Культура
ВЕЧНО КОМИЧЕСКОЕ, ИЛИ СУДЬБА СМЕЕТСЯ НАД РАССУДКОМ
19 января
В монологе из пьесы Нушича хорохорился типичный новый русский. Сдвинулся мужичок - решил своего сына, недоросля, сделать за деньги доктором наук, потом женить на дочке министра и т. д.
Новые русские уже несколько поднадоели. Почему вдруг понадобилось реанимировать комедию 1930-х годов? Вживаясь в спектакль, начинаешь понимать - почему. Как существует "вечно женственное", трудно объяснимое, но всеми интуитивно определяемое, так существует и "вечно комическое". И это "вечно комическое", несомненно, присутствует в "Докторе философии". (Первоначально комедия называлась "Доктор".) Пьеса изобилует фарсовыми ситуациями, недоразумениями, прелестным нагнетанием абсурда. Два мужа при одной жене, неизвестно откуда взявшийся младенец, веселые скандалы всегда вызывают смех, особенно если актеры способны сохранить легкость стиля. Актеры Театра Комедии способны. Почти все, за исключением акимовского ветерана Владимира Труханова, молоды или дебютанты на этих подмостках. Играют азартно и с видимым удовольствием.
Кроме того, в "Докторе философии" уловлена общая тема момента. В последних четырех премьерах прошлого года: "Смерть Тарелкина", "Маленькая девочка", "Доктор философии", "Старший сын" - ощутима насмешка судьбы над рассудком. Все, что происходит с персонажами комедии Нушича, вопреки их желаниям, задуманным интригой. И наше отношение к ним складывается тоже вопреки рассудку. Ну, скажем, что хорошего в Маре, жене Животы? Идиотка с кретинским смехом! Типичная клуша-домохозяйка, помешавшаяся на своем оболтусе-сыне. Рот растянут по-лягушачьи, ходит враскорячку, на огромном заду - бабочка. И все-таки испытываешь к ней симпатию, потому что добра и готова помочь любому, кто в ней нуждается. А когда узнаешь, что роль тетки сыграна двадцатилетней Ксенией Каталымовой, наша симпатия переносится на исполнительницу - подобное перевоплощение сегодня редкость.
Или отпрыск Животы Милорад - Ярослав Воронцов. Развращен безделием, деньгами, вином и женщинами. Долговязый, нескладный, некрасивый, развязный. Но ведь как зажегся при появлении своей полузаконной жены Клары, как сразу подтянулся и взял на себя обязанности за жену и чужого ребенка!
В этом мире веселой суматохи нет ангелов, нет и злодеев. Все по-своему мазурики, однако привлекательные. Маленький кудрявенький Велемир (Виталий Кузьмин), которого по неспособности добывать деньги отправили добывать диплом доктора философии для сына Животы на первый взгляд выглядит натуральным "гнилым интеллигентом". Очочки, мелкие суетливые движения, тихий голос. Но между занятиями философией херувимчик вполне грамотно сделал сына, сбежал от него и стал зятем богача, завязал выгодное знакомство с известным профессором. Я уже не говорю о том, что один абзац его научных трудов вызывает столбняк у человека с нежной психикой. И очаровательная миниатюрная Клара в ажурной шапочке (Наталья Шостак) быстро соображает, чьей женой быть выгодно.
Впрочем, хотя в этом спектакле все комические маски на месте и отлично выполнены - особенно интересно следить за главными организаторами "семейного строительства", людьми наиболее здравомыслящими. Брат Мары, Благое (Николай Смирнов), несмотря на стойку боевого петуха, смотрит через свое пенсне кондором и постоянно движется будто в танце, похожем на лезгинку. Вытянувшись в струну, он (бывший полицейский) высматривает жертву и неизменно оказывается жертвой собственных замыслов, увеличивает всеобщую путаницу.
Как ни странно, самый незащищенный из персонажей именно Живота, вроде бы способный выложить из своей золотой кассы любую сумму и купить хоть министра. Русскин, который начинает чуть ли не с лекции - тезисы четко обозначены, подчеркнуты жестом, доложены темпераментно и убедительно, - оказывается буквально через несколько минут совершенно раздавлен перевернувшимися обстоятельствами. Живота не учел собственную чувствительность, которая напрочь разбивает его проекты. И Клару жалко, и неизвестно откуда взявшегося незаконного внука жалко, и сына жалко - его угораздило влюбиться в безродную девицу!
Все-таки мы садисты! Дружный смех в зале раздается в тот момент, когда осатаневший отец семейства идет в соседнюю комнату, чтобы немного прийти в себя. А мы-то знаем: там его поджидают две жуткие в своей настырности дамы-патронессы приюта, парочка шантажистов и сплетница-сваха. Прекрасно понимаем: они его доканают. Конечно, в комедиях не умирают от инфаркта, но все же...
Каждый в итоге оказывается совсем не тем, что предполагалось и чем ему предписывает быть маска. И как прекрасен нас развлекающий обман! Чужая глупость утешает, мы с удовлетворением движемся к чужой катастрофе и чужому глупому счастью. Только что перед нами был Пантеон с гранитными постаментами и латинскими мудрыми изречениями (художник Эмиль Капелюш), но вот уже все разумные начала разрушены, настоящий профессор философии выглядит жалким болваном, законный брак становится сомнительным, родственные связи рвутся и снова завязываются самым причудливым образом. Быстрей, быстрей, спасибо за моторность! Мы на время выскочили из своей неразберихи и благодарны театру за неразбериху сценическую!
Что же касается Театра Комедии, то, пожалуй, после "Самодуров" Татьяне Казаковой еще никогда не удавалось собрать такой удачный ансамбль. ЕВГЕНИЙ СОКОЛИНСКИЙ
Новые русские уже несколько поднадоели. Почему вдруг понадобилось реанимировать комедию 1930-х годов? Вживаясь в спектакль, начинаешь понимать - почему. Как существует "вечно женственное", трудно объяснимое, но всеми интуитивно определяемое, так существует и "вечно комическое". И это "вечно комическое", несомненно, присутствует в "Докторе философии". (Первоначально комедия называлась "Доктор".) Пьеса изобилует фарсовыми ситуациями, недоразумениями, прелестным нагнетанием абсурда. Два мужа при одной жене, неизвестно откуда взявшийся младенец, веселые скандалы всегда вызывают смех, особенно если актеры способны сохранить легкость стиля. Актеры Театра Комедии способны. Почти все, за исключением акимовского ветерана Владимира Труханова, молоды или дебютанты на этих подмостках. Играют азартно и с видимым удовольствием.
Кроме того, в "Докторе философии" уловлена общая тема момента. В последних четырех премьерах прошлого года: "Смерть Тарелкина", "Маленькая девочка", "Доктор философии", "Старший сын" - ощутима насмешка судьбы над рассудком. Все, что происходит с персонажами комедии Нушича, вопреки их желаниям, задуманным интригой. И наше отношение к ним складывается тоже вопреки рассудку. Ну, скажем, что хорошего в Маре, жене Животы? Идиотка с кретинским смехом! Типичная клуша-домохозяйка, помешавшаяся на своем оболтусе-сыне. Рот растянут по-лягушачьи, ходит враскорячку, на огромном заду - бабочка. И все-таки испытываешь к ней симпатию, потому что добра и готова помочь любому, кто в ней нуждается. А когда узнаешь, что роль тетки сыграна двадцатилетней Ксенией Каталымовой, наша симпатия переносится на исполнительницу - подобное перевоплощение сегодня редкость.
Или отпрыск Животы Милорад - Ярослав Воронцов. Развращен безделием, деньгами, вином и женщинами. Долговязый, нескладный, некрасивый, развязный. Но ведь как зажегся при появлении своей полузаконной жены Клары, как сразу подтянулся и взял на себя обязанности за жену и чужого ребенка!
В этом мире веселой суматохи нет ангелов, нет и злодеев. Все по-своему мазурики, однако привлекательные. Маленький кудрявенький Велемир (Виталий Кузьмин), которого по неспособности добывать деньги отправили добывать диплом доктора философии для сына Животы на первый взгляд выглядит натуральным "гнилым интеллигентом". Очочки, мелкие суетливые движения, тихий голос. Но между занятиями философией херувимчик вполне грамотно сделал сына, сбежал от него и стал зятем богача, завязал выгодное знакомство с известным профессором. Я уже не говорю о том, что один абзац его научных трудов вызывает столбняк у человека с нежной психикой. И очаровательная миниатюрная Клара в ажурной шапочке (Наталья Шостак) быстро соображает, чьей женой быть выгодно.
Впрочем, хотя в этом спектакле все комические маски на месте и отлично выполнены - особенно интересно следить за главными организаторами "семейного строительства", людьми наиболее здравомыслящими. Брат Мары, Благое (Николай Смирнов), несмотря на стойку боевого петуха, смотрит через свое пенсне кондором и постоянно движется будто в танце, похожем на лезгинку. Вытянувшись в струну, он (бывший полицейский) высматривает жертву и неизменно оказывается жертвой собственных замыслов, увеличивает всеобщую путаницу.
Как ни странно, самый незащищенный из персонажей именно Живота, вроде бы способный выложить из своей золотой кассы любую сумму и купить хоть министра. Русскин, который начинает чуть ли не с лекции - тезисы четко обозначены, подчеркнуты жестом, доложены темпераментно и убедительно, - оказывается буквально через несколько минут совершенно раздавлен перевернувшимися обстоятельствами. Живота не учел собственную чувствительность, которая напрочь разбивает его проекты. И Клару жалко, и неизвестно откуда взявшегося незаконного внука жалко, и сына жалко - его угораздило влюбиться в безродную девицу!
Все-таки мы садисты! Дружный смех в зале раздается в тот момент, когда осатаневший отец семейства идет в соседнюю комнату, чтобы немного прийти в себя. А мы-то знаем: там его поджидают две жуткие в своей настырности дамы-патронессы приюта, парочка шантажистов и сплетница-сваха. Прекрасно понимаем: они его доканают. Конечно, в комедиях не умирают от инфаркта, но все же...
Каждый в итоге оказывается совсем не тем, что предполагалось и чем ему предписывает быть маска. И как прекрасен нас развлекающий обман! Чужая глупость утешает, мы с удовлетворением движемся к чужой катастрофе и чужому глупому счастью. Только что перед нами был Пантеон с гранитными постаментами и латинскими мудрыми изречениями (художник Эмиль Капелюш), но вот уже все разумные начала разрушены, настоящий профессор философии выглядит жалким болваном, законный брак становится сомнительным, родственные связи рвутся и снова завязываются самым причудливым образом. Быстрей, быстрей, спасибо за моторность! Мы на время выскочили из своей неразберихи и благодарны театру за неразбериху сценическую!
Что же касается Театра Комедии, то, пожалуй, после "Самодуров" Татьяне Казаковой еще никогда не удавалось собрать такой удачный ансамбль. ЕВГЕНИЙ СОКОЛИНСКИЙ
