Общество
ГОСУДАРЕВ ЧЕЛОВЕК
29 декабря
Мягки ковры в МИДе, величественны секретари. Не всякий, нет, не всякий пройдет его гулкими коридорами, взойдет по крутой лестнице к высокому кабинету за тяжелой дверью, где стол из дуба и время, отмеряемое боем настенных курантов. В Петербурге путь этот преодолел Виктор Алексеевич ЛОПАТНИКОВ - Чрезвычайный и Полномочный Посол, глава представительства МИД России в нашем городе. Впрочем, разговоры о карьере и дороге к личному успеху в его кабинете на Кутузовской набережной, где даже компьютер кажется случайным, где государственные мужи прошлого взирают с портретов строго и назидательно, оказываются совершенно неуместными: "Знаете, вряд ли вы найдете здесь материал для журналистских изысков. Жизнь моя, как кажется, носила довольно путаный и бессистемный характер".
В мидовской атмосфере, созданной явно не без участия хозяина кабинета, все сиюминутное кажется незначительным и бессистемным. Мы сидели друг напротив друга - бесконечно разные, разделенные поколениями, социальным положением, опытом, убеждениями, - сидели и вместе вспоминали "другое расположение волн на Неве" (иных изменений в заоконном пространстве за последние столетия не наблюдалось - разве что "Аврора" встала на вечный причал).
Виктор Лопатников, как и подобает высокопоставленному государственному чиновнику, говорит аккуратно, слова роняет вдумчиво, чтобы ничего лишнего, чтобы живая личность не слишком выглядывала за должность. Но когда речь заходит о прошлом, он преображается, говоря о давних героях с той горячностью, что вполне обозначает его нынешние принципы и пристрастия: "Принято восхищаться итальянским походом Суворова, переходом через Альпы и так далее. А кто-нибудь задумывался над тем, что нам, собственно, там было надо? Чего мы там искали, нам что, внутренних проблем было мало - у нас Московская да Петербургская губернии ничуть не меньше Италии или Франции. Зачем нам нужно было перебираться через эти горы, зачем этот героизм так далеко от российских границ?"
РОССИЙСКОЕ ТАНГО
- Трагедия России, - говорит Лопатников, - в тех явно завышенных военно-политических задачах, которые ставились вначале домом Романовых, а затем большевистским руководством. Они не соответствовали социально-экономическим возможностям страны, требуя для своей реализации создания мощного госаппарата, в том числе аппарата репрессивного. И он создавался. Войны выигрывались, Сибирь осваивалась, кукуруза высевалась - несмотря на всю их невозможность, цели достигались. Амбиции лидеров не раз ставили страну на грань катастрофы, и спасал ее именно госаппарат, здоровый, сильный, выдвигавший из своей среды наиболее ярких и выдающихся представителей.
Неизбежно непосильные цели, громадные просторы и стремление регламентировать все стороны жизни в империи приводили к непомерному разрастанию чиновничьего аппарата. К концу царствования Николая Первого, например, выросло огромное количество органов, контролирующих один другого, и так до бесконечности. Чиновничество временами становилось непосильным бременем для страны, отвлекая на себя значительную часть средств и тормозя развитие инициативы. Попытки сокращения аппарата редко бывали успешными. Родился даже такой образ: чиновничество подобно стае голубей - вспугнутая в одном месте, она никуда не исчезает, перелетая на другую площадь. Это чрезвычайно живучая социальная прослойка, обнаруживающая способность к постоянной регенерации.
Помню, как сразу после смерти Сталина прошло очень значительное сокращение госаппарата. Ленинград тогда заполнился большим количеством роскошных лимузинов - по большей части трофейных, изъятых в столице у чиновничества и переданных социальным учреждениям. В отсутствие сервиса и запчастей они свой срок быстро отъездили - почти также быстро, как восстанавливался класс управленцев.
При Горбачеве сокращение было на 30%. Результат его мы видим сейчас, когда аппарат опять многократно увеличил свою численность...
Отсюда видно, что радикальными мерами эту проблему в России не решить. Канцлер Российской империи Горчаков, например, возглавив министерство, из 360 работавших оставил там 130, и при этом, что особенно важно, сохранил фонд жалования, распределив его между оставшимися. Так он не только повысил эффективность управления, но и снизил возможность коррупции. Нечто подобное возможно и сейчас: естественная убыль в аппарате составляет около 5% в год. Просто отказавшись от замещения освободившихся должностей, можно без особого шума за пять лет провести сокращение на 25% при одновременном повышении заработной платы оставшихся.
ГОСУДАРСТВЕННЫЕ МУЖИ
Александр Михайлович Горчаков был сиятельным князем и последним канцлером Российской империи. Последним потому, что после его смерти не было в империи личности, соответствующей этому высшему рангу государственного служения в России. Виктор Лопатников написал книгу о Горчакове. Несколько лет назад он сделал все, что было в его силах, чтобы воскресить и увековечить память об этом государственном муже, друге Пушкина и великом дипломате. А интерес возник почти случайно: в 1996 году в петербургский МИД позвонили монахи Троице-Сергиевой обители, что в Стрельне, и сказали: вот тут у нас могила Горчакова в очень плохом состоянии, не поможете ли чем. С того и началось.
Книга называется "Пьедестал" и посвящается "Поруганному племени российского чиновничества". Фигура Горчакова обозначает для Виктора Алексеевича большой пласт российской истории, целый ряд имен, составлявших когда-то славу государства. И здесь мы касаемся одной крайне важной для нашего собеседника темы.
- Почему я так этим увлекся - потому что чувствовал, что обществу необходимы сейчас государевы люди, нужен пример. Нам необходимы сейчас имена великих строителей России, они должны быть у всех на слуху, они должны наполнять нашу повседневную жизнь. А вместо этого у нас на каждом шагу встречаются имена настолько странные, настолько чуждые нашим национальным интересам и нашим традициям, что, с одной стороны - удивительно, с другой - очень грустно. Вот рядом набережная Робеспьера, например: это террорист, который у себя на родине, во Франции, вспоминается только в негативном контексте и уж, конечно, не удостаивается переименований улиц. А у нас что он символизирует? И таких имен десятки - имен авантюристов, революционеров, творцов нелепых идей, приносивших России одни несчастья.
А где те же Скобелев, Ермолов, Валуев, братья Милютины, Ростовцев? Где соратники Петра, из которых мы знаем только Меншикова, да и то в очень искаженном виде? Почему мы забыли имена, от которых когда-то трепетала Европа, которые веками и десятилетиями строили Российское государство, исходя исключительно из его национальных интересов, исправляя грубые ошибки монархов?
Чиновничество - это особая порода людей, это все-таки призвание. В прежней России существовала культура государственного служения, существовали знатные роды, из поколения в поколение верой и правдой служившие стране. Карьерная ступенька означала не просто прибавку к жалованию - "Анна", "Владимир Третьей степени" и так далее означали моральную оценку чиновника государством, становились символами чиновничьей чести. К сожалению, в нынешнем госаппарате этот элемент культуры утрачен, но восстанавливать его необходимо.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТРАГЕДИЯ
- Коррумпированность, - считает Виктор Лопатников, - изначально была заложена в природе российского госаппарата. Первоначально чиновники вообще не получали жалования, живя исключительно за счет просителей. Губернаторы получали целые области страны "в кормление" - это слово имеет двоякий смысл: с одной стороны, "кормление" - это управление, с другой - получение материальных благ. Порой кормление некоторых губернаторов заканчивалось полным обнищанием вверенных им регионов. Эта узаконенная форма поборов с населения затем долго еще изживалась в России. Играла свою роль и огромная численность аппарата, и, как следствие - крайне низкое жалование российских чиновников. Когда при Александре Втором, ситуацию пытались исправить, ясно стало, что наказывать низшие чины за взятки просто невозможно - на их жалование было не выжить.
В советские времена партийные органы фактически были госаппаратом СССР. Это был сильный и сложный механизм, который очень упрощенно сейчас воспринимается, как сборище неумных ретроградов. Беда в том, что Горбачев и другие реформаторы не использовали этот мощный потенциал, в котором основная масса давно понимала необходимость изменений. В результате реформы были не обеспечены интеллектуально и организационно, была сделана ставка только на новых людей, что привело к пополнению аппарата людьми случайными без соответствующего образования и подготовки...
Представьте себе советского, позже российского чиновника, которому сверху спущен приказ о проведении срочной приватизации. Вот он передает кому-то огромную госсобственность, видит, как человек, еще вчера по струнке стоявший перед его столом, строит особняк, покупает машины, яхты и так далее. А этот чиновник все так и сидит в комнате из 12 метров, все пишет бумаги - подумайте о его психологии и об источниках коррупции в сегодняшнем аппарате.
АППАРАТЧИК
Когда Виктор Лопатников заканчивал вуз, впереди его ждала интересная работа в ВПК. Но горком комсомола сказал: ты нужен в другом месте. Потом, через несколько лет, самый главный коммунист Ленинграда Романов вызвал его и сказал: "Ты должен заняться культурой".
15 лет Виктор Алексеевич курировал учреждения культуры в городском обкоме КПСС. И так, на постах, определяемых для него партией, прошла большая часть жизни. В современной общественной мифологии такие фигуры принято описывать негативно: "партийная номенклатура и сейчас на коне" и т. п. Все это легко, беспечно произносится - штампы давно наработаны, и стоит ли сейчас думать о реальной личности с ее делами, мыслями, устремлениями или даже о реальной "культуре", которая почему-то не пожелала расцветать после того, как ее "душить" перестали.
И это не только в современной мифологии, это общая черта российской ментальности: мы любим и понимаем эстетику бунта, но эстетики служения не принимаем. В вечном и страшном российском споре свободы и целесообразности мы видим правду только одной стороны, относясь к "хранителям основ" с ироничным пренебрежением - пренебрежением зачастую саморазрушительным.
Главный вопрос на прощание:
- Страна вновь на пороге серьезной реформы госаппарата. Выстраивается новая схема, определяются благие цели и задачи. Все вроде бы хорошо, только непонятно - кто будет все это делать? Страна обескровлена за последнее столетие: нет аристократии, утрачена культура, забыто понятие чести. Кто конкретно будет решать поставленные задачи, где сегодняшние Горчаковы и Валуевы, - вы видели хоть одно подобное лицо по телевизору?
- Все верно, все так. Масштаб задач не соответствует масштабам личностей. И нет достойной системы подготовки и образования управленцев. Недавно был в своем родном небольшом провинциальном городе, так там открыто что-то около двух десятков юридических и экономических вузов. Кто там преподает, кого там готовят? Мы говорим о том, что невозможно найти людей на вполне конкретные государственные посты, а тут вдруг откуда-то взялась огромная армия преподавателей совершенно новых для общества дисциплин. Откуда - мы же знаем весь исходный человеческий материал? Не является ли это грандиозным самообманом общества, не вводим ли мы самих себя в заблуждение?
И все же у нас есть только то, что у нас есть. Что ни говори, а нация талантлива, она способна к самовоспроизводству. Я вижу вокруг немало молодых людей, которые в будущем смогут решать самые серьезные задачи. Вспомните Америку - как она начиналась. Ведь кто туда плыл, какая аристократия? Одни авантюристы, отщепенцы и преступники. И ничего - выстроили нормальное общество.
И потом, вы знаете, все ведь уже было в российской истории. И те же вопросы ставились, и над теми же проблемами бились - и аппарат сокращали, и вертикаль укрепляли, и кадры искали. И сейчас, насколько я знаю, этими вопросами действительно озабочены президент и его окружение, они действительно готовы их решать. Значит - есть надежда на лучшее в будущем.
Завтра Виктору Алексеевичу Лопатникову исполняется 60 лет. "Невское время" поздравляет юбиляра, так много сделавшего и продолжающего делать для укрепления авторитета Петербурга во всем мире. АЛЕКСЕЙ ГОРИЧЕНСКИЙ
В мидовской атмосфере, созданной явно не без участия хозяина кабинета, все сиюминутное кажется незначительным и бессистемным. Мы сидели друг напротив друга - бесконечно разные, разделенные поколениями, социальным положением, опытом, убеждениями, - сидели и вместе вспоминали "другое расположение волн на Неве" (иных изменений в заоконном пространстве за последние столетия не наблюдалось - разве что "Аврора" встала на вечный причал).
Виктор Лопатников, как и подобает высокопоставленному государственному чиновнику, говорит аккуратно, слова роняет вдумчиво, чтобы ничего лишнего, чтобы живая личность не слишком выглядывала за должность. Но когда речь заходит о прошлом, он преображается, говоря о давних героях с той горячностью, что вполне обозначает его нынешние принципы и пристрастия: "Принято восхищаться итальянским походом Суворова, переходом через Альпы и так далее. А кто-нибудь задумывался над тем, что нам, собственно, там было надо? Чего мы там искали, нам что, внутренних проблем было мало - у нас Московская да Петербургская губернии ничуть не меньше Италии или Франции. Зачем нам нужно было перебираться через эти горы, зачем этот героизм так далеко от российских границ?"
РОССИЙСКОЕ ТАНГО
- Трагедия России, - говорит Лопатников, - в тех явно завышенных военно-политических задачах, которые ставились вначале домом Романовых, а затем большевистским руководством. Они не соответствовали социально-экономическим возможностям страны, требуя для своей реализации создания мощного госаппарата, в том числе аппарата репрессивного. И он создавался. Войны выигрывались, Сибирь осваивалась, кукуруза высевалась - несмотря на всю их невозможность, цели достигались. Амбиции лидеров не раз ставили страну на грань катастрофы, и спасал ее именно госаппарат, здоровый, сильный, выдвигавший из своей среды наиболее ярких и выдающихся представителей.
Неизбежно непосильные цели, громадные просторы и стремление регламентировать все стороны жизни в империи приводили к непомерному разрастанию чиновничьего аппарата. К концу царствования Николая Первого, например, выросло огромное количество органов, контролирующих один другого, и так до бесконечности. Чиновничество временами становилось непосильным бременем для страны, отвлекая на себя значительную часть средств и тормозя развитие инициативы. Попытки сокращения аппарата редко бывали успешными. Родился даже такой образ: чиновничество подобно стае голубей - вспугнутая в одном месте, она никуда не исчезает, перелетая на другую площадь. Это чрезвычайно живучая социальная прослойка, обнаруживающая способность к постоянной регенерации.
Помню, как сразу после смерти Сталина прошло очень значительное сокращение госаппарата. Ленинград тогда заполнился большим количеством роскошных лимузинов - по большей части трофейных, изъятых в столице у чиновничества и переданных социальным учреждениям. В отсутствие сервиса и запчастей они свой срок быстро отъездили - почти также быстро, как восстанавливался класс управленцев.
При Горбачеве сокращение было на 30%. Результат его мы видим сейчас, когда аппарат опять многократно увеличил свою численность...
Отсюда видно, что радикальными мерами эту проблему в России не решить. Канцлер Российской империи Горчаков, например, возглавив министерство, из 360 работавших оставил там 130, и при этом, что особенно важно, сохранил фонд жалования, распределив его между оставшимися. Так он не только повысил эффективность управления, но и снизил возможность коррупции. Нечто подобное возможно и сейчас: естественная убыль в аппарате составляет около 5% в год. Просто отказавшись от замещения освободившихся должностей, можно без особого шума за пять лет провести сокращение на 25% при одновременном повышении заработной платы оставшихся.
ГОСУДАРСТВЕННЫЕ МУЖИ
Александр Михайлович Горчаков был сиятельным князем и последним канцлером Российской империи. Последним потому, что после его смерти не было в империи личности, соответствующей этому высшему рангу государственного служения в России. Виктор Лопатников написал книгу о Горчакове. Несколько лет назад он сделал все, что было в его силах, чтобы воскресить и увековечить память об этом государственном муже, друге Пушкина и великом дипломате. А интерес возник почти случайно: в 1996 году в петербургский МИД позвонили монахи Троице-Сергиевой обители, что в Стрельне, и сказали: вот тут у нас могила Горчакова в очень плохом состоянии, не поможете ли чем. С того и началось.
Книга называется "Пьедестал" и посвящается "Поруганному племени российского чиновничества". Фигура Горчакова обозначает для Виктора Алексеевича большой пласт российской истории, целый ряд имен, составлявших когда-то славу государства. И здесь мы касаемся одной крайне важной для нашего собеседника темы.
- Почему я так этим увлекся - потому что чувствовал, что обществу необходимы сейчас государевы люди, нужен пример. Нам необходимы сейчас имена великих строителей России, они должны быть у всех на слуху, они должны наполнять нашу повседневную жизнь. А вместо этого у нас на каждом шагу встречаются имена настолько странные, настолько чуждые нашим национальным интересам и нашим традициям, что, с одной стороны - удивительно, с другой - очень грустно. Вот рядом набережная Робеспьера, например: это террорист, который у себя на родине, во Франции, вспоминается только в негативном контексте и уж, конечно, не удостаивается переименований улиц. А у нас что он символизирует? И таких имен десятки - имен авантюристов, революционеров, творцов нелепых идей, приносивших России одни несчастья.
А где те же Скобелев, Ермолов, Валуев, братья Милютины, Ростовцев? Где соратники Петра, из которых мы знаем только Меншикова, да и то в очень искаженном виде? Почему мы забыли имена, от которых когда-то трепетала Европа, которые веками и десятилетиями строили Российское государство, исходя исключительно из его национальных интересов, исправляя грубые ошибки монархов?
Чиновничество - это особая порода людей, это все-таки призвание. В прежней России существовала культура государственного служения, существовали знатные роды, из поколения в поколение верой и правдой служившие стране. Карьерная ступенька означала не просто прибавку к жалованию - "Анна", "Владимир Третьей степени" и так далее означали моральную оценку чиновника государством, становились символами чиновничьей чести. К сожалению, в нынешнем госаппарате этот элемент культуры утрачен, но восстанавливать его необходимо.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТРАГЕДИЯ
- Коррумпированность, - считает Виктор Лопатников, - изначально была заложена в природе российского госаппарата. Первоначально чиновники вообще не получали жалования, живя исключительно за счет просителей. Губернаторы получали целые области страны "в кормление" - это слово имеет двоякий смысл: с одной стороны, "кормление" - это управление, с другой - получение материальных благ. Порой кормление некоторых губернаторов заканчивалось полным обнищанием вверенных им регионов. Эта узаконенная форма поборов с населения затем долго еще изживалась в России. Играла свою роль и огромная численность аппарата, и, как следствие - крайне низкое жалование российских чиновников. Когда при Александре Втором, ситуацию пытались исправить, ясно стало, что наказывать низшие чины за взятки просто невозможно - на их жалование было не выжить.
В советские времена партийные органы фактически были госаппаратом СССР. Это был сильный и сложный механизм, который очень упрощенно сейчас воспринимается, как сборище неумных ретроградов. Беда в том, что Горбачев и другие реформаторы не использовали этот мощный потенциал, в котором основная масса давно понимала необходимость изменений. В результате реформы были не обеспечены интеллектуально и организационно, была сделана ставка только на новых людей, что привело к пополнению аппарата людьми случайными без соответствующего образования и подготовки...
Представьте себе советского, позже российского чиновника, которому сверху спущен приказ о проведении срочной приватизации. Вот он передает кому-то огромную госсобственность, видит, как человек, еще вчера по струнке стоявший перед его столом, строит особняк, покупает машины, яхты и так далее. А этот чиновник все так и сидит в комнате из 12 метров, все пишет бумаги - подумайте о его психологии и об источниках коррупции в сегодняшнем аппарате.
АППАРАТЧИК
Когда Виктор Лопатников заканчивал вуз, впереди его ждала интересная работа в ВПК. Но горком комсомола сказал: ты нужен в другом месте. Потом, через несколько лет, самый главный коммунист Ленинграда Романов вызвал его и сказал: "Ты должен заняться культурой".
15 лет Виктор Алексеевич курировал учреждения культуры в городском обкоме КПСС. И так, на постах, определяемых для него партией, прошла большая часть жизни. В современной общественной мифологии такие фигуры принято описывать негативно: "партийная номенклатура и сейчас на коне" и т. п. Все это легко, беспечно произносится - штампы давно наработаны, и стоит ли сейчас думать о реальной личности с ее делами, мыслями, устремлениями или даже о реальной "культуре", которая почему-то не пожелала расцветать после того, как ее "душить" перестали.
И это не только в современной мифологии, это общая черта российской ментальности: мы любим и понимаем эстетику бунта, но эстетики служения не принимаем. В вечном и страшном российском споре свободы и целесообразности мы видим правду только одной стороны, относясь к "хранителям основ" с ироничным пренебрежением - пренебрежением зачастую саморазрушительным.
Главный вопрос на прощание:
- Страна вновь на пороге серьезной реформы госаппарата. Выстраивается новая схема, определяются благие цели и задачи. Все вроде бы хорошо, только непонятно - кто будет все это делать? Страна обескровлена за последнее столетие: нет аристократии, утрачена культура, забыто понятие чести. Кто конкретно будет решать поставленные задачи, где сегодняшние Горчаковы и Валуевы, - вы видели хоть одно подобное лицо по телевизору?
- Все верно, все так. Масштаб задач не соответствует масштабам личностей. И нет достойной системы подготовки и образования управленцев. Недавно был в своем родном небольшом провинциальном городе, так там открыто что-то около двух десятков юридических и экономических вузов. Кто там преподает, кого там готовят? Мы говорим о том, что невозможно найти людей на вполне конкретные государственные посты, а тут вдруг откуда-то взялась огромная армия преподавателей совершенно новых для общества дисциплин. Откуда - мы же знаем весь исходный человеческий материал? Не является ли это грандиозным самообманом общества, не вводим ли мы самих себя в заблуждение?
И все же у нас есть только то, что у нас есть. Что ни говори, а нация талантлива, она способна к самовоспроизводству. Я вижу вокруг немало молодых людей, которые в будущем смогут решать самые серьезные задачи. Вспомните Америку - как она начиналась. Ведь кто туда плыл, какая аристократия? Одни авантюристы, отщепенцы и преступники. И ничего - выстроили нормальное общество.
И потом, вы знаете, все ведь уже было в российской истории. И те же вопросы ставились, и над теми же проблемами бились - и аппарат сокращали, и вертикаль укрепляли, и кадры искали. И сейчас, насколько я знаю, этими вопросами действительно озабочены президент и его окружение, они действительно готовы их решать. Значит - есть надежда на лучшее в будущем.
Завтра Виктору Алексеевичу Лопатникову исполняется 60 лет. "Невское время" поздравляет юбиляра, так много сделавшего и продолжающего делать для укрепления авторитета Петербурга во всем мире. АЛЕКСЕЙ ГОРИЧЕНСКИЙ
