Город
БОТАНИЧЕСКИЙ АД
11 января
30 гектаров огороженной территории - 29 оранжерей, разбросанных по периметру. В центре высоченная громада "Большой Пальмовой" - своеобразной мегатеплицы, в которой произрастают тропические растения. Более 300 видов из стран Азии, Африки и Америки - пальмы, лианы, кустарники и травы, прочая зеленая экзотика, которую собирали поколения питерских ученых. Часть живых экспонатов занесена в Красную книгу - в питерском ботаническом сохраняются последние представители вымирающих семейств.
Вернее - сохранялись. До весны прошлого года, когда в оранжерее окончательно "полетела" система многоярусного отопления. Полетела в буквальном смысле слова - проржавевшие трубы рухнули на головы сотрудников, пальмы окатил водопад кипятка. С тех пор обитатели одной из самых старых оранжерей сада (1898 года постройки) живут без тепла. И если люди с нынешними морозами справляются, то растения холода не выносят - чахнут на глазах.
"Нет повести печальнее на свете, чем повесть о хозяйстве при Совете..." - присказка доперестроечных времен, печальный вздох о социалистической системе хозяйствования. Латание дыр - хрущевское определение суровой реальности "недокоммунизма", главным принципом существования которой был принцип "аврала": "Чешемся, когда чешется, - только тогда руки и доходят..." Отвлеченное представление о "соцхозе" обретает конкретные, зримые черты в петербургском Ботаническом саду: входишь в покосившиеся ворота, оглядываешься и понимаешь, что никакими новыми хозяйственными "веяниями" у городских ботаников не пахло и не пахнет.
"9 градусов, - на шкалу термометра глядит ведущий агроном комплекса Ирина Коркунова. - Всего 9... Температурная норма для наших "тропиков" - 22 - 24 градуса тепла. Даже ее минимальное понижение сказывается на состоянии растений. А тут такое..."
По словам Коркуновой, было и хуже - в последних числах декабря столбик оранжерейного термометра падал до нуля (!). В таких условиях не выживают и некоторые зеленые обитатели средних широт. А тут - экватор, мангры, постоянная жара как важнейший фактор нормального растительного биосинтеза... Ученые борются с холодом всеми возможными и невозможными способами. Голь на выдумку хитра - в морозные дни в оранжерее разводят костер. Естественно, не для обогрева растений - этим пальмы не спасешь. Но вот густая дымовая завеса помогает - тяжелый дым препятствует доступу холодного воздуха. Но это, разумеется, не панацея.
"Жертвы уже есть, представляете?" - удивляется Коркунова. Почему удивляется? А потому, что обычно пальма умирает постепенно - простынет, заболеет, а потом засыхает в течение нескольких месяцев. Нынешней зимой несколько представителей семейства пальмовых погибли почти мгновенно - высохли за считаные дни.
"Что будет дальше? Мы своих "цыплят" считаем по весне... Надеюсь, что их будет немного. Надеюсь..." - агроном пожимает плечами и молча глядит на заметно пожелтевшие заросли тропического леса.
Оказывается, и в тропиках бывает зима - настоящая, со снегом и морозными сквозняками. Холодный ветер беспрепятственно гуляет по оранжерее, задувает в многочисленные щели и прорехи в стеклянном своде и стенах помещения. Вообще прозрачная оболочка "экваториального Петербурга" напоминает решето - в каждой ячейке трещина, многие затянуты целлофаном, в отдельных местах отсутствует и пленка. Особенно на крыше: остатки разбитых стекол нависают над оранжерейными тропками. Некоторые осколки довольно большие. "Падают, и падают частенько, - сообщает Коркунова. - Сотрудникам предписано ходить в касках. Правда, это вряд ли спасет - четырехмиллиметровое стекло пикирует с тридцатиметровой высоты и режет керамические горшки, как масло. Не приведи Господь, и каску на половинки разрубит". В прошлом году маленький осколок покалечил одну из служащих. С тех пор оранжерея разбита на опасные и безопасные зоны - ходить под стеклянным "ситом" рекомендуется с предельной осторожностью.
Проблемы разрушающегося свода, по словам Коркуновой, связаны с недавно проведенной реконструкцией комплекса. Вернее, его центральной, самой высокой части. В результате ряда недоделок не была обеспечена защита двух более низких корпусов оранжереи - снежные глыбы и сосульки скатываются с покатой крыши "большого брата" и с легкостью пробивают стеклянные потолки "братьев меньших".
Реконструкция - отдельная и, пожалуй, самая болезненная тема для сотрудников Ботанического. По словам главного "садового" инженера Георгия Фирсова, все 29 оранжерей нуждались в капитальном ремонте еще 50 лет назад. Еще хуже обстоит дело с тепловыми коммуникациями - о необходимости замены таковых говорилось в конце 30-х. Никаких работ по смене прогнивших труб с тех пор не велось. "Еще с советских времен мы по существу надеялись на авось, - говорит Фирсов. - На крепкие трубы и теплые зимы... В этот раз не пронесло - металл проржавел полностью, а декабрь выдался холодным".
Примечательно, что при всем при этом деньги на реконструкцию выделяются - еще в 1996-м сад попал в программу обновления исторического центра Петербурга, а позднее был включен в юбилейный "список-300". В прошлом году на ремонт оранжерей федеральный бюджет выделил 20 с лишним миллионов рублей, а в этом расходная статья выросла до 70 миллионов. В чем же дело? Или, вернее, где оно? Средства в наличии, а трубы как гнили, так и гниют...
Фирсов считает, что проблема заключается в позиции непосредственного хозяина сада - Российской академии наук. РАН контролирует расходование денег и, по его словам, не отпускает ни копейки на содержание отопительной инфраструктуры. А без этого самого содержания всякая реконструкция теряет смысл: зачем нужны оранжереи без тепла?
Представители научного аппарата Ботанического института (в структуру которого входит сад) обвиняют в сложившейся ситуации не академиков, а хозяйственников. Называют Фирсова и его подчиненных "разгильдяями", которые из года в год "срывают подготовку к зимнему сезону". Фирсов в ответ упрекает ботаников в "нецелевом расходовании средств"...
Инженер полагает, что возможным вариантом решения проблемы является передача сада в ведение городских властей. Сотрудники института, естественно, с таким раскладом согласиться не могут: потеряв комплекс, "оплот фундаментальной науки" потеряет и самый смысл своего существования. Институт по понятным причинам поддерживает Академия наук.
Скандал разгорается с каждым днем, и каждый день замерзает несколько редких растений. Большая пальмовая оранжерея была закрыта для публики 20 лет назад. Возможно, что тропическое царство так и не распахнет свои ворота вновь, а если и откроется, то в каком-то ином качестве.
"Здесь будет город-сад..." Что бы сказал поэт о Петербурге будущего? Город будет, а вот сад - вряд ли. Во всяком случае - Ботанический. АНДРЕЙ МИЛКИН
Вернее - сохранялись. До весны прошлого года, когда в оранжерее окончательно "полетела" система многоярусного отопления. Полетела в буквальном смысле слова - проржавевшие трубы рухнули на головы сотрудников, пальмы окатил водопад кипятка. С тех пор обитатели одной из самых старых оранжерей сада (1898 года постройки) живут без тепла. И если люди с нынешними морозами справляются, то растения холода не выносят - чахнут на глазах.
"Нет повести печальнее на свете, чем повесть о хозяйстве при Совете..." - присказка доперестроечных времен, печальный вздох о социалистической системе хозяйствования. Латание дыр - хрущевское определение суровой реальности "недокоммунизма", главным принципом существования которой был принцип "аврала": "Чешемся, когда чешется, - только тогда руки и доходят..." Отвлеченное представление о "соцхозе" обретает конкретные, зримые черты в петербургском Ботаническом саду: входишь в покосившиеся ворота, оглядываешься и понимаешь, что никакими новыми хозяйственными "веяниями" у городских ботаников не пахло и не пахнет.
"9 градусов, - на шкалу термометра глядит ведущий агроном комплекса Ирина Коркунова. - Всего 9... Температурная норма для наших "тропиков" - 22 - 24 градуса тепла. Даже ее минимальное понижение сказывается на состоянии растений. А тут такое..."
По словам Коркуновой, было и хуже - в последних числах декабря столбик оранжерейного термометра падал до нуля (!). В таких условиях не выживают и некоторые зеленые обитатели средних широт. А тут - экватор, мангры, постоянная жара как важнейший фактор нормального растительного биосинтеза... Ученые борются с холодом всеми возможными и невозможными способами. Голь на выдумку хитра - в морозные дни в оранжерее разводят костер. Естественно, не для обогрева растений - этим пальмы не спасешь. Но вот густая дымовая завеса помогает - тяжелый дым препятствует доступу холодного воздуха. Но это, разумеется, не панацея.
"Жертвы уже есть, представляете?" - удивляется Коркунова. Почему удивляется? А потому, что обычно пальма умирает постепенно - простынет, заболеет, а потом засыхает в течение нескольких месяцев. Нынешней зимой несколько представителей семейства пальмовых погибли почти мгновенно - высохли за считаные дни.
"Что будет дальше? Мы своих "цыплят" считаем по весне... Надеюсь, что их будет немного. Надеюсь..." - агроном пожимает плечами и молча глядит на заметно пожелтевшие заросли тропического леса.
Оказывается, и в тропиках бывает зима - настоящая, со снегом и морозными сквозняками. Холодный ветер беспрепятственно гуляет по оранжерее, задувает в многочисленные щели и прорехи в стеклянном своде и стенах помещения. Вообще прозрачная оболочка "экваториального Петербурга" напоминает решето - в каждой ячейке трещина, многие затянуты целлофаном, в отдельных местах отсутствует и пленка. Особенно на крыше: остатки разбитых стекол нависают над оранжерейными тропками. Некоторые осколки довольно большие. "Падают, и падают частенько, - сообщает Коркунова. - Сотрудникам предписано ходить в касках. Правда, это вряд ли спасет - четырехмиллиметровое стекло пикирует с тридцатиметровой высоты и режет керамические горшки, как масло. Не приведи Господь, и каску на половинки разрубит". В прошлом году маленький осколок покалечил одну из служащих. С тех пор оранжерея разбита на опасные и безопасные зоны - ходить под стеклянным "ситом" рекомендуется с предельной осторожностью.
Проблемы разрушающегося свода, по словам Коркуновой, связаны с недавно проведенной реконструкцией комплекса. Вернее, его центральной, самой высокой части. В результате ряда недоделок не была обеспечена защита двух более низких корпусов оранжереи - снежные глыбы и сосульки скатываются с покатой крыши "большого брата" и с легкостью пробивают стеклянные потолки "братьев меньших".
Реконструкция - отдельная и, пожалуй, самая болезненная тема для сотрудников Ботанического. По словам главного "садового" инженера Георгия Фирсова, все 29 оранжерей нуждались в капитальном ремонте еще 50 лет назад. Еще хуже обстоит дело с тепловыми коммуникациями - о необходимости замены таковых говорилось в конце 30-х. Никаких работ по смене прогнивших труб с тех пор не велось. "Еще с советских времен мы по существу надеялись на авось, - говорит Фирсов. - На крепкие трубы и теплые зимы... В этот раз не пронесло - металл проржавел полностью, а декабрь выдался холодным".
Примечательно, что при всем при этом деньги на реконструкцию выделяются - еще в 1996-м сад попал в программу обновления исторического центра Петербурга, а позднее был включен в юбилейный "список-300". В прошлом году на ремонт оранжерей федеральный бюджет выделил 20 с лишним миллионов рублей, а в этом расходная статья выросла до 70 миллионов. В чем же дело? Или, вернее, где оно? Средства в наличии, а трубы как гнили, так и гниют...
Фирсов считает, что проблема заключается в позиции непосредственного хозяина сада - Российской академии наук. РАН контролирует расходование денег и, по его словам, не отпускает ни копейки на содержание отопительной инфраструктуры. А без этого самого содержания всякая реконструкция теряет смысл: зачем нужны оранжереи без тепла?
Представители научного аппарата Ботанического института (в структуру которого входит сад) обвиняют в сложившейся ситуации не академиков, а хозяйственников. Называют Фирсова и его подчиненных "разгильдяями", которые из года в год "срывают подготовку к зимнему сезону". Фирсов в ответ упрекает ботаников в "нецелевом расходовании средств"...
Инженер полагает, что возможным вариантом решения проблемы является передача сада в ведение городских властей. Сотрудники института, естественно, с таким раскладом согласиться не могут: потеряв комплекс, "оплот фундаментальной науки" потеряет и самый смысл своего существования. Институт по понятным причинам поддерживает Академия наук.
Скандал разгорается с каждым днем, и каждый день замерзает несколько редких растений. Большая пальмовая оранжерея была закрыта для публики 20 лет назад. Возможно, что тропическое царство так и не распахнет свои ворота вновь, а если и откроется, то в каком-то ином качестве.
"Здесь будет город-сад..." Что бы сказал поэт о Петербурге будущего? Город будет, а вот сад - вряд ли. Во всяком случае - Ботанический. АНДРЕЙ МИЛКИН
