Культура
СНЕГОПАД В ИЕРУСАЛИМЕ
04 декабря
Современная драматургия дает очень немного возможностей для трагического прочтения. А уж переводная драматургия - тем более. Антрепризе нужен завлекательный пустячок. О печальном хотят говорить немногие. Но события в Нью-Йорке 11 сентября породили новую психологическую ситуацию, непривычные для самоуверенного цивилизованного мира чувства. Нет, не малопочтенные страх и перманентную тревожность. Возобновились представления о том, что трагедия - часть жизни, а гуманизм и культура еще не раз схлестнутся с варварством и фанатизмом. С этой точки зрения историческая судьба маленького государства Израиль превращается в актуальный феномен, из маргинальной становится центральной.
Из огня да в полымя попадает герой спектакля "Исчезновение" Барух Найлебен. Из Второй мировой войны в другую - ближневосточную (дело происходит в 60-е годы). Автор пьесы родом из Польши, пережил фашистскую оккупацию мальчишкой. Это ли жуткое обстоятельство возымело значение или первоначальная принадлежность славянской культуре, но только автор следует традициям реалистического письма. "Исчезновение" - израильский "Дом" или "Братья и сестры". Семейная сага о житье-бытье в послевоенное время, когда очень хочется забыть войну навсегда. Однако жизнь не дает расслабиться. "Мы всегда крайние", - говорят израильтяне, имея в виду: "Нам аукается любая вражда, где бы она ни возникала".
У героя война в крови. Старый вояка всю жизнь доказывал свою правоту, не щадил врагов, дрался умело. Стал человеконенавистником? Вряд ли. Просто старался забыть, что "уполз от смерти, как червяк". Спектакль строится как наплывы-воспоминания, возникающие в сознании главного героя, по сути, это прощание с жизнью перед тем, как исчезнуть. Такое драматургическое построение, как и поиски личной вины, не новы. Но только Найлебен, как и должно классическому трагическому герою, без вины виноват. Когда мальчишкой пережил расстрел семьи, выполз из груды мертвых тел, а потом каким-то чудом попал в партизанский отряд, то уже тогда чувствовал себя виноватым - потому что остался жить. После войны перебрался в Израиль, женился на землячке Кларе (Наталья Фоменко), но сына растил один - и в этом виноват. Взрослого сына ранили на очередной войне, и Баруху досталась сомнительная честь заменить его на супружеском ложе - в этом тем более виновен. Но актер, следуя законам психологического театра, выносит свой вердикт - "оправдан". Игорь Иванов удерживает трагический масштаб роли, а вместе с ней и всего спектакля, играет с безоглядной преданностью натуре. Но и с достоинством большого мастера. Невозможно забыть, как богобоязненный Барух, когда ранят его мальчика, грозит небу, потрясая раскрытыми ладонями. Гневный раб, наделенный сильным мужским характером, ополчившийся на свое божество.
Воинственный и растерянный, мужественный и одинокий, уязвленный мнимой виной - таков главный герой. Но что делать: сегодняшняя война, подлая и изощренная, подстерегает на каждом шагу - миной на дороге, терактом. У людей, живущих среди опасности, вырабатывается реакция самозащиты: не замечать, жить каждодневными заботами. Это нормально, но война до смешного близко, иногда кажется, она нанесла герою непоправимый душевный урон. В мирной благополучной Вене вместо сытых физиономий гостеприимных венцев ему мерещатся мрачные хари мимикрирующих фашистов. Счеты с жизнью Найлебен сводит в Иерусалиме, покрытом легким случайным снежком. Что-то подтолкнет его включить конфорки, чтобы надышаться газом, будто в напоминание о газовых камерах той, главной войны. Так трагедия обретет завершение.
Но в сюжете не только война, трагические события, там много любовного лепета, воспоминаний о родителях, маминых беспокойств, как новый Вавилон, Иерусалим приютил многие языки. В спектакле так вкусно говорят по-польски и на иврите! Удивительно, но в эти сценические мгновения абсолютно все понятно, психологическая жизнь персонажей не пресекается ни на минуту. Актеры играют с отменным мастерством, никто из них не пропадает в тени опытного протагониста. Особенно хорошо партнерствует с Игорем Ивановым Владимир Селезнев, играющий сына. И так же как это происходит в других спектаклях Малого драматического, семейная притча превращается в историю целого народа, более того - в метаисторию. МАРИНА БЕРЛИНА
Из огня да в полымя попадает герой спектакля "Исчезновение" Барух Найлебен. Из Второй мировой войны в другую - ближневосточную (дело происходит в 60-е годы). Автор пьесы родом из Польши, пережил фашистскую оккупацию мальчишкой. Это ли жуткое обстоятельство возымело значение или первоначальная принадлежность славянской культуре, но только автор следует традициям реалистического письма. "Исчезновение" - израильский "Дом" или "Братья и сестры". Семейная сага о житье-бытье в послевоенное время, когда очень хочется забыть войну навсегда. Однако жизнь не дает расслабиться. "Мы всегда крайние", - говорят израильтяне, имея в виду: "Нам аукается любая вражда, где бы она ни возникала".
У героя война в крови. Старый вояка всю жизнь доказывал свою правоту, не щадил врагов, дрался умело. Стал человеконенавистником? Вряд ли. Просто старался забыть, что "уполз от смерти, как червяк". Спектакль строится как наплывы-воспоминания, возникающие в сознании главного героя, по сути, это прощание с жизнью перед тем, как исчезнуть. Такое драматургическое построение, как и поиски личной вины, не новы. Но только Найлебен, как и должно классическому трагическому герою, без вины виноват. Когда мальчишкой пережил расстрел семьи, выполз из груды мертвых тел, а потом каким-то чудом попал в партизанский отряд, то уже тогда чувствовал себя виноватым - потому что остался жить. После войны перебрался в Израиль, женился на землячке Кларе (Наталья Фоменко), но сына растил один - и в этом виноват. Взрослого сына ранили на очередной войне, и Баруху досталась сомнительная честь заменить его на супружеском ложе - в этом тем более виновен. Но актер, следуя законам психологического театра, выносит свой вердикт - "оправдан". Игорь Иванов удерживает трагический масштаб роли, а вместе с ней и всего спектакля, играет с безоглядной преданностью натуре. Но и с достоинством большого мастера. Невозможно забыть, как богобоязненный Барух, когда ранят его мальчика, грозит небу, потрясая раскрытыми ладонями. Гневный раб, наделенный сильным мужским характером, ополчившийся на свое божество.
Воинственный и растерянный, мужественный и одинокий, уязвленный мнимой виной - таков главный герой. Но что делать: сегодняшняя война, подлая и изощренная, подстерегает на каждом шагу - миной на дороге, терактом. У людей, живущих среди опасности, вырабатывается реакция самозащиты: не замечать, жить каждодневными заботами. Это нормально, но война до смешного близко, иногда кажется, она нанесла герою непоправимый душевный урон. В мирной благополучной Вене вместо сытых физиономий гостеприимных венцев ему мерещатся мрачные хари мимикрирующих фашистов. Счеты с жизнью Найлебен сводит в Иерусалиме, покрытом легким случайным снежком. Что-то подтолкнет его включить конфорки, чтобы надышаться газом, будто в напоминание о газовых камерах той, главной войны. Так трагедия обретет завершение.
Но в сюжете не только война, трагические события, там много любовного лепета, воспоминаний о родителях, маминых беспокойств, как новый Вавилон, Иерусалим приютил многие языки. В спектакле так вкусно говорят по-польски и на иврите! Удивительно, но в эти сценические мгновения абсолютно все понятно, психологическая жизнь персонажей не пресекается ни на минуту. Актеры играют с отменным мастерством, никто из них не пропадает в тени опытного протагониста. Особенно хорошо партнерствует с Игорем Ивановым Владимир Селезнев, играющий сына. И так же как это происходит в других спектаклях Малого драматического, семейная притча превращается в историю целого народа, более того - в метаисторию. МАРИНА БЕРЛИНА
