзий не было. А цель была одна - предоставить людям возможность забыться хоть на полтора часа, как-то отвлечь их от окружающей действительности, показать им сказку. Может быть, и так? Это действительно сложный вопрос.
А вот слово "безвкусица" к Пырьеву применимо в последнюю очередь. Вообще, вкус - трудноопределимое понятие. Если под вкусом подразумевается чувство стиля, то вкус у Пырьева был безупречный. Он великолепно чувствовал стиль, жанр, если нужно - эпоху, будь то колхозная комедия, героическая драма или экранизация Достоевского. Здесь следует вспомнить о двух картинах, современному зрителю абсолютно неизвестных.
Одной из первых его работ была гротескная сатирическая комедия "Государственный чиновник", все герои которой делились на жуликов и бюрократов (некоторые совмещали в себе оба качества). Фильм, естественно, был положен "на полку" и только после значительных переделок вышел на экран. Это был 1931 год. Уже через пять лет никакие переделки не спасли бы картину. Да и режиссеру пришлось бы худо.
Пырьев это прекрасно понимал. Через пять лет он поставил нашумевший в свое время фильм "Партийный билет" - драму о женщине, разоблачившей своего мужа-вредителя и сдавшей его органам. Такая идеологическая неистовость даже в 1936 году была чрезмерной. Но самое страшное, что фильм был сделан с удивительным мастерством, даже талантом. Изящно разработанный сюжет, искренняя игра актеров придавали этой надуманной истории жутковатую убедительность.
А после "Партийного билета" - "Богатая невеста". С этого фильма началась всесоюзная слава Пырьевой и Ладыниной. Если отбросить пару назидательных и пафосных сцен, получается очень красивая лирическая комедия. И знаменитая, так часто критикуемая "Свинарка и пастух", если сделать скидку на эпоху, оказывается вполне симпатичной картиной. Были, правда, у Пырьева и такие фильмы, от которых после "скидки" не остается ничего: "Сказание о Земле Сибирской" например.
По крайне выразительному определению актера Михаила Ульянова (работавшего с режиссером на "Братьях Карамазовых"), Пырьев "прожил многоэтажную жизнь". В самых разнообразных, противоречивых ситуациях удавалось ему проявить свою весьма нестандартную личность. Каждому делу он отдавался с настоящей страстью (ей-богу, это не преувеличение). Например, Пырьев всю жизнь громил формалистов, ненавидел кинематографических интеллектуалов. Громил беспощадно: его статьи и выступления исковеркали много талантливых судеб. При этом в своем выступлении 1948 года на знаменитом собрании, прорабатывавшем "безродных космополитов" в кинематографе (тех самых интеллектуалов и формалистов), Пырьев не назвал ни одной фамилии. Это был почти подвиг. Многие вспоминали, что Пырьев нередко позволял себе антисемитские высказывания. Тем не менее, когда в результате той же "космополитической" кампании был разгромлен и затоптан Исаак Дунаевский, а Григорий Александров, проработавший с композитором пятнадцать лет, отказался от него, именно Пырьев предложил Дунаевскому написать музыку к "Кубанским казакам". Это был уже действительно подвиг.
Доходило до абсурда. В 1952 году лично Сталин приказал переснять заново, в цветном варианте, несколько исторических картин: "Петр Первый", "Кутузов", "Александр Невский" и т. д. Режиссеры, привлеченные к этому делу (а среди них были Михаил Ромм, Всеволод Пудовкин, Михаил Чиаурели), конечно, не смели заикнуться об отказе, но в дневниках и разговорах шепотом кляли эту идею и не понимали, как к ней подступиться. Пырьев же, по слухам, сам напросился снимать заново "Ивана Грозного" (по крайней мере, известно, что принялся он за работу с необыкновенным воодушевлением). Всем была известна глубокая неприязнь Пырьева к Эйзенштейну (она зародилась еще в начале 20-х, когда они вместе работали в Театре Пролеткульта). Но при жизни Эйзенштейна Пырьев довольно вяло спорил с ним (может быть, было совестно: Пырьев с его интуицией не мог не понимать масштаба эйзенштейновского таланта). В 1952 году недруга уже четыре года не было в живых, и первое, что сделал Пырьев с абсолютно детской радостью, - приказал уничтожить весь отснятый материал незавершенной третьей серии эйзенштейновской картины - за ненадобностью. Тут, правда, умер Сталин, и эпопея с пересъемкой закончилась.
И еще такая история, произошедшая в Министерстве кинематографии (!) в 1947 году. Неожиданно для всех окружающих заступившись за почти уже "зарезанную" картину Марка Донского "Воспитание чувств" (к слову сказать, картина эта, вышедшая под названием "Сельская учительница", была уникальна для своего времени), Пырьев лукаво и вместе с тем мечтательно произнес: "Я же мейерхольдовец. Мне бы поозорничать!". Сказано это было, конечно, не на собрании, но в официальном учреждении в присутствии многочисленных свидетелей - в те годы старались даже с осуждением не упоминать имени Мейерхольда, а открыто и с удовольствием заявить о своем мейерхольдовском прошлом не смел никто. А Пырьев посмел.
Посмел он также в 1932 году поручить написание сценария "Мертвые души" Михаилу Булгакову (который в то время уже был в немилости). Смел он в 1940 году поставить комедию "Любимая девушка". Еще один факт: Пырьев, как и почти все советские кинорежиссеры, "дошедшие до степеней известных", был членом КПСС. Да он и сам вполне искренне считал себя коммунистом. Поражает только год вступления в партию - 1956-й, год XX съезда. Может быть, это тоже озорство?
Возможно, все эти факты (казалось бы, далеко не самые важные в пырьевской биографии) как-то объясняют противоречие: как же все-таки мог один человек поставить "Трактористов" и "Братьев Карамазовых"? Человек с таким темпераментом, с такой страстью и с таким озорством - мог. Возможно. Это нелогично, незакономерно, но и большинство поступков Пырьева логикой никак не объяснить. Да и какая разница: закономерен или незакономерен путь Ивана Пырьева. Важно то, что остались фильмы, которые до сих пор смотрят. Петр БАГРОВ
А вот слово "безвкусица" к Пырьеву применимо в последнюю очередь. Вообще, вкус - трудноопределимое понятие. Если под вкусом подразумевается чувство стиля, то вкус у Пырьева был безупречный. Он великолепно чувствовал стиль, жанр, если нужно - эпоху, будь то колхозная комедия, героическая драма или экранизация Достоевского. Здесь следует вспомнить о двух картинах, современному зрителю абсолютно неизвестных.
Одной из первых его работ была гротескная сатирическая комедия "Государственный чиновник", все герои которой делились на жуликов и бюрократов (некоторые совмещали в себе оба качества). Фильм, естественно, был положен "на полку" и только после значительных переделок вышел на экран. Это был 1931 год. Уже через пять лет никакие переделки не спасли бы картину. Да и режиссеру пришлось бы худо.
Пырьев это прекрасно понимал. Через пять лет он поставил нашумевший в свое время фильм "Партийный билет" - драму о женщине, разоблачившей своего мужа-вредителя и сдавшей его органам. Такая идеологическая неистовость даже в 1936 году была чрезмерной. Но самое страшное, что фильм был сделан с удивительным мастерством, даже талантом. Изящно разработанный сюжет, искренняя игра актеров придавали этой надуманной истории жутковатую убедительность.
А после "Партийного билета" - "Богатая невеста". С этого фильма началась всесоюзная слава Пырьевой и Ладыниной. Если отбросить пару назидательных и пафосных сцен, получается очень красивая лирическая комедия. И знаменитая, так часто критикуемая "Свинарка и пастух", если сделать скидку на эпоху, оказывается вполне симпатичной картиной. Были, правда, у Пырьева и такие фильмы, от которых после "скидки" не остается ничего: "Сказание о Земле Сибирской" например.
По крайне выразительному определению актера Михаила Ульянова (работавшего с режиссером на "Братьях Карамазовых"), Пырьев "прожил многоэтажную жизнь". В самых разнообразных, противоречивых ситуациях удавалось ему проявить свою весьма нестандартную личность. Каждому делу он отдавался с настоящей страстью (ей-богу, это не преувеличение). Например, Пырьев всю жизнь громил формалистов, ненавидел кинематографических интеллектуалов. Громил беспощадно: его статьи и выступления исковеркали много талантливых судеб. При этом в своем выступлении 1948 года на знаменитом собрании, прорабатывавшем "безродных космополитов" в кинематографе (тех самых интеллектуалов и формалистов), Пырьев не назвал ни одной фамилии. Это был почти подвиг. Многие вспоминали, что Пырьев нередко позволял себе антисемитские высказывания. Тем не менее, когда в результате той же "космополитической" кампании был разгромлен и затоптан Исаак Дунаевский, а Григорий Александров, проработавший с композитором пятнадцать лет, отказался от него, именно Пырьев предложил Дунаевскому написать музыку к "Кубанским казакам". Это был уже действительно подвиг.
Доходило до абсурда. В 1952 году лично Сталин приказал переснять заново, в цветном варианте, несколько исторических картин: "Петр Первый", "Кутузов", "Александр Невский" и т. д. Режиссеры, привлеченные к этому делу (а среди них были Михаил Ромм, Всеволод Пудовкин, Михаил Чиаурели), конечно, не смели заикнуться об отказе, но в дневниках и разговорах шепотом кляли эту идею и не понимали, как к ней подступиться. Пырьев же, по слухам, сам напросился снимать заново "Ивана Грозного" (по крайней мере, известно, что принялся он за работу с необыкновенным воодушевлением). Всем была известна глубокая неприязнь Пырьева к Эйзенштейну (она зародилась еще в начале 20-х, когда они вместе работали в Театре Пролеткульта). Но при жизни Эйзенштейна Пырьев довольно вяло спорил с ним (может быть, было совестно: Пырьев с его интуицией не мог не понимать масштаба эйзенштейновского таланта). В 1952 году недруга уже четыре года не было в живых, и первое, что сделал Пырьев с абсолютно детской радостью, - приказал уничтожить весь отснятый материал незавершенной третьей серии эйзенштейновской картины - за ненадобностью. Тут, правда, умер Сталин, и эпопея с пересъемкой закончилась.
И еще такая история, произошедшая в Министерстве кинематографии (!) в 1947 году. Неожиданно для всех окружающих заступившись за почти уже "зарезанную" картину Марка Донского "Воспитание чувств" (к слову сказать, картина эта, вышедшая под названием "Сельская учительница", была уникальна для своего времени), Пырьев лукаво и вместе с тем мечтательно произнес: "Я же мейерхольдовец. Мне бы поозорничать!". Сказано это было, конечно, не на собрании, но в официальном учреждении в присутствии многочисленных свидетелей - в те годы старались даже с осуждением не упоминать имени Мейерхольда, а открыто и с удовольствием заявить о своем мейерхольдовском прошлом не смел никто. А Пырьев посмел.
Посмел он также в 1932 году поручить написание сценария "Мертвые души" Михаилу Булгакову (который в то время уже был в немилости). Смел он в 1940 году поставить комедию "Любимая девушка". Еще один факт: Пырьев, как и почти все советские кинорежиссеры, "дошедшие до степеней известных", был членом КПСС. Да он и сам вполне искренне считал себя коммунистом. Поражает только год вступления в партию - 1956-й, год XX съезда. Может быть, это тоже озорство?
Возможно, все эти факты (казалось бы, далеко не самые важные в пырьевской биографии) как-то объясняют противоречие: как же все-таки мог один человек поставить "Трактористов" и "Братьев Карамазовых"? Человек с таким темпераментом, с такой страстью и с таким озорством - мог. Возможно. Это нелогично, незакономерно, но и большинство поступков Пырьева логикой никак не объяснить. Да и какая разница: закономерен или незакономерен путь Ивана Пырьева. Важно то, что остались фильмы, которые до сих пор смотрят. Петр БАГРОВ
